Алексей Викторович уже давно увлекается изучением прошлого нашей столицы. И до сих пор, невзирая на давно разменянный девятый десяток лет, время от времени выступает в санаториях, учреждениях с публичными рассказами «Москва, которой мы не знаем». При этом некоторые «мелочи» прежнего московского быта ему знакомы не из книг, а из личного опыта. Вот о таких, уже основательно подзабытых ныне «мелочах» и пошел разговор во время нашей встречи с ветераном.

В 1930—1940-е годы Алексей Самсонов жил в Грохольском переулке, неподалеку от Сухаревской площади. Так что многие из его воспоминаний о старой московской жизни связаны именно с этим районом.

* * *

— Главной достопримечательностью Сухаревки была, конечно, знаменитая башня, построенная в начале царствования Петра I. Я еще застал время, когда она стояла посреди Садового кольца на пересечении его со Сретенкой и проспектом Мира. В 1934 г. власти города решили снести этот памятник истории и архитектуры — как «мешающий движению транспорта». Мой дядя тогда работал в специнспекции при Моссовете, занимавшейся различными «оперативными моментами». Как раз одним из таких «моментов» и стал снос башни. В семейном архиве сохранилась вот эта фотография, сделанная дядей в начале работ на Сухаревке. На обратной стороне он написал: «Жаль, хорошая была постройка!»
А весной 1935 г. благодаря своему, как теперь говорят, «административному ресурсу» дядя сумел достать два пригласительных билета на пробную (или правильнее сказать — демонстрационную) поездку на подземном экспрессе по одному из участков еще не открытой тогда первой линии метрополитена. Он взял меня с собой, и это было грандиозным событием!

* * *

— Году, наверное, в 1938-м в подвальном этаже кинотеатра «Форум» на Садовом кольце открылось новое, только что отделанное Мраморное фойе. Там выступал перед началом вечерних сеансов популярный в столице джаз-оркестр Бориса Ренского. И это привлекало в «Форум» многих москвичей. Кроме того, там же, в «Форуме», впервые стали продавать фасованное мороженое в стаканчиках, а также «эскимо», завернутое в серебряную фольгу. (Это была настоящая «революция»: ведь прежде москвичи могли лакомиться лишь развесным мороженым.)

Сухоревскую башню только начали ломать.

Сравнительно недалеко от «Форума» — на углу Цветного бульвара, — располагался еще один кинотеатр, «Экспресс». В предвоенные годы там демонстрировались фильмы «образца 1920-х» — «Абрек Заур», «Станционный смотритель», «Живой труп» по Толстому. Картины эти были еще немые, и их просмотр сопровождался игрой пианиста-тапера, виртуозно чередовавшего фрагменты из разных музыкальных произведений, подбирая их под те сцены, которые разворачивались на экране. Я ходил в кино вместе с отцом, но всякий раз такое культурное мероприятие было чревато неудачей: детям (даже таким, как я — 10—12-летним, и даже в сопровождении родителей) на вечерние сеансы вход был запрещен. Так что тетеньки-билетеры на входе вполне могли меня завернуть. Но ни разу такого не случилось.

* * *

— О ребячьем досуге.

За неимением игрушек мальчишки устраивали себе развлечения из «подручных средств». Одна из самых популярных забав — катать по мостовой металлический обруч (от старой бочки например), поддерживая его с помощью специальной хитро изогнутой железной палки. Еще любили кататься на трамваях, пристроившись сзади вагона на выступающей сцепке-«колбасе». А порой устраивали и вовсе отчаянные гонки: цеплялись за вагон и мчались прямо по линии на лыжах! Благо тогда почти все мостовые зимой были покрыты плотным слоем снега.

(Да, кстати, о снеге. Во дворах стояли так называемые снеготаялки. Представьте себе большой ящик на полозьях, а внутри него сделана самая настоящая печка. В ящик дворники бросают снег, который сгребли с дорожек и уличных тротуаров, он нагревается от печки, тает, а образовавшаяся вода через специальное отверстие стекает по желобу в канализацию.)

А в летний зной мы могли заняться «коммерцией», чтобы составить капитал на карманные расходы. Брали дома кувшин с водой, пару стаканов и шли на соседнюю Сухаревку. Там продавали воду страдающим от жажды прохожим по копейке за стакан.

Каждую весну в городе возникало еще одно — уже всеобщее — развлечение. В середине апреля взрослые и дети отправлялись на берега Москвы-реки любоваться ледоходом. Шли даже из дальних районов, преодолевая порой не один километр.

* * *

— На Сретенке в начале 1930-х открылся магазин «Торгсин» (что означало — торговля с иностранцами). Это было время, когда государство остро нуждалось в средствах для покупки за рубежом оборудования и материалов для первых советских промышленных гигантов. Но откуда взять золотишко? Вот и открыли сеть «Торгсинов», чтобы с их помощью покупать золото и драгоценности у населения. Приходит человек, приносит какое-нибудь сохранившееся в семье с прежних лет украшение, его в «Торгсине» оценивают и выдают взамен специальные «боны». На эти «спецденьги» можно было купить в том же магазине различный дефицит — хорошую колбасу, бутылку марочного вина, настоящий белый хлеб, костюм, ботинки или даже велосипед иностранного производства!

На углу Сухаревки и Панкратовского пер. году приблизительно в 1944-м возникла автомобильная толкучка. До той поры в столице вообще не было автомобильного рынка как такового, а тут на небольшую площадку в Панкратовском стали по воскресеньям привозить 2—3 подержанных автомобиля (главным образом зарубежных марок, трофейные). Приходили люди, желающие приобрести собственные «колеса», смотрели. Я сам однажды был свидетелем того, как знаменитый певец и артист Леонид Утесов на автотолкучке осматривал единственный выставленный в тот день на продажу автомобиль — маленький «Фордик».

СТОП-КАДР

Алексей Викторович Самсонов передал для публикации в «РД» еще один уникальный снимок из своего домашнего архива. На фотографии запечатлен момент уничтожения участка древней стены Китай-города в районе тогдашней пл. Дзержинского. (На заднем плане виден легко узнаваемый силуэт знаменитого «дома на Лубянке».)

Крепостное сооружение, возведенное вокруг городского посада итальянскими мастерами в 1530-е годы, просуществовало 400 лет. Уже при советской власти, в 1925—1926 гг. г., многие башни и участки стен были отреставрированы, однако буквально через несколько лет эта старинная «фортеция» вдруг оказалась помехой на пути превращения Москвы в «город будущего». «Китайгородская стена обратилась по меньшей мере в никому не нужный археологический хлам, не имеющий даже ценности исторического памятника…», — писал в 1934 г. журнал «Строительство Москвы». Вскоре по решению Моссовета начался поэтапный снос старинного сооружения.

В работах принимали участие тысячи москвичей, вооруженных лопатами, ломами, молотами. Эти «трудовые армии» организовывались благодаря регулярно объявляемым городским субботникам и воскресникам. В числе прочих к уничтожению древней крепости приложили руку и доблестные чекисты: «6 апреля был проведен массовый субботник по разборке Китайгородской стены на участке Ильинка — пл. Ногина. В субботнике приняли участие командиры и красноармейцы частей войск ОГПУ», — сообщала газета «Вечерняя Москва». Возможно, именно в этот день и была сделана фотография, сохранившаяся в домашнем архиве Самсоновых.