Чемпионами-долгожителями среди московских лошадей-скульптур являются шесть красавцев, запряженных в колесницу Славы, венчающую Триумфальную арку. Этому запечатленному в бронзе образцу «небесного гужевого транспорта» уже около 180 лет. В начале XIX в. конную группу создал один из лучших тогда скульпторов — Иван Витали.

Впрочем, наиболее известен в России все-таки другой ваятель скакунов. «Клодт, ты делаешь лошадей лучше, чем жеребец!» — пошутил однажды император Николай I, придя в восхищение от очередного конного шедевра мастера. Петр Карлович обожал коней и готов был рисовать и лепить их с утра до ночи, пропадая ради этого в конюшнях гвардейских полков. А самых красивых четвероногих «натурщиков» специально приводили в мастерскую скульптора. На сей счет существовало распоряжение царя: всякую армейскую лошадь, которая приглянется Клодту, по первому же требованию ваятеля предоставлять ему «для запечатления».

В столице можно встретить больше десятка клодтовских лошадок. Самая примечательная работа Петра Карловича в Москве — это квадрига, установленная на портике Большого театра. Отлить такую махину из металла было по тем временам очень проблематично, но труднейшую техническую задачу все-таки выполнили при личном участии автора; кроме того, Клодт сумел решить еще одну головоломку — композиционную. Он добился, чтобы, вопреки всем архитектурным традициям, его конную скульптуру выдвинули на самый край крыши портика театра, так что передние ноги четверки лошадей нависают над пустотой. Благодаря этому при взгляде на квадригу с земли создается зрительный эффект стремительного движения упряжки.

Нереальный конь

Вот уже более полувека в самом центре столицы красуется небывальщина. Этакая бронзовая скульптура-«фантазия» сталинских времен под названием — памятник Юрию Долгорукому.

Конечно же, портретных изображений первого московского князя отыскать невозможно. Поэтому ваятелям, создававшим этот монумент, пришлось пофантазировать… Впрочем, строго в рамках полученного «сверху» задания. А оно заключалось в том, чтобы показать «роль личности в истории». Подобная идеологическая установка заметно отразилась на внешности княжеского скакуна.

— Во времена Долгорукого таких лошадей попросту не существовало, — констатировал один из ветеранов Музея коневодства Давид Гуревич, с которыми довелось встречаться автору этих строк. — В ту «доисторическую» пору под седлом ходили довольно миниатюрные степные лошадки, а тут изображен монументальный кавалерийский конь — из тех, что были выведены сравнительно недавно.

На страницах многих путеводителей можно прочитать, что княжеский конь-богатырь для памятника скопирован со знаменитого жеребца буденновской породы по кличке Символ. Однако, судя по рассказу Давида Яковлевича, в действительности все было несколько иначе. Помимо четвероногого красавца, на котором в довоенные годы любил принимать парады нарком Ворошилов, к бронзовому скакуну на Тверской имеет отношение еще и другой представитель лошадиного рода.

— Когда создавалась конская фигура для памятника Долгорукому, в мастерскую, где работал скульптор Орлов, из нашего музея специально отвезли скелет лошади, чтобы можно было с помощью такого экспоната проверять правильность пропорций… Скелет долго оставался в мастерской, которая была оборудована в здании бывшей старообрядческой церкви напротив Белорусского вокзала, пока, наконец, меня и еще одного сотрудника не послали на грузовике забрать это музейное имущество…

Чуть ли не единственный на всю Москву «портретный» конный монумент — памятник Г. Жукову: маршал изображен верхом на том самом скакуне, на котором он принимал Парад Победы.

Имя жеребца — Кумир. Любопытно, что конь, которому доверили столь важную роль, на самом деле был чужаком в элитной кремлевской конюшне.

«Главные лошади Советского Союза» содержались в те годы при манеже Министерства обороны в Хамовниках. Здесь среди прочих скакунов находились и две лошади Георгия Константиновича — Мелекуш и Ода. Но ни один из этих коней не годился для торжественной церемонии 24 июня: ведь Сталин потребовал, чтобы «маршал Победы» принимал парад верхом на белой лошади.

И начались эпопея с поисками. Сотрудники армейского манежа обшаривали все «лошадиные организации» столицы — московский конный завод, Центральный ипподром, Высшую офицерскую кавалерийскую школу… Но повезло лишь в конюшне кавалерийского полка КГБ, расквартированного неподалеку от Хорошевского шоссе: здесь увидели жеребца-ахалтекинца по кличке Кумир, который по всем статьям подходил для предстоящих торжеств на Красной площади.

В течение нескольких недель Георгий Константинович регулярно приезжал в манеж на тренировки. Кавалерийская закваска, сохранившаяся еще с дореволюционных времен, помогла ему легко управляться с лошадью, так что на параде объезд маршалом всех частей, построенных на Красной и Манежной площадях, прошел без сучка без задоринки.

Еще полвека спустя состоялось торжественное открытие памятника — бронзовый Жуков верхом на бронзовом Кумире. Легко заметить, что скульптура коня «дублирована» с фотографии, сделанной во время знаменитого парада 24 июня 1945 г. Все, кажется, сделано один к одному — характерное положение ног Кумира, вытянутый трубой хвост, изгиб шеи, но…

— Отлитый в бронзе жеребец отличается от своего живого прототипа несколькими «мелочами», — поясняют знатоки конской стати. — Корпус чуть растянут в длину, ноги чуть тоньше и длиннее. Получившиеся в результате пропорции более свойственны для жеребенка, а не для взрослого коня. А самое заметное: на вытянутой «в струнку» передней ноге бронзового Кумира отсутствует утолщение коленного сустава. Это усугубляет у зрителя впечатление какой-то «неправильности» конской фигуры.

Четвероногий трофей

Кроме парадных конных статуй есть в городе и несколько скульптур, изображающих «просто лошадей». Две такие статуи на долгие годы оказались «прописаны» у входа в один из старых корпусов Сельскохозяйственной академии на Тимирязевской улице. Мало кто знает, что попали они сюда издалека: одна лошадка «родилась» во Франции, другая — в Германии.

«Француженку» создал более ста лет назад скульптор Ледюк. Причем отлитая им из чугуна композиция изображала арабскую кобылу с жеребенком. «Семейство» купил русский помещик Бобятинский, чтобы украсить свои владения в Нижегородской губернии. Когда грянула революция, местные крестьяне усадьбу разгромили, сковырнув конскую скульптуру с постамента в пруд. Видимо, при этом она и пострадала. Во всяком случае, когда через несколько лет чугунное изваяние извлекли из водоема, обнаружилось, что жеребенок куда-то пропал. В 1928 г. скульптуру перевезли в Москву и установили перед Музеем коневодства на Скаковой улице. А после войны «иностранка» перекочевала в Тимирязевскую сельхозакадемию.

Другая конская скульптура изображает вполне конкретный персонаж — знаменитого жеребца тракененской породы по кличке Темпельхютер («Хранитель храма»). Этот красавец прославился тем, что успел стать родоначальником целой лошадиной династии, и в 1932 г. скульптор Кюбарт получил заказ увековечить в бронзе жеребца-производителя для украшения территории конного завода в Восточной Пруссии. В 1945-м монумент «взяли в плен» советские войска. В числе прочих трофеев статуя была отправлена в Москву, где и заняла место перед фасадом одного из учебных корпусов ТСХА.

К слову сказать, по прошествии некоторого времени немцы надумали получить назад эту скульптуру и даже собрали деньги на изготовление «обменного» бронзового дублера. Однако у российской стороны данная инициатива не вызвала энтузиазма. Так что пришлось Темпельхютеру № 2 остаться в Германии — это изваяние теперь украшает город Верден.