Константин Крюков: «Поход в загс — довольно заунывная история»
Актер — о роли личности в истории родового клана
Про таких, как Константин Крюков, говорят «мужчина VIP-класса», ну или «птица высокого полета». Успешен, состоятелен, продолжатель прекрасной творческой династии, импозантная внешность. Он мог бы стать и бизнесменом, и художником, но выбрал актерскую стезю. И теперь борется со стереотипом, сложившимся в сознании телезрителей, — ведь зачастую Косте достаются вполне определенные роли, где он играет завоевателя (а порой и разрушителя) женских сердец. Между тем в личной жизни нашего героя царит завидное постоянство: в лице Алины Алексеевой он нашел и друга, и любимую, и жену.
— Kостя, мы с вами не в первый раз встречаемся, и почему-то всегда это происходит в заведении, которое славится своими чаями. Для вас чай — атрибут неспешной задушевной беседы?
— В самом деле? (Улыбается.) Я не отслеживал. Но чай я на самом деле люблю, это вообще отдельная церемония, которую все-таки лучше проводить не вместе с интервью. Дома у меня есть чайный столик, полностью заставленный различными сортами этого прекрасного напитка. Но коллекция никак не может сложиться, потому что экспонаты расходуются. Один любимый сорт чая сменяется другим. Пожалуй, можно говорить о коллекции чайной посуды — у меня появилось много интересных вещиц. На мой взгляд, это хорошее, спокойное хобби.
— В прошлый раз вы говорили именно о том, что чайная церемония позволяет сделать некий стоп-тайм в сумасшедшем ритме мегаполиса…
— Как мне кажется, в нашем городе у каждого человека должны быть свои хитрости, как из этого ритма выпадать. За последнее время я встретил двух-трех человек, которые насильно, усилием воли заставили себя отдохнуть. Один уже полгода отдыхает, потому что доработался до того, что у него начались панические атаки. Москва — очень суетной город, мы совершаем множество бессмысленных и ненужных движений. Я заметил, что даже дома эта суета продолжается. Постоянно свербит мысль: «Как же так, нельзя сидеть без дела!» — и начинаешь сам куда-то звонить, находить себе занятия. Поэтому надо либо уезжать куда-нибудь подальше, либо просто отключать роутер. Дом остается без Интернета, и все домашние начинают друг с другом общаться.
— Но и путешествовать вы любите, судя по страничке в социальных сетях.
— Да, мы с женой любим открывать новые места. В прошлом году месяц катались по Италии, прекрасно провели время. Проехали по Сицилии, посетили Эольские острова, отправились на самый дальний. Причалили. Говорю: «Нам нужна машина». — «У нас всего один таксист, его зовут Луи, но он ездит на большой машине, сейчас мы ему позвоним». Пляж там с огромными валунами, на которых приходится лежать на надувных матрасах. Там же, на пляже, небольшая кафешка. Повар делает все блюда на месте, ингредиенты для салата, например, растут под боком, на маленьком огороде. На этом пляже к нам подсел один итальянец и задал вопрос, который я прежде никогда не слышал: «А почему русские сюда не едут?» Не знаю почему. Это удивительное место. Такой итальянский дикий край. Но при этом достаточно дорогой «курорт», хотя и нет сервиса, который привыкли получать наши соотечественники; наверное, поэтому они и не жалуют его. Трудно представить, что кто-то из наших толстосумов захочет полежать на надувном матрасе на валунах. Но нам все очень понравилось, это незабываемо.
— Вы любите неизбитые маршруты. А есть так называемое «место силы»?
— Для меня таким остаются Карловы Вары. Я очень люблю этот город. И я рад, что за счет моего занудства и скучнейшей характеристики этого места ни один человек из моего близкого окружения не соглашается составить мне компанию. (Улыбается.) Алина съездила один раз и сказала, что с нее хватит. В прошлом году я отправился туда в марте, в самый низкий сезон. Кроме меня в гостинице жил еще один сумасшедший араб, а всего туристов на весь город, наверное, было человек пятнадцать. Но для меня это прекрасный отдых. Очень люблю существовать там в режиме одиночества. А вот Сицилия — это активное «место силы». Во время нашего путешествия с Алиной мы побывали в городе Таормина, где раньше проходили всевозможные кинофестивали. Там прямо на скале стоит древнегреческий амфитеатр. Мы попали туда ночью и слушали классическую киномузыку в исполнении джазового оркестра. Причем, как выяснилось, саксофонист входит в десятку лучших мировых музыкантов. Для меня это были фантастические ощущения: на открытом воздухе, на фоне моря они играли Генри Манчини, а из вулкана Этна клубился дым… Кстати, на Сицилии мы жили в монастыре. Точнее, в гостинице, но раньше это был францисканский монастырь. Сохранилась кирпичная кладка, надписи на стенах, портреты священнослужителей. Завтракали мы в столовой, где когда-то питались монахи.
— Очень интересно. Картину под впечатлением от путешествия не написали?
— Увы, на живопись времени не оставалось. Я что-то периодически пишу для себя. Но как ничего не делал со своими картинами в общественном плане, так и не делаю.
— Где хранятся ваши картины?
— Частично у меня дома, частично у отца за границей. Думаю, что, возможно, когда-нибудь и организую выставку, но пока мне не до этого.
— Еще несколько лет назад вы говорили, что не уверены в том, что быть актером — ваше призвание…
— Послушайте, я уже столько работаю в этой сфере и так ее полюбил! Какой-то азарт появился. Я даже сделал некоторые вещи в профессиональном плане, которых сам от себя не ожидал. Например, снялся в проекте «Пенсильвания» в роли следователя. Когда мне позвонили, я очень удивился, спросил, не ошиблись ли они номером случайно. (Смеется.) Потому что мне обычно предлагают совершенно другие роли. Сценарий я прочитал на одном дыхании и едва дождался утра, чтобы сообщить, что согласен. Это был настолько хорошо выдержанный и прописанный детектив, что мне, даже как читателю, было невероятно любопытно следить за перипетиями сюжета. Мой герой — сумасшедший карьерист, педант, парень, который и в рестораны-то ходит со своей вилкой, — вдруг волею начальства оказывается в глуши, далеко от Москвы. Он вынужден не только приспосабливаться к условиям жизни в глубинке, но и распутывать сложное преступление. Это была очень интересная актерская задача — показать, как меняется его характер. Из моего окружения мало кто смотрит НТВ, но в социальных сетях я получил хорошие отзывы.
— Какое-то время назад вам предлагали довольно легковесные образы. То есть ситуация меняется?
— Большинство сценариев, которые мне предлагают, — это что-то очень похожее. Я отказываюсь от таких сюжетов, которые читаю уже по сороковому разу: мальчик, девочка, любовь, она забеременела, он ушел. Может, дело во мне и моем типаже, а может, и в сценаристах, которые штампуют подобные истории. И я рад, что кто-то видит во мне следователя. Я всегда соглашаюсь на какие-то необычные для моей внешности роли, потому что это новый опыт.
— Скоро у вас премьера фильма «Вурдалаки». Что скажете об этой работе?
— Это был такой уютный проект, потому что сложилась прекрасная творческая и дружная команда. Моим старшим партнером и наставником был Михаил Пореченков — мы знакомы еще со времен «9 роты». С Аглаей Шиловской до этого тоже работали вместе, хорошо друг друга знаем, дружим. Сергей Гинзбург — это режиссер, о котором любой актер может только мечтать! Съемки проходили в Крыму, в очень живописных местах, причем частично там, где когда-то мы снимали «9 роту». И я пережил много эмоциональных моментов. Наконец-то мне есть что сказать в ответ на вопрос, что интересного происходило на съемках. (Смеется.) Во-первых, как оказалось, вся наша группа не очень умела ладить с лошадьми. Но я об этом предупреждал заранее: я аллергик. А то, что и все остальные не знают, как правильно обращаться с этими животными, выяснилось уже в процессе съемок. Лошадь Романа Мадянова понесла в первый же день. Он упал и чуть руку себе не сломал. Потом лошадей что-то напугало — и обезумевшие животные чуть не убили нашего режиссера. Удивительно, с какой легкостью Гинзбург запрыгнул на стену, увидев несущуюся на него повозку. Еще лошади нам декорации снесли…
— Мистика?
— В первый день приехал батюшка, отслужил молебен. Это было желание режиссера: снимали-то историю про вампиров. Были очень страшные вещи, причем даже физически. Представьте: сцену, где вампиры атакуют монастырь, мы снимали на древней крепостной стене — на двенадцатиметровом плато без всяких ограждений. И впервые я увидел, как Миша Пореченков, крупный и супер-уверенный в себе человек, начал нервничать. А в этот момент еще на небе взошла огромная кроваво-красная луна. И висела над нами зловещим шаром, пока мы не закончили сцену. Потом луну перекрыло черное пятно, от нее остался только красный ободок. Именно на этот день съемок попало лунное затмение! Было одновременно и жутко, и очень красиво. В следующий раз снова снимали сцену на той же горе, и снова мистика. Вдруг непонятно откуда раздался далекий колокольный звон. Как позже выяснилось, на этой горе есть маленькая скрытая колокольня. И во время звона вдруг начал наползать белый туман, который укрыл раскинувшийся внизу хутор. Это видно в кадре, и это не графика, а реальное природное явление. Мы ничего такого не планировали.
— То есть острых ощущений хватало.
— Да, а еще были приобретены и некоторые полезные навыки. По сюжету мне приходилось много фехтовать. К боевым сценам меня готовили два брата, Виктор и Олег Мазуренко, которые занимаются фехтованием и вообще холодным оружием профессионально. Знают, наверное, все его виды. Они ставили нам все трюки, причем делали это не в спортивном стиле, а в художественном. Я получил колоссальное удовольствие и опыт. И будь у меня больше свободного времени, продолжил бы эти занятия. Очень любопытно посмотреть, что получилось в итоге, с нетерпением жду выхода фильма.
— Знаю, что Алина часто сопровождает вас на съемки. Это связано с тем, что вы скучаете в разлуке, или она хочет вас морально поддержать?
— Как правило, она едет со мной в какие-то интересные места. Почему бы не покататься на кораблике, как это было на съемках картины «Вечный отпуск»? Муж работает, а у нее три недели круиза по Средиземному морю. (Смеется.) Еще до «Вурдалаков» мы в Крыму вместе с женой и Иришей, моей бабушкой (актриса Ирина Скобцева. — Прим.авт.), снимались в детском кино «Опасные каникулы». Мы с Алиной играли семейную пару, геологов, наша бабушка — нашу бабушку, так что все очень органично. Для меня радость, что в России снова начали делать фильмы для детей, пусть пока они и не имеют широкого проката. Ну и побывать в одном кадре с такой прекрасной актрисой, как Ирина Константиновна Скобцева, — большое счастье. Так что в прошлом году мы всей семьей посетили Крым. Я очень люблю эти места, в свободное время мы куда-то ездили.
— Спустя большое количество времени, что вы с Алиной вместе, еще есть потребность в плотном общении?
— Наверное, да, потому что у нас довольно узкий круг друзей. Новых людей не появляется, а друг с другом нам комфортно и хорошо. Порой даже не хватает этого общения. Если я уезжаю куда-то один, то ловлю себя на мысли, что мне хочется поделиться эмоциями, впечатлениями от того, что вокруг происходит. Важна общая реакция на что-то.
— Когда вы с Алиной давали совместное интервью, то сказали, что любовь — это созидание. Что в вас изменилось за годы семейной жизни?
— Наверное, наша семейная жизнь стала поспокойнее. Мы друг к другу притерлись. И можно сказать, что за это время стала успешнее складываться наша карьера. Алина стала заниматься КиноЕдой — организацией питания на съемочной площадке. Сначала все задумывалось как веселье, а превратилось в серьезный проект. Плюс жена стала вести утренние эфиры на телеканале 360 и программы на РБК — вот это стало для меня большим открытием. Перед ее первым эфиром я волновался, наверное, даже больше, чем она. Встал в полшестого утра, умылся, поставил перед собой айпад, чтобы быть на связи. Писал ей сообщения: не волнуйся, улыбайся побольше. У меня тоже был небольшой телевизионный опыт. И, по-моему, мне это не очень хорошо удавалось. Я не могу все время быть на позитиве, быстро говорить и отпускать шутки. Мне некомфортно, все получается неестественно и наигранно. Алина более общительный человек, у нее быстрая реакция, и она прекрасно смотрится на экране. Я видел ее первые передачи и честно признался себе, что так бы не смог. Я рад, что жена теперь вовлечена в смежные с моей профессией сферы, потому что она стала с большим пониманием относиться к каким-то вещам. Если человек пришел после ночной смены, хочет спать, бессмысленно вовлекать его в какие-то разговоры и домашние дела. Теперь она сама это ощутила, потому что встает в три часа утра.
— Вы с Алиной работали вместе, дружили. Отношения перешли на новый уровень, когда у вас случилось горе в семье?
— Это произошло в 2009 году. Конечно, трагедия в семье меняет всех и все. Алина меня очень поддержала в тот момент. После ухода мамы мы все сплотились. Наверное, так и должно быть.
— Семья важна для вас?
— Она для меня важна, потому что кровные родственники — это самый близкий круг. Внутри семьи у нас очень теплые отношения, мы друг за друга горой. Мне один смешной дядя в Одессе сказал про благотворительность так: «Говорят: помоги ближнему своему. А самый ближний — это кто? Муж с женой, родители, дедушка-бабушка и дяди-тети. Сначала им надо помочь, а потом уже детям в Африке». И я с ним согласен.
— А ментально родственники вам близки? Ведь иногда друзья понимают нас гораздо лучше…
— Семья — это более близкая история, родная кровь. Но настоящие друзья тоже очень важны. И, по сути, с течением времени они тоже входят в твою семью. Друзей, в отличие от родственников, можно выбрать, и с ними иногда бывают более откровенные отношения. К тридцати годам в моей жизни есть люди, с которыми мы прошли огонь и воду. Новых знакомств не так много, и в основном это происходит по работе. Я не настолько социально активный человек. У меня есть два-три взрослых товарища, мои коллеги, с которыми мы дружим последние года два. То есть я понимаю, что это хороший, надежный человек, который меня не подведет. Не так давно я участво-вал в создании одной телепередачи обо мне. Без моего ведома редакторы вставили комментарии знакомых, с которыми мы общались, пересекались по работе. И было очень приятно услышать от Дмитрия Астрахана, с которым мы вместе работали в двух больших проектах («В Москве всегда солнечно» и «Вечный отпуск»), такие добрые, теплые слова. Наверное, его уже можно назвать хорошим и близким товарищем. С Мишей Пореченковым мы не так часто видимся, но я его очень люблю, благодарен ему за всякого рода помощь. Сколько мы с ним работали, он всегда меня поддерживал. Александр Атанесян в моей жизни вообще сыграл важнейшую роль — он был первый, кто дал мне возможность поработать в отрицательном образе, я во многом к нему прислушиваюсь.
— Вернемся к семье. В браке вы ощущаете большую ответственность, чем когда были просто парой с Алиной?
— Наверное, да. Хотя гораздо большее значение для нас имел обряд венчания. Поход в ЗАГС объективно мало что меняет в отношениях, это такая заунывная история, которая не очень вдохновляет. Ответственность больше, чем крепче ваша связь, чем больше у вас появляется общих дел и идей. Мы что-то планируем вместе, постоянно обсуждаем, что бы нам еще хотелось сделать в нашей жизни. Я рад, что мы друг с другом откровенны и искренни. И можем не боясь сказать о том, что нас не устраивает.
— Вашему браку три года. Кризис обычно как раз через три года случается.
— У нас отношения длятся уже гораздо дольше, так что все кризисы остались позади. И связаны они были скорее с какими-то внешними воздействиями — с работой, непониманием, куда двигаться дальше, — чем с какими-то внутренними противоречиями. Между собой мы, слава богу, ладим.
— А вы не очень довольны тем, что сейчас происходит в работе?
— Я вообще всегда собой недоволен. Всегда есть что улучшать. Это путь к развитию. Если тебя абсолютно все устраивает, можно уже ложиться и помирать. Мы с Алиной уделяем внимание самосовершенствованию, здоровому образу жизни, раньше этим пренебрегали.
— Но курить вы не бросили, я вижу.
— Я пытаюсь… пока не получается. Однако перешел на электронные сигареты. Спортом стал заниматься — мне вообще это очень нужно из-за проблем со спиной. Пытаюсь придерживаться диеты, но тут все непросто — надо считать калории. (Смеется.) Но все равно: общий тонус повысился, и даже как-то сознание стало по-другому работать, настроение лучше.
