Елена Чарквиани: «Артист мюзикла не имеет права устать»
Ее называют королевой российского мюзикла. Самые громкие постановки не проходят без участия артистки, ведь ценители ходят послушать именно ее.
Ее называют королевой российского мюзикла. Самые громкие музыкальные постановки не проходят без ее участия, потому что ценители этого вида искусства ходят послушать именно ее, Елену Чарквиани. Мы встретились с актрисой и узнали, каково это — быть королевой.
— Елена, тяжело быть коронованной особой?
— К этому с юмором нужно относиться. А вообще приятно, конечно.
— Такое звание упрощает или усложняет жизнь?
— Не усложняет, но появляется еще больше требований к себе и к окружающим. Очень себя не щажу и других тоже, за что на меня многие и обижаются. Я считаю, что в нашем жанре нельзя сегодня устать, завтра быть в плохом настроении, а послезавтра — заболеть. Спектакли идут каждый день, люди платят огромные деньги, и относиться лениво к своей профессии недопустимо.
— Вы на сцене около 20 лет. Наверное, своих более молодых коллег учите уму-разуму?
— Да. (Смеется.) Я бываю такая противная и занудная. Сейчас другая молодежь. Вообще время другое, приоритеты. Все хотят быстро стать знаменитыми, заработать денег. Такого энтузиазма, как был у нас, когда я училась, — нет. Наверное, это хорошо. Но хочется большего. Ведь мюзикл — это тяжелейший труд. Я за дисциплину, я на всех шикаю постоянно. Меня даже называют Шик-Шик. (Смеется.) Когда я училась у Андрея Гончарова и мы пропадали в Театре Маяковского на его репетициях, то все в тапочках ходили: не дай бог за кулисами что-то будет мешать. И я эту традицию берегу и соблюдаю. Так правильно. И если я вижу, что на сцене партнер ленится, то я могу подойти и накричать. Меня, конечно, за это коллеги побаиваются и не все любят.
— Можно сказать, что вы стояли у истоков зарождения российского мюзикла?
— Это так громко! У истоков — это в Америке и Англии. (Смеется.) Знаете, я иногда себя чувствую динозавром, когда рассказываю про Бабанову (народная артистка СССР Мария Бабанова. — Ред.), Кнебель (режиссер, педагог, народная артистка Мария Кнебель. — Ред.), что была поклонницей Юлии Борисовой (звезда Театра имени Вахтангова. — Ред.). А молодежь и не знает, кто они были такие. А в нашей стране все начиналось, на мой взгляд, в Театре-кабаре «Летучая мышь» Гриши Гурвича. Мы тогда ничего и не знали о жанре мюзикла. Мы играли «Великую иллюзию» — ретроспективу всех мюзиклов. До того момента я даже не подозревала, какой это потрясающий жанр.
— Вы помните свои ощущения, когда впервые увидели мюзикл?
— Конечно! Это была моя первая видеокассета. Я посмотрела «Кабаре» с Лайзой Миннелли. Мне лет 20 было, я училась в ГИТИСе. Я была потрясена! И даже не могла представить, что буду этим заниматься.
— А сейчас стараетесь смотреть новые постановки?
— Обязательно. Я специально езжу в Лондон, уже раз 10, наверное, была. Пересмотрела около 25 мюзиклов. Стараюсь попасть на два спектакля в день. Обязательно покупаю билет в первый ряд, потому что они там дешевые. А еще потому, что мне интересно смотреть как профессионалу: где микрофон висит, как актеры выходят, какой у них грим.
— Муж и сын путешествуют с вами?
— Нет, в Лондон я летаю одна. Сын на мюзиклы ходит только из-за меня. Я так понимаю, что он не большой поклонник. Супруг в Лондон пока еще не ездил, все никак его не вытащу. Он, как и я, любит Боба Фосса. Для него открытие мюзикла случилось с картины «Весь этот джаз» — нашего любимого фильма. Он даже ставил спектакли в стилистике Боба Фосса. И когда мы еще не были знакомы, я в него заочно влюбилась. По телевизору увидела «Фигаро», который Леша (балетмейстер, режиссер Алексей Молостов. — Ред.) в «Ленкоме» поставил. И я восхитилась: что за балетмейстер, какие чудесные танцы! Это было около 20 лет назад. Так что связь у нас с мужем кармическая. (Смеется.) Мы ходим на спектакли в Москве, смотрим наших коллег. Интересно. Дай бог, чтобы у нас было много мюзиклов и возможность выбирать.
— Вы сразу согласились участвовать во второй постановке «Mamma Mia!»?
— Что вы говорите?! Мы проходили кастинг. И нас, прежний состав, всех не взяли. Попали 20−30 процентов ребят, а остальные все новые пришли.
— То есть во второй раз в одну и ту же реку вы не вошли?
— Нет. Это совершенно новый спектакль, с другими актерами и декорациями. Мы, кто участвовал в предыдущей постановке, думали, что нас посмотрят, в какой мы форме, и все будет нормально. Но нет. Мы проходили кастинг, три тура. Приехала та же команда из Лондона. И как-то все актеры растерялись немного, потому что тем же людям, с которыми мы отработали два года, пришлось вновь доказывать свою состоятельность. Могу сказать, что это был самый тяжелый кастинг в моей карьере. Странные ощущения, я очень волновалась. Думала, что неудачно себя показала. Но меня выбрали, и я безумно этому рада.
— Это неудивительно, потому что вас называют лучшей Донной из всех международных постановок.
— Я слышала об этом, но как-то нескромно так о себе говорить. Хотя после премьеры ко мне подходили иностранцы и говорили, что это так.
— А вас не приглашали работать за границу?
— Ну что вы. Для этого нужно знать язык. Сейчас я очень сожалею, что в свое время не выучила. Я была в Голландии, на юбилее у Йопа ван ден Энде — владельца международной театральной компании по постановке мюзиклов. И ему сделали сюрприз-поздравление: пригласили актрис, играющих Донну, из 7 стран. Я там познакомилась с девочками, мы пели «Mamma Mia!» на всех языках. Замечательное было поздравление. А потом одну из Донн я видела в «Чикаго» в Лондоне. Они все шикарно говорят по-английски. И если бы я знала язык, то с удовольствием ездила бы и на кастинги за границу. Я была бы более свободной, что очень здорово и интересно.
— Ваш супруг Алексей Молостов — режиссер и балетмейстер, сын на телевидении работает…
— … у Сергея Майорова.
— Ваши мужчины — ваши главные критики?
— Конечно. Максим, мой сын, он в двух словах говорит, без конкретики. Мы с ним вообще, к сожалению, мало общаемся, оба много работаем… Но он дает очень мудрые советы и делает тонкие замечания. А в основном меня критикует муж, мой Алексей. Разбирает по косточкам, я на него злюсь. (Смеется.) Он мне говорит: «Тебя похвалят поклонники, а я тебе скажу всю правду». Я ругаюсь, но все равно внутри соглашаюсь и понимаю, что он мне сильно помогает и продвигает к дальнейшей работе над собой, чтобы не успокаивалась и не «рассиживалась на стуле».
— Алексей не советует снизить нагрузки? Все-таки вы участвуете в нескольких постановках: значит, каждодневные репетиции до пяти вечера, потом сам спектакль.
— Немного не так. Сейчас получился тяжелый выпуск, потому что было меньше времени на репетиции. Обычно у нас два месяца уходит на подготовку, а тут — полтора. И я отыграла премьеру и заболела. Неделю лежала без голоса с упадком сил. Потому что репетиции шли каждый день по 9 часов — это тяжело. А так у каждого главного исполнителя есть свои составы. Поэтому на сцену выходим не каждый день. У меня получается 5−6 раз в неделю.
— То есть возможность передохнуть есть?
— Конечно. Во всех мюзиклах по три состава. Иначе очень тяжело работать при каждодневном прокате. Мне как-то вызывали «скорую помощь», откачивали. Помню, врач сказал: «Девушка, вы должны отдыхать!» Даже сейчас, на тех же репетициях можно было бы себя поберечь. Сами англичане говорили: «Лена, работай потише». А я не могу в полноги. Ну, такой я человек. Как Гончаров нам говорил: «На разрыв аорты!» Так мы и следуем его словам. Весь наш курс. У нас Оля Прокофьева училась, Толя Лобоцкий. Все наши ребята снимаются, играют в театрах — все работяги и фанаты своего дела.
— Вы прекрасно выглядите. Как сохраняете красоту и фигуру?
— Спасибо маме с папой. У меня родители очень молодо выглядят. Но и я — не буду скрывать — прикладываю к этому немало сил. Естественно — это моя профессия и я не могу распускаться. Хожу в бассейн, на массаж, занимаюсь лицом. На это я денег не жалею. Я имею в виду не утяжки-подтяжки, а поддерживающие процедуры. Еще я бросила курить и считаю, что это очень важно.
— На диетах сидите?
— Не сижу. При такой нагрузке есть хочется. Да я и люблю поесть, выпить бокал хорошего вина — не отказываю себе в этом. Но я не ем на ночь, после шести вечера стараюсь пить только кефир или чай. Последний раз ем до спектакля.
— А можно?
— Нужно!
— Просто некоторые рассказывают, что полный желудок плохо влияет на диафрагму.
— Это настолько все субъективно. Я вот после болезни пришла в театр — вроде бы ела целыми днями дома, а похудела, костюм приходится ушивать. Мне уж костюмеры говорят: «Лен, ты что делаешь? Уже ушивать некуда». Это настолько все индивидуально. У меня папа, знаете, сколько ест? А худой. (Смеется.) И муж любит вкусно поесть, а стройный. Естественно, я стараюсь питаться хорошими продуктами, вредного не есть. Хотя иногда бывает. Но все это сгоняется на репетиции. Плюс у меня дома тренажер стоит. Мне его муж давно подарил.
— Вы 7 лет жили в Грузии. Научились готовить их национальные блюда?
— Конечно! Я обожаю грузинскую кухню и вообще грузин. Хотя сама москвичка, а фамилия у меня от бывшего мужа. Готовлю вкусно. Ну, естественно, каждый день не делаю аджапсандал, хачапури, пхали — только когда есть время.
— Уже существуют целые легенды об отношениях внутри театральных трупп…
— …Нет-нет, у нас не так. Потому что в отличие от театра нас берут на конкретные роли. Вот я — Донна и не смогу быть кем-то еще, если не случится какого-то ЧП. А в театре все подсиживают друг друга, потому что считают себя Офелиями. И потом лично мне не важно, кто ты в жизни — голубой, зеленый, розовый. Мне важно, какой ты на сцене. И если ты будешь хорошим партнером и будешь пахать, то я могу простить тебе все на свете.
— Елена, как вам хватает на все энергии?
— Ой, у меня мама очень позитивная. (Смеется.) Мне муж говорит: когда ты смеешься, мне кажется, как будто со мной теща. И потом, есть любимая работа, на которую ты с удовольствием бежишь и которая тебя заряжает позитивом и радостью.
