В дореволюционной Москве сооружение это считалось самым высоким небоскребом (тогда москвичи предпочитали иной термин: тучерез). Громадину возвел на только что купленном участке земли в Б. Гнездниковском пер. состоятельный инженер Эрнст-Рихард Нирнзее. Весной 1912 г. он обратился в городскую управу с прошением «разрешить… выстроить каменное в 9 этажей жилое строение для дешевых квартир…»

Предприимчивый немец решил «подладить» свой новый доходный дом не под состоятельных жильцов (как это было весьма распространено тогда), а под совершенно иной контингент: деловых людей, одиноких, малосемейных служащих… Именно поэтому для здания была задумана так называемая коридорная система, при которой этаж «нарезан» на жилые ячейки. В каждой — жилая комната и примыкающие к ней компактные прихожая и санузел. Полноценные кухни в ячейках отсутствовали, зато на самом верху небоскреба запланировали столовую, обслуживавшую обитателей дома. Задумав обобществить быт своих постояльцев, Нирнзее позаботился и об их досуге: в подвале он предусмотрел клубное помещение, где жильцы вместе со своими гостями могли бы «культурно проводить свободное время», а на плоской крыше вознамерился оборудовать зону отдыха, устроив там небольшой скверик и площадку для катания на роликах.

Дом-громадина был возведен уже к лету 1913-го, однако полностью завершить свой жилищный проект Нирнзее помешала начавшаяся вскоре война и возникшие в связи с ней массовые антинемецкие выступления. Пришлось высотную недвижимость в спешном порядке продавать. Новым владельцем небоскреба стал скандально известный банкир, один из «опекунов» Распутина — Д. Рубинштейн. Однако и ему не суждено было долго распоряжаться судьбой огромного здания: уже в начале послереволюционного 1918 г. «высотку» в Б. Гнездниковском национализировали.

Главный небоскреб старой Москвы.

Квартира для генпрокурора

Бывший доходный «дом с квартирами для малосемейных» был передан (так же как гостиницы «Националь», «Метрополь») под жилье для партийных и советских работников и получил название 4-й Дом Моссовета. Жилые помещения там были «зачищены» от прежней «буржуазной» публики, а на освободившуюся площадь перебрались со своими семьями несколько наркомов, крупных военачальников и партийных работников, сотрудники Коминтерна… Жизнь образовавшегося дома-коммуны отныне регулировало выборное правление, в которое входили в разное время нарком почт и телеграфа В. Подбельский, комиссар московских театров Е. Малиновская, комендант Дома союзов (а в будущем — директор Московского автозавода) И. Лихачев… И это далеко не все знаменитости, обосновавшиеся в Б. Гнездниковском. Одну из переоборудованных квартир на седьмом этаже занимал, например, печально известный А. Вышинский (генпрокурору даже был выделен в доме персональный лифт, а возле дверей его апартаментов круглосуточно дежурил вооруженный охранник).

Для обеспечения комфортного быта «элитной» публики все квартиры Чедомоса обеспечили телефонной связью, — их обслуживал специальный коммутатор. На третьем и девятом этажах были открыты ясли и детсадик. А на знаменитой крыше устроили сквер с фонтаном и игровую зону. Здесь разместили волейбольную площадку, миниатюрный велотрек и даже небольшое футбольное поле. (Оно пользовалось популярностью у «нирнзеевской» молодежи, но во время матчей не раз случалось, что мяч после неточного удара летел вниз, куда-нибудь далеко в соседние дворы или на улицу. Приходилось ребятам устраивать настоящие поисковые экспедиции.)

Та самая "Крыша".

Вся столица под ногами

Высотная «точка» в самом центре огромного города оказалась незаменимым местом для организации московского радиовещания. В 1920-х годах на крыше дома Нирнзее смонтировали два коротковолновых передатчика, транслировавших для жителей столицы программы популярной в ту пору радиостанции МСГПС.

На соседнем участке крыши небоскреба сделали дополнительную надстройку, — здесь вплоть до 1937 г. работала известная всей Москве смотровая площадка, куда водили экскурсии. Во времена НЭПа некие предприимчивые господа-товарищи открыли рядом с площадкой обозрения маленький ресторан. Когда некоторое время спустя хозяев его лишили прав распоряжаться этим «доходным местом», заведение было преобразовано в столовую Моссельпрома.

Реклама конца 1920-х цепляла внимание граждан: «Крыша московского небоскреба. Единственное летом место отдыха, где в центре города предоставляется возможность дышать горным воздухом и наслаждаться широким открытым горизонтом — незабываемые виды на всю Москву с птичьего полета… Подъем в лифтах с 5 ч. вечера беспрерывно. Входная плата на Крышу с правом подъема 20 коп. Оркестр с 9 ч. вечера…»

Среди тех, кто наведывался на эту уникальную «площадку», был Михаил Булгаков, регулярно приезжавший по делам в редакции журналов, обосновавшиеся в доме Нирнзее. В своем очерке «Сорок сороков» (1923 г.) он описал картину, открывавшуюся с чудо-крыши: «Москва лежала, до самых краев видная, внизу… От центра до бульварных колец, от бульварных колец далеко, до самых краев, до сизой дымки, скрывающей подмосковные пространства… горят (на солнце) сорок сороков на семи холмах… Дышит, блестит Москва…» Позднее писатель сделал крышу знаменитой столичной «высотки» местом действия одного из ключевых эпизодов своей повести «Дьяволиада».

Помимо обычных посетителей «нирнзеевскую верхотуру» посещали и экстремалы. Один из них, известный клоун Виталий Лазаренко, был запечатлен фотокорреспондентами во время исполнения уникального трюка. Циркач сделал стойку на руках прямо на перилах ограды, огораживающей Крышу. Никакой страховки при этом предусмотрено не было!

Вид на Страстной монастырь с дома Нирнзее.

Позднее (вплоть до 1930-х) знаменитую «макушку» Чедомоса в летний сезон «абонировал» популярный ресторан, который так и назывался — «Крыша».

На протяжении десятилетий дом Нирнзее был культовым кинематографическим местом. Началось все уже вскоре после его «рождения»: крышу-«гульбище» приспособили под кинопавильон, где снимались некоторые из первых отечественных короткометражек. Впоследствии для развлечения посетителей ресторана здесь оборудован был открытый кинотеатр (публика пировала за столиками и одновременно, «под угощение», смотрела какой-нибудь увлекательный «боевик» или «любовную историю»).

В более позднее время колоритная «верхотура» старого небоскреба оказалась увековечена в кадрах фильмов, снятых известными советскими режиссерами. На крыше этой разворачиваются несколько эпизодов в «Служебном романе» Эльдара Рязанова. Она же стала натурой для сцен в фильмах «Курьер» Карена Шахназарова и «Сказки старого Арбата» Саввы Кулиша.