Катя живет на две страны — США и Россию. Дни ее в Москве расписаны по минутам: съемки, встречи с режиссерами… Поэтому в ответ на предложение поучаствовать в фотосессии я ожидала услышать «нет». Ведь процесс этот требует много времени! Но актриса согласилась. Тому «виной» два факта: во-первых, Катя читательница нашего журнала, а во-вторых, мы пошли навстречу ее желанию попробовать себя в образе кинодивы конца двадцатых годов. Оказалось, именно такой стиль артистка выбрала и для своего самого счастливого дня жизни!

Досадный акцент

Катя, приезжая в Москву, вы, находите время для полноценного общения с близкими друзьями?

Екатерина РЕДНИКОВА (смеется): «Вообще-то я прилетаю в конце мая в Россию именно ради общения с близкими. В мае у меня день рождения, и я всегда отмечаю его в Москве: сначала с родителями, а потом бурно и весело с друзьями. Еще одна приятная летняя обязанность здесь — спектакль „За горизонтом“ по Юджину О’Нилу, в котором я играю пятнадцать лет. А раз уж я здесь, то грех не посетить Московский кинофестиваль, который проходит в середине июня. Хотя специально на него никогда не приезжаю, просто так совпадает! Мне нравится это времяпрепровождение, нравится, что есть возможность в фестивальные дни встречаться со знакомыми, которых долго не видела. А еще я стараюсь успеть посмотреть как можно больше фильмов. Кстати, нынешний фестиваль совпал с юбилеем моего мужа — Сергею исполнилось пятьдесят пять лет. И я полетела к нему».

На одном из ММКФ вы пытались познакомиться с Джеком Николсоном. Удалось вам это?

Екатерина: «Нет! Ни здесь, ни в Лос-Анджелесе. Не получилось меня с ним познакомить даже Шону Пенну и продюсеру Майклу Фицджеральду, хотя оба мне обещали, что сделают все возможное. Джек все время убегал у меня из-под носа вслед за баскетбольной командой Los Angeles Lakers, он же большой их фанат. Майкл даже как-то пошутил: „Вот, Кать, интересно, когда ты наконец-то с ним познакомишься, что скажешь? Думаю, тебе надо будет обязательно поведать ему всю эту историю“. Недавно я попала на матч LA Lakers с Utah Jazz. За Utah Jazz выступает российский баскетболист Андрей Кириленко. А я приятельствую с его женой Машей. Они меня пригласили. И вот сижу, и тут Джек Николсон проходит мимо меня. Ну что сказать… Постарел! Я ведь десять лет за ним бегаю! (Смеется.) Это один из лучших актеров. Он, Аль Пачино и Роберт Де Ниро — святая троица».

В каком российском фильме вы сейчас снимаетесь?

Екатерина: «На данный момент ни в каком. Знаете, то, что мне предлагали этой зимой и весной, вызвало состояние удрученности. Появилось ощущение, что мы деградируем. Интересных картин становится все меньше. Куча ситкомов, которые достали уже всех, по-моему. Я эти предложения даже не рассматриваю. Огромное количество так называемого «кино выходного дня. Материал на потребу, сюжеты высосаны из пальца, актерской работы там нет. Но сейчас у меня лежит сценарий интересного сериала, который запустят в середине лета. И возобновился очень хороший полнометражный проект, где мне предлагали участвовать еще два года назад. А незадолго до отъезда я проходила пробы в Лос-Анджелесе на стомиллионную картину — ремейк «Конана». Но все вышло как всегда».

«Как всегда» — это как?

Екатерина: «Так! Я нравилась режиссеру, и вообще они собирались задействовать европейских актеров. А в результате и на Конана взяли американца, и на остальных героев тоже. Мне предлагали вторую по значимости женскую роль, главную злодейку. Но в качестве отца этой героини утвердили Стивена Лэнга (полковник Майлз Куоритч в „Аватаре“. — Прим. авт.). И поскольку у меня присутствует акцент, а у него чистейший американский выговор, то играть его дочь я уже априори не могла».

Мне кажется, по-английски вы говорите как настоящая американка.

Екатерина: «Нет. Акцент присутствует у любого, кто входит в чужую языковую среду после одиннадцати лет. Слышали бы вы, с каким акцентом говорит Пенелопа Крус! Но она испанка и Антонио Бандерас — испанец. В Америке треть населения — испаноговорящее, и его становится все больше. Поэтому звездам из Испании или Мексики акцент не мешает карьере в Голливуде, он привычен американскому уху. А восточноевропейский режет им слух. У меня он не такой сильный, как у большинства русских, но для американца заметный. Его можно убрать, если заниматься, мешает лень. К тому же я не живу в Америке постоянно, больше времени провожу в России. В отсутствие же практики все звуковые нюансы американского языка забываются. Кстати, про русских, обосновавшихся в США в 70-х годах прошлого века, вообще можно анекдоты сочинять. Столько лет в Америке, но с трудом говорят по-английски! Придумали еще сленг, основанный на смешении языков: пересыпают русскую речь английскими словами и производные от них создают».

Забавно, наверное, получается.

Екатерина: «Ну еще бы! Помню, когда первый раз услышала, хохотала до колик в животе. Приведу пример. У русского магазина „Одесса“ в Лос-Анджелесе на Fairfax висит объявление: „Не паркуйте машину, а то ее оттовают!“ Догадались, что такое „оттовают“? Объясняю: словосочетание tow away означает „отбуксировать на штрафплощадку“. Наши это выражение переделали на уникальное „оттовать“. Похоже на русский мат, доходчиво объясняющий, что сделают с вашей машиной!» (Хохочет.)

Катя, а вы где учили английский?

Екатерина: «Во-первых, в спецшколе, во-вторых, я играла в американской картине „Дьявольская симфония“ еще студенткой третьего курса ГИТИСа. В-третьих, после фильма „Вор“ попала на съемки проекта „Виза на смерть“, над которым работала международная команда (Канада, Франция, Люксембург). Там не оказалось ни одного русскоговорящего человека. Было так тяжело! Но ситуация послужила уроком. После съемок я пошла в школу English First, где занималась улучшением своего английского».

А у голливудской звезды Миллы Йовович, дочери вашей подруги Галины Логиновой, присутствует хоть небольшой акцент?

Екатерина: «Ну о чем вы говорите, Милла попала в США в пятилетнем возрасте! Она-то как раз говорит как типичная американка. А вот по-русски хоть и хорошо, но уже с американским акцентом. Что касается Гали, то ее английский — с ярко выраженным восточноевропейским оттенком».

В США Екатерина Редникова — востребованная актриса?

Екатерина: «Не смешите. Да, я играла главную роль в фильме „Архангел“ с Дэниелом Крейгом, в картине „Сквозное падение“ — с Роем Шайдером и Питером Уэллером. Шайдер, увы, умер. Он был чудесным человеком, мы дружили… Играла в „Похищении“ Роланда Джоффе, в русско-американском проекте „Русские в Городе Ангелов“ Родиона Нахапетова. Пробиться в Голливуде тяжело. Там гигантская конкуренция: в надежде на карьеру актеры едут отовсюду. Плюс все тот же акцент, ограничивающий тебя в хороших ролях. А у меня добавилась еще и череда несовпадений».

Это вы о чем?

Екатерина: «Я пробовалась на фильм «Сахара», где режиссером планировался Роб Боуман. Он хотел, чтобы я играла главную роль, которая потом ушла к Пенелопе Крус. Я приступила к изучению испанского языка (моя героиня говорит на нем). Но через месяц получила от подруги Дайан Криттенден, которая и рекомендовала меня Робу, письмо: «Продюсеры разругались с Боуманом и вместе с ним уволили всю съемочную группу».

Дайан Криттенден — агент по подбору актеров?

Екатерина: «Один из известнейших голливудских кастинг-директоров. Она открыла гигантское количество звезд, в том числе Эдриана Броуди и Анджелину Джоли. Дайан — член Оскаровского комитета, голосует за лучшие зарубежные фильмы. И она считает, что я одна из лучших актрис в мире. Криттенден увидела меня в фильме „Вор“, за который она и голосовала. Мы вскользь познакомились на премии „Оскар“. А потом я приехала в Лос-Анджелес для проб в проект (который опять же не состоялся) „Русская девушка“. Дайан мне рассказывала: „Предлагают на этот фильм русскую актрису Екатерину Редникову. И я поражаюсь — она в Лос-Анджелесе? На тот момент как раз размышляла, как тебя искать в России, говоришь ли ты по-английски“. Мы стали подругами. С Дайан связана еще одна замечательная роль. Планировался фильм со стомиллионным бюджетом „И царствие придет“, основанный на Библии. Дайан хотела, чтобы я сыграла в нем Марию Магдалину, а Эдриан Броуди — Христа. Меня уже утвердили, когда грянул кризис. В Новой Зеландии были выстроены декорации на сорок миллионов долларов. Остальные деньги под проект лежали в банке, и из-за кризиса они пропали. В итоге декорации разрушили, а фильм так и не сняли. В общем, опять у меня не получилось».

Но я слышала, у вас есть совместные проекты с мужем, известным в России и Америке кинопродюсером Сергеем Коновым.

Екатерина: «Целый пакет. И у всех одна цель — открыть миру российскую тему. Например, мы задумали фильм о Василии Турчине. У нас о нем мало кто знает. А в Чикаго есть музей, посвященный этому русскому офицеру, участвовавшему в Войне Севера и Юга. Есть сценарий и о Раисе Горбачевой (называется „Раиса“), где мне отводится главная роль. Мы вели переговоры с Михаилом Сергеевичем, он очень хочет, чтобы фильм был снят. Есть мой собственный проект о русской женщине в Америке, его я писала под себя. И еще много чего другого… Но, к сожалению, сейчас тяжело с финансированием. Прошло уже два года после кризиса, все казалось, что вот-вот станет легче, но увы…»

Коробочка страданий

Вы играли разноплановые характеры, но больше тяготеете к драматическим ролям…

Екатерина: «Как-то так получилось. С „Вора“ пошло. Потом был сериал „Самозванцы“, где несчастья дождем сыпались на голову моей героини. Играла я этих героинь, играла и в конце концов так устала, что однажды в каком-то интервью сказала: „Мечтаю побыть стервой!“ После этого вызывают меня к Юрию Морозу, он на тот момент снимал „Каменскую“. Прихожу, а он сидит и держит в руках журнал с этим интервью. Протягивает мне сценарий: „На, почитай“. А там прописана роль крайне стервозной барышни Натальи Досюковой. Спрашивает: „Ну как?“ А я радуюсь: „Ох удружил, Юра, удружил!“ После этой роли у меня пошли предложения по жестким, вредненьким и противненьким героиням. Но я действительно люблю драматические роли».

Да я уж поняла, что пострадать вы обожаете…

Екатерина: «Да, это у меня хорошо получается!» (Смеется.)

У вас есть опыт личных переживаний, поэтому, видимо, и роли такие хорошо удаются.

Екатерина: «Поройтесь в судьбе любого хорошего драматического актера и поймете, что ни у одного из них в жизни не было все гладко. В противном случае неоткуда брать материал для работы. „Только через страдания обретешь“, — сказал Юджин О’Нил в моем любимом „За горизонтом“. Это верно для обычных людей и тем более — для актеров. В девятнадцать лет я впервые узнала, что такое смерть близкого человека. У меня были два друга — сценаристы Петр Луцик и Алексей Саморядов. Первым ушел Алексей, трагически погиб в тридцать три года. Я тогда жила с родителями. Помню, папа постучал мне в дверь: „Катя, твой друг умер“. Раньше казалось: как фальшиво звучит фраза „Она всплеснула руками“! Но получив сильнейший моральный удар, я именно всплеснула руками и сползла по стене. Когда схлынула первая волна горя, подумала: „Так вот оно как проживается!“ С тех пор любые проявления эмоций я стала „складывать в коробочку“. Наверное, это плохо, ведь ты препарируешь свои чувства. Но если не станешь этого делать, не сможешь войти в душу своего героя. Получается, ради работы актер всю жизнь занимается расшатыванием собственной нервной системы. Это происходит не специально. Просто чем быстрее ты можешь перейти из состояния в состояние в кадре, тем лучше ты актер. В итоге с возрастом мои нервы все более оголяются».

На момент съемок в «Воре» вы переживали личную драму, связанную с тяжелой любовной историей.

Екатерина: «Верно. И все эмоции пошли в роль. Но вспоминать о той истории не хочу».

В прессе много писали о вашем романе с Владимиром Машковым. Вы же не уставали повторять, что с Володей вы просто друзья. Тяжко приходилось?

Екатерина: «Тогда я крайне болезненно реагировала на сплетни в газетах. Боялась, что люди поверят и станут думать обо мне плохо. Но однажды получила такой удар под дых от представителей СМИ, после которого уже никто из журналистов не выведет меня из себя. Урок преподала передача Сергея Майорова „Истории в деталях“. Когда это произошло, я не могла понять: за что же меня так? Они снимали сюжет обо мне. Брали интервью. Вопрос: „Катя, тугой кошелек имеет значение для вас при выборе мужчины?“ Ответ: „Когда влюбляешься, об этом не думаешь. Но если мужчина не может обеспечить того, что по крайней мере я могу себе сама дать, то он же первый будет чувствовать себя плохо. И это скажется на отношениях. В этом смысле — да, имеет“. Они оставляют вопрос и последнее предложение из моего ответа: „Да, имеет“. Накладывается закадровый текст: „Для Екатерины Редниковой тугой кошелек является первостепенным в выборе партнера“. Досталось и моему тогдашнему молодому человеку. Его водитель принес мне цветы, они это сняли и прокомментировали: „Своего бойфренда она даже не пустила за порог!“ И так — вся передача. Из меня сделали монстра! Но самое неприятное — последствия той передачи. Например, мне позвонил приятель: „Кать, у тебя проблемы? Денег надо? Ну ты же могла мне сказать…“ Знаете, как умер Алексей Сахаров, режиссер „Барышни-крестьянки“? Он сделал последний свой фильм по Островскому „На бойком месте“, и кто-то из критиков написал: „Да этот русский хлебопашец (он же снимал картину „Русский хлеб“) кроме как русским лаптем щи хлебать ничего не может. А все рвется кино снимать!“ И Алексей Николаевич, прочитав вечером эту статью, пошел спать и так во сне и умер. Стало плохо с сердцем. После той передачи я провела ночь на валерьянке. Но в отличие от режиссера (на свое счастье) была молода и со здоровым сердцем. Лишь благодаря этому и осталась жива. Поэтому все, что говорили про меня и Володю Машкова, что писали тогда и пишут сейчас, кажется теперь детскими забавами. Кстати, в прошлом году случился забавный казус как раз в дни ММКФ. Приехал Эдриан Броуди. На одной вечеринке мы болтали с ним о картине „И царствие придет“. Смеялись, что ему отказали в роли Христа: после многочисленных проб продюсеры решили, что Броуди не подходит, потому что „уж слишком еврей“. Потом я познакомила Эдриана с мужем. И в одной из газет вышло: „Редникова пришла на вечеринку без мужа. Она кокетничала с Эдрианом Броуди!“ Забавно, что на одном из снимков видно плечо Сергея, просто они его обрезали. „Броуди предложил Кате приехать в Нью-Йорк, чтобы оценить его квартиру“. Какую квартиру? Я даже не знаю, есть ли у него в Нью-Йорке жилье. Но журналисты, видимо, осведомлены лучше меня».

Заколдованная книга

Мама с шести лет водила вас на кастинги…

Екатерина: «Мама была главным бухгалтером ДК завода „Серп и молот“. Туда приезжал театр „Ленком“, и как-то им потребовалась маленькая девочка. Мама меня показала. И я сыграла в спектаклях „Ясновидящий“ и „Иванов“. Заведующая труппой предложила привести меня в театр на детские роли. Но мама отказалась. Я обалдела: „Меня звали в „Ленком“, а ты!“ Рыдала, кричала: „Как ты могла?!“ Ну и пришлось ей за это расплачиваться — водить меня на кастинги. В первые выходы на сцену больше всего понравилось, что за кулисами мне все совали разные сладости. А еще — наблюдать, как артисты переодевались в сценические костюмы. Мне заплатили пять рублей — по тем временам гигантские деньги. Моему брату Диме на тот момент исполнилось тринадцать, но у него не было такой наличности! В общем, не знаю, что там перевесило. (Смеется.) С тех пор я мечтала стать актрисой. К тому же Евгений Павлович Леонов мне написал: „Маленькой Катеньке — большого счастья“. Нарисовал Винни-Пуха и подписался: „Винни-Пух“. Программка эта так и хранится у меня».

На сколько вас Дима старше?

Екатерина: «На семь лет. Он окончил МИФИ — факультет кибернетики, был программистом. Ездил работать в Чернобыль. Но после того как я стала актрисой, пошел учиться на сценариста. Первый его сценарий был именно на чернобыльскую тему».

Брат женат?

Екатерина: «К сожалению, нет».

Выходит, и племянников у вас нет.

Екатерина: «И племянников нет, и детей пока нет. И родители очень по этому поводу переживают. Им так хочется стать дедушкой и бабушкой!»

А вы не хотите малышей, потому что собираетесь пожить для себя?

Екатерина: «Да нет. Просто у нас пока так получается. Мы ведь часто живем отдельно друг от друга. Сейчас, например, мужу нужно быть в Лос-Анджелесе, а мне — в Москве. Бывает наоборот: у меня пробы в Лос-Анджелесе, а Сергей заканчивает монтаж здесь».

Но отчасти это и хорошо — разлука усиливает чувства.

Екатерина: «Согласна. Мы успеваем соскучиться, тем более, когда мы вместе, часто ссоримся. А когда порознь — муж шлет мне трогательные письма, замечательные открытки, порой весьма забавные».

Говорят, вы дружите с Аль Пачино.

Екатерина: «Приятельствуем».

Он познакомил вас с Сергеем?

Екатерина: «Нет. Крестной матерью наших отношений была Дайан. Она делала кастинг для фильма „Похищение“, который Сережа продюсировал, знала, что будут съемки и в Москве. Показала режиссеру Роланду Джоффе кассету, представляющую меня как актрису. Он сказал: „Да, мы обязательно должны ее попробовать на роль!“ Дайан позвонила мне и назначила встречу с Роландом на „Мосфильме“. Прихожу на пробу, а там сидят два продюсера — Леонид Миньковский и Сергей Конов. Так мы и познакомились. Но никакого романа у нас не случилось. Два года я называла его на „вы“. Сергей всегда казался мне интересным человеком, он же умный, образованный, начитанный, хорошо говорит. У него речь… как бы это сказать… вкусная. Его мама была преподавателем филологии и литературы, а сам он окончил Институт иностранных языков имени Мориса Тореза — переводческий факультет, затем ВГИК — как сценарист. Между нами постоянно что-то вспыхивало. Но мы расставались, долго не виделись, и вспышка угасала. Затем он опять появлялся, снова что-то набегало на сердце, но ему нужно было улетать… и так два года».

Катя, а правда, что Сергей — двоюродный дядя нашего президента?

Екатерина: «Да, это правда. А мне казалось, вы про меня делаете интервью?» (Смеется.)

С чего все-таки начались ваши романтические отношения?

Екатерина: «Он пригласил меня отметить окончание московской части съемок фильма „Ты и я“ (рабочее название „В поисках t. A. T. u.“). И там подарил мне свою книгу „Кинофестиваль: служба переводчиков“, Сережа ведь в свое время являлся заместителем главы службы англоязычных переводчиков на ММКФ. Приехав домой, я никак не могла заснуть. И взяла в руки эту книгу…»

И?

Екатерина: «И, читая ее, с каждой страницей понимала, что влюбляюсь в этого человека все больше».

Что же такого оказалось в этой книге?

Екатерина: «То, чего мне не хватало при личном общении с ним. Сергей ведь бывает порой весьма жестким. А в книге была романтика, которая, как оказалось, сидит внутри него и которую он старается не показывать. Когда все это соединилось, я поняла, что по уши в него влюбилась. А раз уж я влюбилась, то чего уж тут…»

Но он-то, наверное, давно уже по вам вздыхал.

Екатерина: «В том-то и дело, что нет! Но я-то влюбилась, и моему напору противостоять стало невозможно».

Как он сделал вам предложение?

Екатерина: «Удивительно, мы ведь поженились, не очень хорошо зная друг друга. Конфетно-букетный период длился полгода. Но и он превратился во «встречи-расставания». Предложение Сергей мне сделал в разлуке. Позвонил из США: «Я тебе сейчас скажу важную вещь». А я подумала: «Ругался недавно, что я ему не позвонила, будучи в гостях, и не отвечала на его звонки. Сейчас опять начнется ворчание». А он вдруг выдает: «Выходи за меня замуж». Я обалдела, потому что этого точно не ожидала. От переизбытка чувств на глазах выступили слезы, и тут же вылезло мое актерское нутро: «Вот, оказывается, как это бывает, надо запомнить. Жалко, что он сейчас меня не видит». Молчание мое растянулось на несколько минут. Почему? Да потому, что не знала, что ответить! Не была я готова к предложению руки и сердца! А он мне: «Ну и где эти заветные слова?!» В моей голове заметалось: «Боже мой, я же должна сейчас что-то сказать, а что говорить?! Я не готова ни к «да», ни к «нет»! «Какие еще заветные слова?» — спрашиваю. «Ну как какие? «Я должна подумать!» И мне сразу стало легче. «Я должна подумать», — сказала я».

И сколько думали?

Екатерина: «Две недели. Потом полетела в Лос-Анджелес. И во время полета размышляла: «Скорее всего нет. Во-первых, разница в возрасте, во-вторых, мы не очень хорошо друг друга знаем, в-третьих, разная энергетика…» При посадке подумала: «Сейчас будет стоять с гигантским букетом цветов…» Выхожу, а никого нет! Я в шоке! А он, оказывается, слишком поздно вышел из монтажной и погнал как сумасшедший, понимая, что опаздывает. Его остановила полиция. Когда подошел страж порядка, Сережа вдруг спросил: «Скажите, у вас есть жена?» Тот оторопело отвечает: «Ну да». — «А вот моя сейчас прилетает, а я опаздываю!» Я же в это время стояла и сердилась: «Вот наглец! Я тут жду его! Хотя это он должен находиться в ожидании, что я скажу: да или нет!» И тут он сзади на меня налетает. До моего отлета из Москвы Сергей как-то сказал: «Кать, я такую красивую куртку купил! На нее вся и надежда!» Поворачиваюсь, а он стоит сияющий в этой кожаной куртке, которая ему безумно идет. Садимся в машину, а он аж лучится от счастья. И вдруг это состояние словно на меня перешло. Мне стало как-то легко и солнечно, и я сказала себе: «Чего ты думаешь?» Но по приезде он молчал три дня. И вот сидим мы в одной комнате: я за своим компьютером, он — за своим. И вдруг мне приходит стихотворение, а в конце строчка: «Катя, будь моей женой». «Ну наконец-то!» — подумала я. Он подсаживается, а я говорю: «Буду». — «Это чего — да?!» — «Да!» Он обрадовался, побежал купил две бутылки шампанского Dom Perignon. В Москве не было еще шести утра, когда я позвонила маме: «Мамочка, я выхожу замуж!» Тут трубку взял Сережа. «Ну долго же она думала!» — сказала мама ему.

Брак в трех частях

У вас была красивая свадьба?

Екатерина: «Да, и сыграли мы ее в Москве. Она была выдержана в стиле двадцатых годов прошлого века. В той части Лос-Анджелеса, где мы снимаем квартиру, проходит Main Street. Там есть антикварный магазинчик „Париж, 1900…“. В витрине было выставлено старинное платье. И мы отправились туда. Купили платье 1920 года, второе — 1905 года, а третье — черного цвета — современное, но стилизованное под двадцатые годы. Эти платья и вдохновили на идею срежиссировать свадьбу в стиле того времени. Сережа придумал сделать торжество с тремя переодеваниями. Ему мы купили черный смокинг, белый смокинг и белый в черную полоску костюм со шляпой в том же стиле и с лакированными бело-черными ботинками».

Такое впечатление, словно вы про киносценарий рассказываете!

Екатерина (смеется): «Вы почти не ошиблись! В ресторане фоны выдержали в стиле двадцатых годов, по экранам шли фильмы с Чарли Чаплином. На въезде гостей встречала массовка, одетая в этом же духе. Ездила старинная камера, снимающая все действо. Фильм назывался «Женитьба в трех частях, в главных ролях: жених — Сергей Конов и невеста — Екатерина Редникова».

А как же вы в загс ездили?

Екатерина: «Мы, честно говоря, в другой день в загс отправились. А в ресторане, где проходило торжество, провели выездную церемонию росписи… Каждый стол носил название фильма. Например, был стол картины «Родня». Там сидела моя родня. И показывали клип, смонтированный из кадров этого фильма и картин, где я снималась. Или стол «Москва слезам не верит» и стол «Клуб «Коттон». Идет сюжет, где гангстеры стреляют, льется кровь, и на это накладывается песня «Москва не сразу строилась…» Было двадцать столов и десять клипов. На свадьбе гуляло 180 человек».

Галина Логинова была?

Екатерина: «Нет, она не смогла. У нее были какие-то неотложные дела».

Сценарий сами разрабатывали?

Екатерина: «Да. Предложение я получила в феврале, восьмого марта у нас состоялась вечеринка-обручение. А свадьба — пятого июля. Получается, придумали за месяц».

А кольца покупали в Америке?

Екатерина: «Да, но не покупали, а заказывали по моим эскизам».

В июле вы отметите двухлетие свадьбы. В вашей жизни замужество многое поменяло?

Екатерина: «Да. Например, сейчас я гораздо больше времени провожу в Лос-Анджелесе. (Улыбается.) Но, признаюсь, у нас бывают тяжелые периоды».

Почему?

Екатерина: «И Сережа долго был один, и я не торопилась связать жизнь с кем-то. К браку мы подошли состоявшимися людьми, особенно Сережа. А в таком возрасте, как у него, менять стиль жизни непросто. К тому же мы оба — сильные личности. Притирка характеров до сих пор идет».

Давно Сергей работает в США?

Екатерина: «Когда-то он уезжал туда на ПМЖ, но вернулся. Сейчас у него русско-американская кинокомпания, филиал которой и здесь, и там. Существует она свыше десяти лет».

До замужества вы говорили, что любовь и боль для вас равноценные понятия. Сейчас поменялись взгляды на эти чувства?

Екатерина: «Поскольку у нас еще много конфликтов… Не скажешь, конечно, что это боль… Но недопонимание друг друга радости ведь не приносит. С другой стороны, у меня сейчас чувство покоя, ощущение твердого плеча, защищенности. Когда ты не замужем, присутствует невнятное беспокойство, хотя зачастую ты этого и не осознаешь. Слава богу, у меня этого уже нет. В любом случае жизнь-то никогда не заканчивается. Случаются всякие перипетии, и моменты радости, и моменты печали, когда тебе кажется: все, развод! Впрочем, думаю, это бывает в любой семье. Никто никогда не знает, что произойдет в будущем».

У Сергея был уже брак до вас…

Екатерина: «Слушайте, человеку 55 лет! У него было там что-то до тридцати, и что? Это не длилось и года».

Вам ведь нравились мужчины старше. Но одной из причин сомнений насчет замужества была разница в возрасте. Вас это угнетало?

Екатерина: «Да, потому что мужчины гораздо старше нравились мне в молодые годы. А когда я перешла тридцатилетний рубеж, то не думала, что выйду за мужчину старше более чем на десять лет. С Сергеем у нас разница восемнадцать лет. Но при общении она не чувствуется. Он современный, у нас много схожего в характерах. Но стиль жизни все-таки разный, и вот это ощущается».

Катя, а вы ревнивы?

Екатерина: «Раньше была уверена, что да. Сейчас думаю, что нет. Хотя не знаю. Может быть, у меня просто нет поводов ревновать? Я все-таки в себе уверена. Да и в Сереже: я знаю, как сильно он меня любит».

Но он-то вас ревнует?

Екатерина: «Да, ревнует. В начале отношений это даже мешало. Сейчас он успокоился. А тогда! Почему ты не позвонила, не ответила на мой звонок… Со временем это ушло. К тому же мы сейчас так мало времени проводим вместе! И если еще не доверять друг другу, то ничего хорошего из этого не получится».

Сейчас вы счастливая замужняя женщина. А помните, как влюбились в первый раз?

Екатерина: «Мне было тринадцать, а ему — двадцать один. В таком возрасте подобная разница ощущается очень сильно. Он юноша, которому можно, да и положено уже делать все. А я ребенок, который еще играл в куклы. Мама моя, конечно, очень сильно испугалась. Но, слава богу, все обошлось. Он мне читал стихи, и он стал тем первым человеком, который заложил во мне принцип, что мужчина должен быть в чем-то учителем. Он мне мир открывал! Научил любить Цветаеву, рассказывал вещи, о которых я вообще не знала… И так у меня и повелось, что все время была потребность в мужчинах умнее меня».

У вас была еще какая-то трагическая любовь…

Екатерина: «Об этом я не стану говорить. Мне вообще кажется странным вспоминать прошлые романы замужней женщине. Зачем ворошить прошлое? Это неправильно».

У вас с детства такой низкий сексуальный голос?

Екатерина: «Да. И именно в детстве мне часто об этом говорили. Я же была активисткой — председатель совета дружины. Как гаркну: „Дружина, равняйсь, смирно!“ Это у меня по материнской линии: и у бабушки, и у мамы сильные низкие голоса».

Катя, вы не скрываете свой возраст — 37 лет. Как вам удается так замечательно выглядеть?

Екатерина: «Ничего хорошего для этого не делаю. Не лежу в SPA-салонах, не сижу безвылазно в тренажерных залах. Люблю вкусно поесть — я же Телец, а Тельцы обожают покушать, выпить в хорошей компании, иногда даже виски. Думаю, мне помогают оптимизм и наследственность. У меня мама молодо выглядит, у нее до сих пор очень хорошая кожа. Да и папа тоже. Все зависит от внутреннего мироощущения. Если ты настроен светло, то и молодость сохранится дольше. А вот что я люблю — так это массаж. И еще в Лос-Анджелесе каждый день проплываю по километру в бассейне».