Подиумная мода не для народа

— Начиная с пятницы стартует вереница показов на неделях моды, которые в этом году идут одна за другой. А так ли велико их влияние на модное сообщество?
— К сожалению, у нас порой доходит до смешного. Шоу исключительно для зрителя, пиар для организаторов, и Регина Дубовицкая в первом ряду — разве это серьезно? На Западе любая Fashion Week — это очень жесткая система, войдя в которую, ты должен играть по правилам и понимать, что у тебя нет права на ошибку. Один раз засветиться со своей коллекцией на тамошнем подиуме — это ничто, даже хуже, чем ни разу. Надо быть постоянным участником, не пропустить ни один сезон. А главные люди на неделях моды — вовсе не приглашенные дизайнерами гости, а байеры. И если ты их заинтересуешь и получится заказ, ты обязан обеспечить его в срок. И нет тебе оправдания, если не смог, не успел, пожар, наводнение или даже все умерли. У нас в этом смысле совсем другая система.

Фото: Илья Шабардин

— А насколько то, что мы видим на подиумах, может прижиться в обыденной жизни? Ведь даже для ваших платьев, например того, что на блокнот похоже, надо подбирать правильный случай.
— Наверное, я вас огорчу, но подиумные коллекции не предназначены для жизни. Это лишь рекламные образы. А для бутиков производятся вполне «человеческие» модели. Потому что в эпоху кризиса женщина предпочтет купить одно платье, но базовое, чтобы дополнять его разными аксессуарами, чем три необычных наряда.
— Меж тем иметь в гардеробе дизайнерскую вещь для обычного человека — все еще роскошь. Почему российские дизайнеры стоят даже дороже, чем именитые западные марки?
— На это есть весьма объективные причины. Если у меня один бутик, то я должна произвести для него пять платьев в размерном ряду. Это тираж не для фабрики, а для индивидуального производства. Здесь, как правило, очень высоки расходы — отсюда цена. А у раскрученной марки продажи по всему миру и потребность в выпуске вещей тысячными тиражами, отсюда низкая себестоимость.
— Но тогда получается, что за такие же деньги лучше купить, например, наряд от именитого Дома моды Версаче, чем от все еще мало известных массам Алены Ахмадуллиной или любимца русских актрис Александра Терехова?
— Это лишь вопрос доверия и времени. В России практически нет модной индустрии. Мне повезло, я застала еще тот порядок, когда она была. Правда, с модой было сложнее. В 1989 году я закончила текстильный институт и по распределению начала работать в Центре моды России — это ведущая организация, которая разрабатывала модели для фабрик страны. Там меня научили культуре производства, продвижению моделей от эскиза до торговли, грамотному технологическому процессу. Сейчас, работая с остатками наших фабрик, понимаю, как тяжело выживать производствам в рыночной борьбе.
Однажды в парижском бутике наш соотечественник почему-то радостно комментировал свою покупку: «Это вам не „Большевичка“!». И дело тут вовсе не в людях, которые не хотят покупать отечественную одежду, а в том, что в нашей стране просто не построена такая система, которая помогла бы нашим дизайнерам активно развиваться, делать качественный продукт. В конце концов сделать так, чтобы мы не считали дни до поездки за границу, где наконец можем купить модную, качественную одежду.

Фото: Илья Шабардин

— А насколько реально русскому дизайнеру стать законодателем мировой моды, диктовать, как Армани или Диор?
— К сожалению, и они перестали быть эталоном, на который надо равняться. Мода вообще ушла от практики генеральных тенденций, которые провозглашались на пятилетку и вокруг которых строились все стилевые концепции. Разные тенденции сегодня существуют параллельно и даже порой взаимоисключающе. И меняются каждые полгода. Но это вовсе не значит, что им надо беспрекословно следовать. Например, в 80-х были актуальны большие плечи. И если у тебя было пальто с плечом на естественном месте, считалось, что ты немодно одетый человек. Сейчас все по-другому. Моду диктуют массовые марки. Недорого и ярко — этот фаст-фэшн сориентирован на сиюминутную моду, то, что актуально здесь и сейчас.

Главное, чтобы костюмчик сидел

— Вам часто приходится работать с публичными людьми. Стараются ли они что-то переделать под себя, изменить уже имеющийся крой?
— Они мне доверяют настолько, что часто заказ гардероба происходит по телефону. Обычно это люди, с которыми мы совпадаем в отношении к одежде. Мои клиенты должны быть одеты лучше всех, но никто не должен заподозрить их в том, что они нарядились. И это чуть ли не самое главное для публичного человека, особенно политика. Мне очень легко работать с яркими индивидуальностями. Например, Светлана Конеген добавляет к каждой вещи остроты, а Катя Стриженова украшает, хотя я больше всего люблю ее одевать в минимализм — она настолько яркая, что излишне декорированное платье начинает с ней спорить.
— Знаю, что у вас одевается и супруга нынешнего президента…
— Светлана Медведева долгое время была моим клиентом до того, как стала первой леди. Она человек, который любит жизнь и себя. Работа с ней была очень позитивной. Это были вещи для выхода в свет и для отдыха. Вообще внешний вид первой леди — это дело государственной важности и иногда даже более значим для имиджа России, чем костюм президента.
— Вы придумали форму для стюардесс, проводниц и сотрудников Московского метрополитена. Трудно было соединить моду и практичность? Ведь, например, Юдашкина до сих пор ругают за солдатские мундиры, хотя в массовое производство его дизайнерские разработки так и не пошли.
— Придумать форму с учетом образа компаний, традиции, имиджевых задач — это самая эффектная часть работы. Но самое главное, чтобы форма не подвела функционально. Лично я, прежде чем приступать к конструированию подобной одежды, общаюсь с персоналом компаний на их рабочих местах. Ведь это должны быть отличные лекала с учетом специфики характерных для данной профессии движений. Необходима идентичность восприятия образа в размерном ряду. Например, для метро это размеры с 40-го до 64-го. И каждый должен выглядеть отменно. Авторский надзор не позволяет сэкономить на таких принципиальных моментах, как качество материалов, отделка, фурнитура и т. д. А пока тендеры предполагают самую низкую цену, случаи, похожие на конфуз с военной формой, неизбежны.
— Правда, что в ваших нарядах ходят и Хрюша со Степашкой? Наверняка это самые некапризные клиенты…
— Действительно, они исправно приезжали и молча сносили все примерки, — смеется Виктория. — Но вместе с тем переодеть любимую с детства передачу было задачей не из простых. Там ведь есть свои технологические требования, например, рукав для кукольника. Работа была практически архитектурной. В итоге получилось около дюжины нарядов.

Красиво шить не запретишь

Гламур канул в Лету

— Несколько лет назад вы говорили, что Москва — самый послушный город: журналы диктуют моду на черное — все одеваются в траур, пишут, что надо носить красное, — выряжаются в алые тона. Сейчас что-то изменилось?
— Москва сейчас очень разная. Но четко видно одно — столица устала от гламура. И от этого даже перестала быть такой нарядной.
— Как считаете, сколько людей в России одеваются сегодня с иголочки?
— Человек с иголочки — это даже не модно. Умение носить дорогую одежду несколько небрежно — вот искусство. Как денди. Эти молодые люди никогда не надевали новый костюм, давали его поносить слуге, чтобы с него сошел лоск. И не застегивали его на все пуговицы, как бы демонстрируя равнодушие к своему внешнему виду. Кстати, правило не застегивать нижнюю пуговицу пиджака осталось с тех времен. А сейчас еще и не застегивается нижняя пуговица нарукавных шлиц.

Фото: Илья Шабардин

— Какие фасоны на сегодня актуальны?
— Современная мода — это шире, чем просто фасон. Это скорее образ жизни. Сознание определяет именно вами востребованную модную тенденцию. Например, вы деловая женщина, ведущая здоровый образ жизни, вечерами ходите в театр. Для вас — минимализм с маленьким черным (белым, бежевым, темно-синим) платьем и ярким (желтым, зеленым, синим, красным) пиджачком. И шелковый шарф в черно-белый горох или другой крупный принт вечером превращается в бант. Или вы клубящаяся студентка, тогда — пальто типа мужского, шелковая блуза, юбка микромини и, может быть, мужская шляпа. Актуальна эпоха 40-х — романтизм с элементами «милитари», которая дает возможность вспомнить даже очень деловым женщинам, что они все же женщины. И 60-е — со своим мини и трапециевидными платьями с рукавом в три четверти.
— Чтобы выбрать из всего разнообразия, представленного в магазинах, надо обладать тонким стилем?
— Чувство стиля — это не умение выбирать вещи, а способность их правильно сочетать. Кожаный плащ, внутри шифоновая юбка, кружевной топ, поверх шарф грубой вязки и сапоги с мехом наружу — это безусловный тренд сезона.
— Сейчас можно выделить те вещи, которые бы стоило отложить до лучших времен?
— Я бы не была так категорична, но меховую жилетку все же убрала подальше — в прошлом сезоне был явный перебор.
— В моде можно выделить составляющие: прическа, одежда, макияж, обувь… Что у нас хромает больше всего?
— Неудачная прическа может разом убить весь туалет. Но у нас почему-то до сих пор считается, что идеальная укладка — это та, которая сделана в салоне и закреплена чуть ли не целым баллончиком лака. К сожалению, наши женщины не осознают, что легкая небрежность может лишь подчеркнуть стиль.
— А есть страна, на которую можно равняться и в стиле, и в моде?
— Конечно, это Франция. Я не перестаю восхищаться парижанками. Тонкая линия плеча, поднятый воротник, маленькое черное или темно-синее платье и нитка жемчуга на шее — однажды выбрав для себя классику, они и дальше следуют этому направлению.