Адвокат семьи Марьянова: «Дмитрия можно было спасти»
Стали известны результаты расследования смерти артиста
Два года прошло с тех пор как не стало известного актера Дмитрия Марьянова, а страсти вокруг обстоятельств смерти и его наследства не утихают до сих пор. Сегодня состоялась встреча с журналистами адвоката семьи Дмитрия и тех, кто принял участие в расследовании этого громкого дела. WomanHit.ru выяснил невероятные детали этой истории.
Все помнят, что Дмитрий Марьянов скончался после пребывания в реабилитационном центре, где он проходил лечение от алкогольной зависимости. Как рассказала адвокат Виктория Крылова, следствие по делу гибели Марьянова длилось два года, завершившись только сейчас.
«По делу проводились две глобальные экспертизы. Помимо них, были еще и другие. После этого поступали ходатайства от сторон. И я даже читала в интернете, что якобы наша сторона затягивает процесс обвинения. Напротив, мы подавали ряд ходатайств, по ним допрашивались специалисты: психиатры, психологи и наркологи, которые дали необходимые разъяснения, благодаря чему обвинение было увеличено. И Оксану Богданову (директора реабилитационного центра, где находился Дмитрий Марьянов, — прим. авт.) на сегодняшний день обвиняют не только по статье 238 часть II пункт „В“ — это оказание услуг ненадлежащего качества, повлекших смерть по неосторожности, но и по статье 125 — „Оставление в опасности“. Поэтому я считаю, что вся наша работа была проделана не зря», — поведала Крылова.
Адвоката семьи также спросили о том, какими были последние часы жизни Дмитрия Марьянова, поскольку до сих пор не ясны обстоятельства гибели артиста.
«Если честно, каждый раз, когда я об этом говорю, даже мне, человеку, выполняющему профессиональные обязанности, становится страшно и наворачиваются слезы на глаза. Даже не потому, что Дмитрий Марьянов — это всеми любимый, уважаемый человек, и любая клиника с удовольствием занялась бы его проблемами. Ни один человек на земле не достоин того, что пережил Дмитрий Марьянов в свой последний день и последние часы. Он умирал долго и мучительно. По данным экспертизы, первые признаки того, что есть основания бить тревогу, появились в 10:15 утра 15 октября. И комиссия экспертов пришла к однозначному выводу, что до 18.30 его можно было спасти. Состояние Дмитрия Юрьевича ухудшалось, он постоянно просил помощи. Все это закончилось под конец криками. Он уже не мог ходить, кричал, его уже выносили на руках в машину, когда уже поняли, что произошло что-то страшное. И все это время человек не получал помощи, ему не была вызвана „скорая“. И как установил экспертиза, причина смерти — сквозной разрыв задней стенки левой общей повздошной вены с развитием кровотечения в забрюшинную клетчатку. А причина разрыв — тупая травма живота левой его половины… Защитники Богдановой считают, что причина смерти Марьянова — острый тромбофлебит, который обострился именно 15 числа. Но проводившие экспертизу лица со стажем в 40 лет, серьезные государственные эксперты, однозначно пришли к выводу, что разрыв сосуда произошел не в месте установки фильтра, а значительно ниже. И разрыв сосуда без травмирующего воздействия был исключен. То есть Дмитрий получил травму предположительно за 12 часов до гибели. Где-то в семь утра. Его привезли в лобнинскую больницу, и там уже была констатирована смерть. Умер он в промежутке с 19.05. до 19.45. А первый раз „скорую помощь“ ему вызвали в 18.47. Но было уже поздно, — поведала шокирующие детали Виктория. — Дмитрий от алкоголизма не умирал. Он умер от рук человеческих: от легкомыслия, человеческой халатности, равнодушия. Алкоголизм здесь ни при чем. У меня есть медицинская документация. Никогда Дмитрию не ставился диагноз „тяжелая стадия алкоголизма“„.
В процессе расследования выяснилось, что во время нахождения в реабилитационном центре Марьянову кололи невероятно сильные психотропные препараты, от которых ему становилось только хуже.
"Допрашивались два психиатра из института Сербского и медицинский клинический психолог. Так вот, мы просим возбудить уголовное дело еще, как минимум, по двум статьям: незаконное лишение свободы и незаконная медицинская деятельность, которая проводилась в этом реабилитационном центре. Следствием установлено, что на протяжении нескольких дней, не имея медицинских показаний к подобным действиям и лицензии, проводились медицинские вмешательства. Этот центр вообще не имел в штате врачей, он занимался социальной реабилитацией лиц с девиантным поведением. То есть там могли собирать цветы, петь хором, рисовать рисунки, но ни в коем случае не осуществлять никакого медицинского вмешательства. И после того, как 8 числа Дмитрий стал собираться домой, а у него, мы установили, был очень плотный график гастролей, плюс 12 и 13 октября юбилейные спектакли «Игра в правду», Оксана Богданова самостоятельно поставила ему диагноз «алкогольный делирий». Она дала указание неоднократно вводить ему препараты галоперидола и фенозипама одновременно каждые 2—3 часа, — рассказала адвокат. — Его телефон пестрел сообщениями разным лицам абсолютно неадекватного содержания. То есть человек находился под воздействием препаратов. Собственно, после этого телефон у него был изъят окончательно. Многие реабилитанты объясняли, что когда он стал проявлять агрессию и просил отдать телефон, к нему ворвались в палату два человека со шприцом в руке и сказали: «Либо ты сейчас по-хорошему ложишься спать, или будет по-плохому». Такие методы психологического воздействия применялись“.
Кстати, по словам специалистов, вводить разово эти препараты, да еще в таких дозах, нельзя: это влияет на центральную нервную систему и может осложнить имеющиеся заболевания. Тем более у людей, которые уже страдают сосудистыми заболеваниями. Если препараты отменяют, то постепенно. Но в крови у Дмитрия были найдены следы этих и других препаратов.
Как пояснила Виктория Крылова, Марьянова можно было спасти: „Его состояние здоровья ухудшалось не просто «у меня что-то болит, дайте мне таблетку». У него упало давление с 90 на 70. Об этом сообщили жене, о том, что состояние его не нравится, что он жалуется. Ксения Владимировна говорила с ним дважды в этот день. Она отмечала, что он говорит очень медленно и жалуется на то, что у него отнимаются ноги. И это был первый признак, когда можно было заподозрить, что что-то не то. Ксения Владимировна сказала, что будет срочно переводить его в другую больницу, но она этого не сделала, потому что ее отговорила Богданова, которая сказала, что ничего страшного, пусть лежит“.
На пресс-конференции также не могли не обсудить слухи, которые возникли вокруг отношений Марьянова и его сына: якобы актер много лет не общался со своим сыном, но адвокат опровергла эту информацию: „Как рассказали мне Даниил и его мама, Ксения Владимировна, которая обладает навыками некоего психологического манипулирования, стала Дане объяснять, что папа его не любит, а Диме говорила, что Даня недостаточно учтивый сын. И таким образом, как мне объяснила семья, она пыталась их поссорить. И действительно, какое-то охлаждение было, но потом недоразумения были исчерпаны“.
Вопрос наследства, к сожалению, зачастую вносит раздор в отношения родственников. Ситуация с наследством Марьянова не стала исключением. Как оказалось, вдова актера сейчас живет в квартире Дмитрия, которая еще не поделена, но другие наследники к ней не допущены. При этом сын Марьянова Даниил учится в институте, ему сейчас 23 года, и он пока не имеет самостоятельных заработков.
"В течение полугода после смерти все наследники: сын Даниил, папа Дмитрия и Ксения — подали заявление нотариусу и вступили в переговоры. Ксения Владимировна обозначила, что хотела бы получить квартиру, в которой проживала с Дмитрием. Это трехкомнатная квартира на Хорошевском шоссе. Никто из наследников не был против. Но квартира по стоимости выше, чем та доля, которую должна получить Ксения. Встал вопрос о компенсации. Но когда Ксения сказала, что ей сложно платить компенсацию, семья решила, что можно без компенсации, несмотря на то, что дедушка уже не зарабатывает, а сын еще не работает. Но с сентября 2018 года, несмотря на щедрое предложение, ничего не происходит. Ксения обратилась в суд, встал вопрос о распределении наследства с учетом того, что Ксения считает свою дочь иждивенкой Дмитрия Марьянова. В итоге суд решил отказать в иске, и снова осталось три наследника. Но из-за того, что Ксения обжалует это решение, мы не можем вступить в наследование», — рассказала адвокат.
Сейчас наследство Дмитрия Марьянова — это трехкомнатная квартира на Хорошевском шоссе, которую он купил задолго до брака, однокомнатная квартира в Песчаном переулке, которую он также купил до брака, доля в родительской квартире, которая была приватизирована отцом Дмитрия и его мамой еще в 90-е годы, два мотоцикла, один из них оценивался на момент смерти в 190 тысяч рублей, мотоцикл «Харлей», приобретенный в браке, стоимостью примерно в миллион, автомобиль и три счета. Также есть отцовский дом 80 кв.м., который находится в 70 километрах от Москвы.
«Дима и Миша (брат Марьянова, — прим. авт.) сделали все, чтобы папа там жил круглый год. Когда не стало мамы Дмитрия, Михаил и Дмитрий взяли на себя заботу об отце. Чтобы ничто не напоминало о событиях, они перевезли его в дом, который купили до брака с Ксенией. Но совершенно по формальным соображениям регистрация права собственности выпала на период брака, и Ксения подала документы нотариусу о том, что она считает, что там есть ее супружеская доля. Но этот дом был построен в 2006-м году для папы, — пояснила Крылова. — Ксения не общается с дедушкой, папой Дмитрия. Ирина Лобачева вот звонила папе, она приезжала к нему, навещала. А папе очень важно, когда говорят о Диме, его вспоминают. Рана его не затягивается, за эти два года она стала еще больше. И никто не говорит о финансовой составляющей, ему это не надо, ему нужна память».
