Мерил Стрип: «Дома я обычный шофер и добытчик денег»
«Чтобы жить в браке, надо быть готовой к компромиссам и уметь вовремя закрывать рот». Актриса уверена, что главное — это семья.
«Чтобы жить в браке, надо быть готовой к компромиссам и уметь вовремя закрывать рот». Оскароносная актриса утверждает, что главное для нее — семейные ценности.
Дон и Мерил считаются одной из самых образцово-показательных пар «фабрики грез». У них четверо детей: Генри (34 года), Мэри (31 год), Грейс (28 лет) и Луиза (23 года). Однако путь к счастью был для актрисы не самым простым. Началась эта история в 1976 году, когда Мерил встретила на своем пути актера Джона Кейзела — в то время он был известен по роли Фредди Корлеоне из «Крестного отца». Роман был стремительным и страстным. Ради Мерил Джон ушел от жены и, казалось, никто и ничто не сможет разрушить их счастье. Но через год врачи обнаружили у Джона рак легкого. «Мне было всего двадцать девять лет, и я впервые не знала, как помочь близкому человеку, своему любимому мужчине, и можно ли что-то изменить, — вспоминает Мерил. — Я просто с ума сходила от собственного бессилия». При этом руки она не опустила — не в ее характере. Она ходила с Джоном гулять, читала ему, готовила — делала все, чтобы сделать его хотя бы капельку счастливым. Однако болезнь не пощадила ее возлюбленного — в марте 1978 года он умер. Но жизнь, как известно, любит преподносить сюрпризы, причем в самый неожиданный момент. После смерти Кейзела его жена выгнала Мерил из квартиры, и та оказалась на улице в буквальном смысле слова. Пытаясь помочь, старший брат предложил ей пожить в мастерской друга Дона, который в то время находился в Европе. Мерил переехала, но внезапно в Америку вернулся хозяин жилья. И они подружились — вечер за вечером проводили в разговорах о жизни и никак не могли наговориться. Дон даже не ухаживал за Мерил, он ее выхаживал. А через некоторое время сделал предложение. И актриса ответила согласием. «Дональд был послан мне небесами. Это самый роскошный подарок от жизни, который я когда-либо получала», — уверена она и сегодня.
Мерил, в чем же секрет вашего тридцатипятилетнего союза? Сколько браков сейчас распадается…
Мерил Стрип: «О, мое замужество, как и любой другой брак, далеко не идеально. Но я всегда хотела большую семью и просто не представляю жизни в одиночестве. А для того, чтобы мечты сбывались, иногда нужно уметь поступиться собственными принципами — проявлять гибкость и вовремя затыкаться. Сейчас такие скорости, что тяга друг к другу может пропасть и через три года. Поэтому важно научиться откровенно, не стесняясь, обсуждать все проблемы».
Да, в последнее время люди перестали разговаривать друг с другом.
Мерил: «Именно. Мне кажется, в рамках западной цивилизации мы стали бояться других людей, даже самых близких. Из-за этого ненужного страха перед окружающими мы теряем глубинную связь друг с другом. А потом сами же от этого мучаемся — нам не хватает обыкновенных разговоров по душам. Поэтому я не вижу смысла держать что-то в себе — эмоции надо выплескивать».
Вы счастливы?
Мерил: «Конечно! Ведь я смогла реализоваться не только как актриса, но и как женщина. Хотя много снимаюсь, и перерывы делала только в те периоды, когда ждала детей. И, кстати, как и у других людей, у меня бывают минуты уныния. И я бываю ужасно ворчливой, спросите у Дона».
И все же какой-то секрет у вас есть!
Мерил: «Ну, если только умение хорошо готовить и любовь к глажке одежды». (Смеется.)
Готовите постоянно?
Мерил: «Почти каждый вечер, не считая тех, когда мы выходим «в свет». А происходит это довольно часто, хотелось бы и пореже. Обычно я прихожу домой и принимаюсь за приготовление ужина. Иногда мне это нравится, иногда нет. Бывают и такие моменты, когда я что-то придумаю, начинаю готовить, а потом понимаю, что у меня ничего не получится. И я смываю свой очередной кулинарный шедевр в унитаз, а Дону и детям сообщаю, что «сегодня мы будем есть пиццу» (Смеется.)
И все же это сложно — совмещать такую работу и дом. Не представляю, как вам это удается?
Мерил: «В молодости я работала официанткой, и мне нравилось, когда у меня получалось обслужить восемь столов одновременно. Я очень гордилась этим. С тех пор в моей жизни мало что изменилось. Восемь столов — это мои фильмы, дети, родственники, друзья и дела, которым я должна уделить внимание. Но я справляюсь, и этим горжусь. Просто если у вас есть мозги — надо их использовать».
Во что еще верит женщина, которую называют одной из самых умных актрис в Голливуде?
Мерил: «В то, что любовь существует, и не только на экране, но и в реальной жизни. Хотя встретить любимого человека бывает не так легко. И если ты его находишь, то не важно, какой он и какого возраста: становись на колени и благодари Бога. Вообще любовь, секс и еда — это то, что делает людей по-настоящему счастливыми. Так что я большой романтик».
А вы хотели когда-нибудь изменить мир?
Мерил: «Конечно, я же дитя шестидесятых, хиппи! Моя юность прошла во времена молодежной революции, все мы тогда были готовы перевернуть этот мир, сделать его лучше. Я считала, что зло должно быть наказано. И я до сих пор так чувствую, я та же, что и прежде. Годы не меняют личность — они ее шлифуют. Например, мы становимся менее высокомерны. Я вот лет в двадцать пять была крупнейшим специалистом в том, как и что надо играть. А сейчас куда меньше в этом уверена».
С тех пор вас прозвали «железной Мерил»?
Мерил: «Нет, это случилось после одной истории. Я играла в фильме Сидни Поллака „Из Африки“. Снимали одним куском длинную сцену моего приезда в Найроби, где я по очереди знакомлюсь и здороваюсь со всеми слугами в поместье. От меня требовалась максимальная концентрация. И вдруг мне под платье забирается какое-то насекомое и ползет по ноге, потом по спине. Пока я со всеми перездоровалась, оно доползло до шеи. Когда раздалась команда „Стоп!“, я завопила: „Какая-то тварь меня жрет!“ После этого Поллак сказал, что еще ни разу не сталкивался с подобным самообладанием перед камерой».
История эта облетела Голливуд, и вам начали предлагать роли сильных и властных женщин?
Мерил: «Мне всегда их предлагали, и я всегда соглашалась. Хотя большинству людей не нравятся женщины-лидеры. Вы этого не замечали? Мир не готов услышать „нет“ из уст женщины. Потому что „нет“ — это оскорбление. Такую женщину мгновенно назовут стервой».
А что бы вы хотели изменить в себе?
Мерил: «Мне хотелось бы проще на все реагировать. И я бы хотела многие свои обязанности переложить на помощников. Но, кажется, никогда так этого и не сделаю, потому что все стремлюсь делать сама. Я не могу перестать контролировать все происходящее. Еще я усложняю себе жизнь тем, что не умею пользоваться компьютером. Все пишу от руки, письма в том числе. Мне муж говорит: „У тебя должно быть четыре шаблона, форма для одного типа письма, форма для другого… Все этим пользуются“. Но у меня, наверное, для этого какой-то неправильный набор генов».
Получается, великая Мерил Стрип — самый обычный человек?
Мерил: «Да! И к тому же абсолютно неорганизованный, хотя и стараюсь быть собранной. А еще я бы очень хотела быть похожей на свою маму. Она была источником счастья — смешная, любопытная. Никогда не теряла присутствия духа, всегда находилась в отличном настроении и подшучивала над собой. Для меня это мерило всех достоинств — способность относиться с юмором к себе. И именно этому я пытаюсь научить своих детей».
У вас с ними доверительные отношения?
Мерил: «Если честно, наши отношения не всегда были безоблачными. Не просто так говорят: „Малые детки — малые бедки“. Потому что подростковый период — это какой-то сплошной кошмар: спор по любому поводу! Но проходит время, и все становится на свои места. Бог все уравновешивает. С возрастом дети становятся твоими друзьями».
Верите в Бога?
Мерил: «Я не следую никакой доктрине и не принадлежу к церкви, храму, синагоге или ашраму. Но я не исключаю возможности того, что Бог существует. Знаете, есть еврейская пословица: „Беды истинные происходят от бед мнимых“. И я достаточно суеверна, чтобы верить ей».
А ваш муж Дон? Он обычно принимает вашу сторону или сторону детей?
Мерил: «Мы стараемся делать все вместе: я — „плохой полицейский“, который наказывает, когда „хороший полицейский“, отец, говорит „да“ и все разрешает. Родители ведь существуют для того, чтобы обслуживать детей. Потому что дети — это звезды, главные существа во Вселенной, и я в это верю. При этом я очень хорошо понимаю, что если бы я не снималась в кино, то свела бы своих домашних с ума. Но когда на выходные приезжают все мои птенцы, я надеваю передник и встаю к плите. И вообще, дома я никакая не Мерил Стрип, а обычный шофер и добытчик денег».
Мерил, а себя в детстве вы хорошо помните?
Мерил: «О, более чем. (Смеется.) Я была уродом, гадким утенком, темные волосы и очки делали меня похожей на старушенцию. Все это длилось до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать лет, когда я, совершенно буквально, совершила революцию! Я перекрасилась в блондинку, сняла с зубов скобки, вставила линзы и стала королевой красоты».
При этом вы утверждали, что внешность для вас ничего не значит?
Мерил: «Именно! Но я всегда помнила слова Катрин Денев: „В определенном возрасте женщине приходится выбирать — либо лицо, либо фигура“. Я выбрала лицо, хотя никогда не рассматривала внешность как козырь и эту карту не разыгрывала. Думаю, для актрисы беспокойство о том, как она выглядит, — ужасная ловушка. Например, в тридцать лет думала, что толстая. А сейчас смотрю „Крамер против Крамера“ и вижу: нечего было переживать, я не была полной. Но даже если бы была, это не повод для переживаний. Как и мой нос».
Нос?
Мерил: «Да, потому что он все-таки очень длинный. В молодости я даже пыталась изменить его, но потом поняла, что мой нос — это мой характер».
А как вы относитесь к моде?
Мерил: «В детстве, когда я была школьницей, каждое воскресенье перед учебной неделей я готовила себе одежду на пять дней вперед — так, чтобы ничего не повторялось. Да-да, это было похоже на патологию, а потом все прошло. К моде я безразлична так же, как и, скажем, к футболу. Конечно, мне нравятся некоторые кутюрье, Валентино например. Но именно как дизайнер, с точки зрения его достижений. Наверное, во мне напрочь отсутствует вещество, которое все вокруг называют гламуром. Платить за сумку две тысячи евро? Увольте! Да я лучше буду носить косметичку в зубах! И потрачу эти деньги на благотворительность».
Тем не менее наряжаться вам приходится, хотя бы на «Оскар»?
Мерил: «Это точно. (Смеется.) Знаете, моя мама всегда удивлялась и говорила: «Мерил, ну почему ты не можешь просто насладиться процессом — пойти на «Оскар» и получить от этого удовольствие?» И я каждый раз отвечаю одно и то же: «Не могу и все, ну не люблю я, когда меня разглядывают тысячи и тысячи глаз, мне намного комфортнее находиться дома с семьей».
Как же вы стали актрисой?
Мерил: «Видимо, это судьба! (Смеется.) Потому что до сих пор всякий раз в свой первый съемочный день я испытываю приступ актерской неврастении. Я изматываю себя, терзаюсь и в конце концов перестаю понимать, зачем я во все это ввязалась. Странно, правда? А вот Дон считает, что это мой способ по-актерски разрушить себя, ощутить чистой страницей. „Нужно просто начать сначала, с чистого листа“, — однажды сказал он мне. Теперь это мой девиз. Это самый ценный совет, который кто-либо дал мне в жизни. Главное — сделать первый шаг, остальное приложится».
Особенно когда предложения от режиссеров сыплются со всех сторон?
Мерил: «На самом деле я получаю всего три интересных сценария в год, можете себе такое представить? И в двух из них роли совершенно не для меня. Поэтому, если удается сняться в одном фильме, я считаю, что мне неслыханно повезло. И просто счастлива, когда такой проект находится, мое сердце начинает биться чаще. Я даже могу слышать его, примерно так — бум-бум-бум-бум, и думаю: «Ура, новая работа!»
Скоро мы увидим вас в роли ведьмы в сказке Роба Маршалла «Чем дальше в лес». Почему вы согласились на этот проект?
Мерил: «Ну, а кто не любит сказки? Я прочитала сценарий, и мне очень понравилось то, что здесь обыгрываются самые разные истории, собранные воедино: Золушка, Красная Шапочка, Рапунцель, Джек с бобовым зерном. И все эти персонажи как бы синтезированы в совершенно новый сюжет. Очень увлекательная история получилась».
А не смутило то, что ваша героиня — не самая привлекательная особа?
Мерил: «Нисколько. Помню, когда мне исполнилось сорок лет, за одно лето мне предложили роли сразу трех ведьм. И я подумала: „Ну вот и все, Мерил, понеслось“. А потом оказалось, что в этом нет ничего страшного — ведьмы ведь тоже разными бывают. Кроме того, я очень надеюсь, что сын посмотрит наш фильм и ему понравится. А то он всегда стеснялся того, что я не снимаюсь в ужастиках. Это не ужастик, конечно, а сказка, но иногда страшная. Кроме того, я очень люблю петь». (Смеется.)
Да, петь у вас получается замечательно!
Мерил: «Спасибо. (Улыбается.) Вы знаете, мало кому выпадает шанс сыграть свою роль в волшебной сказочной фантазии под чарующую музыку. Роб Маршалл — режиссер чудесный, с потрясающим музыкальным чутьем, тонко улавливающий внутренний ритм и темп эпизода, почти как дирижер».
А с кем из режиссеров вам нравится работать?
Мерил: «У меня нет любимого режиссера, так же, как нет любимого цвета или блюда. Мне все нравится. Хотя иногда я мечтаю о совместной работе с Мартином Скорцезе».
А с кем вы никогда работать бы не стали?
Мерил: «Ох, как это сложно! Я просто расскажу вам историю. Мне было двадцать шесть лет, когда я решила попробовать себя в кино и пошла на кастинг, чтобы получить главную женскую роль в фильме „Кинг-Конг“. Продюсер Дино де Лаурентис, думая, что я ничего не понимаю, сказал по-итальянски: „Зачем ты прислал мне эту свинью? Эта женщина настолько уродлива!“. А я ответила ему на безупречном итальянском: „Мне очень жаль, что я разочаровала вас“. С тех пор наши пути больше никогда не пересекались».
Как вам удается настолько перевоплощаться в ваших героинь? Что вам помогает?
Мерил: «В каждой из них есть что-то от меня самой, поэтому это несложно. Я примеряю их, как примеряют платья, и соглашаюсь на роль, только если узнаю себя, читая сценарий. Словно внимательно рассматриваю фотографию, кручу ее в руках и делаю вывод: я это или все же кто-то другой? А еще мне помогает лень».
Лень?
Мерил: «Да, потому что я очень ленивая. Но когда появляется работа, я собираюсь, концентрируюсь — все из-за боязни провала. Получается, мои движущие силы — страх и лень». (Смеется.)
Мерил, а вы можете представить себя вне кинематографа, не снимающейся?
Мерил: «Конечно! Семья была и остается для меня главной ценностью. Думаю, это не изменится, пока меня не положат в могилу. Сейчас я продуктивно работаю и счастлива. Но когда-нибудь этот период закончится, и ничего страшного я в этом не вижу».
А чего вы хотите сейчас больше всего?
Мерил: «Внуков, конечно же! Кто-то из великих сказал, что смысл жизни заключается в наслаждении течением времени, и я с этим совершенно согласна».
