Валерий Тодоровский

— Валерий, была ли у вас возможность проверить, насколько изменился дворовый язык вашего детства в Одессе, снова побывать в родном дворе, на Одесской киностудии?
— К сожалению, нет, мы же прибыли на фестиваль всего на несколько дней, а для того, чтобы сравнить языки настоящего времени и моего прошлого, нужно хотя бы пожить в этом дворе некоторое время… Кстати, мой двор находится как раз напротив Одесской киностудии, на Французском бульваре. Там я провел первые десять лет своей жизни. Но я заглядывал туда много позже. Конечно, там все такое уже старенькое, маленькое… Да и киностудия изменилась. В моем детстве она была процветающей, активно работала, была переполнена людьми. И талантливыми. Там по коридорам ходили звезды того времени — Василий Шукшин, Владимир Высоцкий… Сегодня, безусловно, это рухнувшая структура, находящаяся в упадке.
— Ваш отец, Петр Ефимович, прожил долгую, счастливую, очень правильную жизнь… Он принадлежит к поколению, которым мы восхищаемся, говорим, что эти люди совсем иного склада… В нынешнем поколении вы видите масштабные личности, есть ли повод для оптимизма?
— Когда человек начинает говорить, что кругом народ измельчал, он совершает ошибку. Каждому поколению кажется, что оно лучшее. Но в каждом поколении ведь есть свои грандиозные личности, и, пока мы не выродились окончательно, все не так уж плохо.
— Но чуть ли не каждое второе поколение сейчас именует себя потерянным, и всех мучает кризис среднего возраста. Эта проблема донимала и Печорина, и героев лент «Утиная охота», «Полеты во сне и наяву», и учителя из вашей картины «Географ глобус пропил». Интересно, были ли у вас подобные темные периоды и как вы с ними справлялись?
— Это слишком личный вопрос, и я не уверен, что мне на него нужно отвечать. Но, с другой стороны, возможно, я, как и многие люди, живу в постоянном состоянии кризиса. И к кризису среднего возраста это ощущение не имеет никакого отношения. Просто некие творческие сомнения, и вряд ли стоит из них выходить. И история, рассказанная в кино, мне понятна, не случайно она меня зацепила. И тут есть еще вопрос, каких людей я в этом мире люблю. Так вот героя Константина Хабенского, такого Виктора Служкина, я люблю. И похожих на него тоже. На экране человек два часа пьет водку, влюбляется в школьницу, выясняет отношения с женой, тут же ей изменяет, но полагаю, что он не врет, не предает, не совершает подлостей, не крадет, и он настоящий интеллигент. Я знал таких людей, встречался с ними, и уверен, что именно они и являются совестью нации. Считать, что совесть нации — это всегда какие-то безгрешные святые, неразумно. Совесть бывает и с грехами. Тут главное основа.
— Как режиссер, чем вы сегодня «больны»?
— Неделю назад закончил двенадцатисерийный фильм для ТВ, и эта работа мне была очень важна. Я бы даже сказал, что на сегодняшний день мне телевидение интереснее, нежели кино. В кино все труднее показывать человеческие истории, оно все больше превращается в аттракцион, в зрелище, в шоу, а телевидение оставляет нишу, где можно рассказывать о людях камерно, спокойно, подробно. Это меня и привлекает.
— Вы в третий раз стали отцом уже в довольно зрелом возрасте. Не превратило ли это вас в сумасшедшего папочку?
Нет, я для этого слишком занятой человек, многим нагружен. Правда, это совсем не значит, что я плохой папа. Мне достаточно просто Зою любить. И я обязательно читаю дочке книжки на ночь.

Евгения Брик

— Женя, в этом фильме вы уже совсем другая, нежели в своих предыдущих работах — в «Тисках», «Стилягах». Изменилось ли ваше мировоззрение за это время?
— У меня родился ребенок четыре года назад, и я совсем не снималась первые два года, с дочкой сидела, поэтому уж не знаю, выросла ли я как актриса… Моей героини в «Географе…» мало, и это всегда сложно. Но были полноценные сцены, в которых я могла проявить себя.
— В последнее время, как я понимаю, вы больше мама и жена…
— Да, хотя уже года два снимаюсь вполне активно, буквально живу в самолетах. Так, в прошлом году у меня состоялось сразу пять проектов. Наверное, самый интересный — это российский «Темный мир. Равновесие». Потом я снялась в Америке в короткометражке, которую недавно показывали на Мадридском кинофестивале, и она взяла приз за лучшую режиссуру. Кроме того, я снималась у ирландского режиссера. Еще есть одна военная картина… Так что на отсутствие работы не жалуюсь. (Улыбается.)
— Многие ваши ровесницы-коллеги ориентированы на карьеру на Западе и целенаправленно к ней двигаются. У вас в этом смысле есть планы?
— Нет. Когда там в кинотеатрах шел наш фильм «Стиляги», ко мне подходили и спрашивали: «Неужели у тебя нет здесь своего агента и ты совсем не занимаешься собственным продвижением?!» А вот нет! Нет уверенности, что это реально: там своих артистов полно. И по большому счету чтобы сниматься в Голливуде, совсем не обязательно там жить. Когда ищут некий типаж, то приезжают в Россию и делают пробы здесь. Хорошо, что появился некий интерес к русским артистам в мире, но я все равно пессимистка в этом смысле. (Улыбается.) А в эту американскую короткометражку я попала совершенно случайно. Ее затевали знакомые молодые ребята, актеры, которые хотели попробовать себя в режиссуре, они мне предложили роль, и я согласилась. Было любопытно, только и всего.
— Знаю, что сейчас в основном вы живете в Лос-Анджелесе. Как вам там обстановка, быстро освоились?
— Я все-таки живу на два дома. Работаю чаще в России, а отдыхаю там, с Зоей занимаюсь целыми днями. Безусловно, у океана прекрасно, тепло. Когда укладываю ребенка спать, то смотрю любимые фильмы, читаю книги, это самое большое удовольствие… Быстро привыкаешь к тому, что люди тебе приветливо улыбаются, очень нежно относятся к детям, и чужим в том числе. Большая в этом разница с Россией…
— Дочка говорит уже на двух языках?
— Дома с Зоей мы общаемся исключительно по-русски, но она же находится в американской среде с рождения, моментально все схватывает, поэтому сейчас мешает слова. Полагаю, что позже у нее само собой произойдет это деление на два языка.
— В какой профессии вы видите ее в будущем?
— Лично я никогда не буду на нее давить. Один дедушка у нее был человеком творческим; другой, мой папа, — математик, поэтому у нее много путей развития. Но вот пока именно ее интерес к музыке поражает всех. Причем с года у нее это началось. Едва она научилась стоять, как уже была перед телевизором и не могла оторваться от канала классической музыки «Mezzo», пыталась повторять движения дирижера. В своем юном возрасте она уже знает наизусть все американские мюзиклы. Это как аттракцион: с любого места она может начать петь, еще даже не понимая слов.
— А вы ведь и сами любите петь, и в предыдущем интервью мне признавались, что мечтаете сыграть в мюзикле. Пока не осуществили желаемое?
— Пока я пою в фильмах. Вот в ирландском пела, например. Причем эту сцену мы снимали в Москве, на Дне города, я вышла на сцену в парке имени Горького и пела. Зрители даже не поняли, что мы снимаем кино; думали, обыкновенный концерт, очень тепло меня принимали. И сейчас я снимаюсь и пою…
— Не могу не спросить о вашей работе с Константином Хабенским в фильме «Географ глобус пропил». Впервые же вы с ним встретились еще на сериале «Бухта Филиппа», так что у вас должен быть слаженный альянс. С ним легко в кадре?
— Не то слово! В каждом бы фильме вместе с Костей сниматься! В нем так гармонично сочетаются и профессионализм, и человеческие прекрасные качества… Он так трогательно тебе помогает, совсем не эгоистичен. Он замечательный! Как и режиссер Александр Велединский, с которым я познакомилась еще тринадцать лет назад на пробах к сериалу «Закон».