Его называют не иначе как «высокий блондин» — по названию фильма, в котором он сыграл главную роль. И казалось бы, Пьер РИШАР настолько открыт для прессы и публики, что ничего загадочного в его жизни нет и быть не может. Между тем он полон сюрпризов. Ему приписывают четыре брака, хотя женат он был только дважды. Рост у него средний — 178 сантиметров. И Ришар — это не фамилия, а имя. Да и профессиональные интересы несколько необычны. Он мечтает сыграть… собаку.

Актер несколько раз бывал в России, но последний его визит в нашу страну удивил всех. Ведь отправился знаменитый француз не в столичные города, а на Дальний Восток. Правда, состоялась эта поездка только благодаря стараниям президента фестиваля «Амурская осень» Сергея Новожилова. Он убедил артиста прилететь в Благовещенск, чтобы увидеть красоту этого края, находящегося на границе с Китаем, и принять участие в известном на всю Европу празднике кино.
Первое, что поражает при встрече с Пьером, это то, что в свои семьдесят восемь лет он выглядит значительно моложе, максимум на шестьдесят. И стоит только опомниться от первого потрясения, как тут же восхищаешься его обаянием, юмором, простотой и находчивостью. Хотя, очевидно, эти черты характера воспитала в нем сама жизнь.
Его настоящее имя — Пьер Ришар Морис Шарль Леопольд Дефей. Именно Дефей — фамилия актера. Он родился в семье отпрыска богатого аристократического рода. Но его отец, будучи игроком и гулякой, промотал свое состояние, после чего бросил жену с маленьким сыном и исчез в неизвестном направлении. Тогда заботу о продолжателе рода и его матери взял на себя дед мальчика. Пьера старались воспитывать в строгости и прочили ему будущее делового человека, который будет управлять не только имением, но и семейным бизнесом. Однако этим планам не суждено было сбыться. Перелом в мышлении Ришара произошел еще в детстве. Его определили в пансион, где вместе с выходцами из знатных семей учились дети крестьян, шахтеров и простых рабочих. Причем их в учебном заведении было большинство. Они, мягко говоря, с ненавистью относились к парнишке, которого каждый день на занятия привозили на лимузине, и все знали, что он из обеспеченной семьи. И тогда в качестве защиты он стал смешить своих одноклассников, пытаясь изобразить кого-то из преподавателей или известных людей. За восемь лет обучения Пьер настолько увлекся этим занятием, что мечтал только об одном — стать артистом. Но его семья была против. Разве можно запятнать фамилию древнего рода ее появлением на афишах?! Поэтому, поступив на драматические курсы, Пьер взял себе псевдоним, состоящий из двух его имен.

Пьер Ришар не раз бывал в России. Фото: Геннадий Черкасов.

Много говорилось о том, что вы стали играть роли еще в детские годы, чтобы «спасти свою шкуру» от одноклассников. Это так?
Пьер Ришар: «Я старался развеселить ребят, которые учились вместе со мной. Но это не значит, что я заискивал перед ними. Просто когда человек к тебе агрессивно настроен, он выстраивает некий непреодолимый барьер в общении. Пробить эту стену нереально. Противостоять можно только юмором. Когда твой оппонент начинает смеяться, он скидывает броню, с ним уже можно говорить».

Ваше детство пришлось на военные годы. Чем они запомнились?
Пьер: «Война — это страшно. Хотя Франции, оккупированной немцами, досталось меньше, чем России. Когда я столкнулся с тем, что такое война, я был слишком мал и только слышал о ней, на себе не ощущал. Помню, как около меня остановились немецкие мотоциклисты. Улыбаясь, они протянули мне шоколад. Я его взял. Но стоило им только уехать, как ко мне подбежала мама, забрала у меня сладость и выкинула. Я не знаю, почему она так поступила. То ли думала, что плитка отравлена, то ли считала, что это оскорбительно — принимать подарки из рук оккупантов. Но эта сцена у меня до сих пор стоит перед глазами».

То есть детство прошло в страхе?
Пьер: «Нет. Дети мало что понимают в таком возрасте. Например, у нас в школе учился мальчик — еврей. Сначала он ходил со звездой Давида на одежде. Нам, детям, и в голову не приходило, что этот символ значит нечто особенное. Смертельное. А затем тот парнишка вдруг исчез. Не пришел однажды в школу, и больше его никто не видел. Мы стали спрашивать, что произошло, почему он не посещает занятия. Нам ответили, что больше он с нами учиться не будет. Сначала мы удивлялись — как же так, гадали, в чем причина, а потом о нем просто забыли. Что произошло с ним и его семьей, я понял, став уже взрослым».

А самому с фашистами сталкиваться не приходилось?
Пьер: «Был один случай… Мы с мамой тогда гостили в Париже у ее сестры. У нас с кузеном была игра: которая состояла в том, что из окна второго этажа, где находилась тетина квартира, мы спускали на веревочке палочку и водили ею над макушками прохожих. Задача заключалась в том, чтобы не задеть голову человека, который идет по улице. Но мы слишком увлеклись и случайно сбили фуражку с немецкого офицера. И это уже под конец войны, когда немцы были особо обозлены! Этот военный не прошел мимо, а завернул в подъезд, поднялся на второй этаж. Дверь ему открыла тетя. Я не знаю, о чем шел разговор в прихожей, но когда он ушел, моя тетушка просто упала без чувств. Настолько он ее напугал».

Не сожалеете, что обманули надежды деда, который видел вас продолжателем семейных традиций?
Пьер: «Мне кажется, что я как раз стал таким, каким он хотел: самостоятельным человеком, мужчиной, который отвечает за свои поступки. Я таким и вырос. И фамилию не запятнал — наоборот, прославил. Если растишь из ребенка личность, не стоит удивляться, что он выберет то профессиональное поле деятельности, которое ему по душе, а не то, что ему навязывают. Я стал актером и никогда об этом не жалел. Наоборот, только в ночном кошмаре мне может привидеться, что моя жизнь сложилась иначе».

Фильм «Игрушка» принес вам известность. Я слышала, что в его основу легли реальные события. Это так?
Пьер: «Относительно. Франсис Вебер стал однажды свидетелем того, как очень богатая семья выбирала своему карапузу игрушку в детском магазине. И они настолько хотели угодить своему ребенку, что готовы были на все… Даже „купить“ продавца. История показательная. Поэтому она и запала в душу такому творческому человеку, как Франсис, и он написал сценарий. А когда я прочел его историю, то понял, что должен сыграть в этой кинокартине. Кстати, с тех пор я с пониманием отношусь к журналистам, ведь мой герой являлся именно репортером по профессии и был вынужден подчиняться воле главного редактора, хотя это и разрушало его собственное „я“. Тяжело вам приходится… Вас лично никто не обижает?»

Нет. У нас, к счастью, все демократично и обоснованно.
Пьер: «Вот видите, а во Франции ваши коллеги думают, что вы в России находитесь под большим давлением и не чувствуете свободы. Хотя зажатым в тисках человеком вы явно не выглядите».

Спасибо. Но речь не обо мне. Говорят, вы очень любите поспать и однажды вас из-за этого чуть не уволили…
Пьер: «Чистая правда. Был такой случай, когда я заснул на сцене во время спектакля. Вообще-то по сценарию мой герой ложится и засыпает, но я погрузился в царство Морфея на самом деле. И меня очень долго не могли разбудить. Пытались щипать, пинать, колоть, кричать прямо в ухо. Но я спал, сопровождая все это громким храпом. Публика умирала от хохота, овации были бесподобные. Правда, разбудить меня так и не удалось, а потом я был приглашен в дирекцию театра. Хотели уволить, но, подумав, все-таки оставили в труппе. Я до сих пор пытаюсь контролировать свой сон после той истории. Но я рад, что мой храп так повеселил зрителей, главное — они и правда не поняли, что я заснул по-настоящему».

Пьер Ришар гордится дружбой с Жераром Депардье. Фото: Sipa Press/Fotodom.ru.

Вы с Жераром дружите?
Пьер: «Да. Он мой друг. И я этой дружбой горжусь. Он хороший человек, но слишком эмоциональный. Иногда в нем говорят чувства, а не разум. У него есть прекрасная отличительная черта — он всегда сделает все возможное для близких ему людей. Например, он помогал мне приобрести поместье во Франции и виноградники. Это выглядело так, будто он покупает их для себя. И он тебе с восторгом предлагает то место, которое нашел, хотя видно, что он не прочь владеть им сам. Не каждый на такое способен. Он очень добрый и искренний человек. А импульсивность — это тоже неплохо. Во-первых, ему это невероятно идет, а во-вторых, он откровенен, весь как на ладони».

А по слухам, он вас избил однажды…
Пьер: «Ерунда. Просто он меня потяжелее… Могу ошибаться, но, по-моему, это был проект „Невезучие“ (хотя, возможно, и „Беглецы“), и по сценарию персонаж Жерара моего героя периодически шпынял. А разница в весе между мной и Депардье тогда составляла как минимум килограммов десять, и рука у партнера была тяжелая. Вот и выходило: по сюжету прописано, что мой друг бьет меня по плечу один раз, а делается двадцать дублей. Он дает мне пинка — и опять как минимум те же двадцать дублей. В результате к концу съемок на мне живого места не было. Отсюда и пошли слухи, что он меня избивал».

Вы не первый раз в России. Что вас удивляет здесь больше всего?
Пьер: «Помню, в первое мое посещение меня удивило, что люди мало пьют. Нет, я соглашусь: здесь пьют водку, но не так много и не так часто, как это представляют во Франции. И потом, у каждой страны свои напитки. Во Франции — вино, в России — водка. Она крепче, но тут и погода холоднее. Поэтому вполне понятно, почему у вашего национального напитка градус выше. Но сказать, что здесь много пьют, я не могу. Не видел».

А еще чем поразили россияне?
Пьер: «Открытостью, добродушием и щедростью. Судите сами: вхожу я в гостинице в лифт, а там пять женщин, и они вдруг начинают что-то петь на русском языке, причем из всех произнесенных слов я понял только два: „Пьер Ришар“. То есть догадался, что поют они обо мне или для меня, и только по их тону, выражению лиц я понял, что песня добрая и хорошая. Радостно. Люди тебя не знают, но так встречают. Потом поразила меня старушка из Благовещенска, которая подарила мне собственноручно связанные носки. У нас пожилые женщины, те кто умеет, тоже вяжут, но только для своих родных — детей, внуков, племянников. А я ей, по сути, совершенно чужой человек, и она для меня сделала это! Я для нее — член семьи, родственники мы по носкам».

Открою вам секрет: русская бабушка не приветствовала бы тот факт, что ее внук живет на яхте на воде, а не в квартире…
Пьер: «Могу вам сказать больше: и во Франции не все поняли, почему я довольно продолжительное время жил на воде. Но не на яхте, а на барже. Я собрал все вещи, которые мне были дороги, книги — и переехал в „водоплавающий дом“. Да, я жил на Сене почти десять лет. Кому-то это кажется эксцентричным, а мне просто так хотелось, и была возможность воплотить свое желание. Я же не пытаюсь кому-то сказать: зачем ты живешь так, а не иначе, почему же мой переезд так обсуждался?! Мне это до сих пор непонятно. Я стараюсь быть собой и, напрасно не разбазаривая приобретенное, жить так, как мне удобно».

А как в отношении женщин?
Пьер: «Что женщины? В жизни каждого мужчины они есть, их не может не быть. Но главные из них те, с кем ты пошел к алтарю».

Если верить средствам массовой информации, то вы были женаты четыре раза. Вы же сами отрицаете это…
Пьер: «Впервые я услышал об этом здесь, в России. Меня на телевидении спросили по поводу моих четырех браков. Я был в шоке, поскольку женат только дважды. Моя первая супруга, балерина парижской „Гранд-опера“, родила мне двоих детей. Мы расстались. Но без скандалов. И этот развод обсуждать я не хочу. Были журналисты, которые пытались из меня вытянуть негативные слова в адрес моей бывшей жены. Но это бред. Если мы поженились, произвели на свет двоих сыновей, следовательно, мы друг друга устраивали. Бывает, люди расходятся, и что с того?! Это не значит, что она мерзавка или я негодяй. Просто жизнь так сложилась».

Свою супругу Сейлу, с которой актер прожил почти семнадцать лет, он любовно называет «моя бразильянка». Фото: www.kinopoisk.ru.

А вы?
Пьер: «Я тоже берегу ее как умею. У нас, мужчин, не всегда получается быть такими, какими хотели бы нас видеть наши женщины, но, с другой стороны, если бы мы на сто процентов соответствовали этой мечте, то перестали бы интересовать своих избранниц. Поэтому я такой, каким она меня полюбила и выбрала из общей армии поклонников».

А как складываются ее отношения с вашими уже взрослыми детьми?
Пьер: «Ха!.. Психологи говорят, что взросление приходит в двадцать пять лет. На этом пороге сейчас находится мой старший внук… Это если мы говорим о взрослых детях. Сыновья к моей жене относятся хорошо, и она платит им взаимностью. Но для моих внуков, младшему из которых пять лет, она любимейшая бабушка. У Сейлы своих детей нет, при этом у нее четверо внуков. Моих. Она их обожает, и они к ней относятся с безграничным доверием и любовью. Когда кто-то со стороны наблюдает их общение, никому и в голову не придет, что она им не родная бабушка».

Если не секрет, где вы познакомились с женой?
Пьер: «В доме у моего хорошего друга, прекрасной актрисы Милен Демонжо». (В России она известна по двум ролям: Миледи во французском фильме «Три мушкетера» и фотокорреспондент Элен в трилогии о Фантомасе. — Прим. авт.)

Она в вас сразу узнала звезду французских комедий?
Пьер: «Нет. Я уже упоминал, что Сейла из Бразилии. А там не пользуется популярностью европейское кино. И до нашей встречи она видела только один какой-то фильм с моим участием. Поэтому ей сложно было представить, насколько я известен как артист. Когда нас познакомили, Сейла не знала французского, а я — португальского, на котором говорят в Бразилии. У нас оставался для общения только международный английский язык. Моя нынешняя жена владела им неплохо, как и положено успешной модели, а вот я — с трудом. И мне до сих пор удивительно, как мы смогли тогда понять друг друга, принять, а главное — не потерять».

Но все-таки — какой вы отец?
Пьер: «Хуже, чем дед. Внуками я занимаюсь больше, чем раньше — своими сыновьями. Но мы сейчас в близких отношениях. Настолько, что в данный момент, находясь в России, я очень жалею, что сыновей нет рядом. Я хотел бы разделить с ними ту радость, которую мне доставляет эта поездка. Уверен, им бы понравилось, мы бы вместе восторгались происходящим и с улыбкой всему удивлялись».

А что же вас в очередной раз так удивило?
Пьер: «О, если б вы знали, что такое московский аэропорт! Я прилетел в российскую столицу как „особо важная персона“, хотя предпочитаю путешествовать как простой гражданин. Меня встретили у самолета как VIP-гостя, и я тут же ощутил, что это существенная привилегия по сравнению с обычными пассажирами. Но не тут-то было… Чтобы попасть в так называемую зону для VIP-персон, мне пришлось идти пешком минут двадцать. Сначала длинный коридор, и каждый раз, когда я надеялся, что он вот-вот кончится, тут же начинался новый переход, еще более протяженный. Вообще в Европе такие зоны для „дорогих гостей“ расположены близко к самолету: вышел — и ты уже в зале. А если он расположен чуть подальше, то тебя доставляют туда на специальных мини-карах. Здесь все иначе. И может, это правильно. В самолете покормили — надо „отработать“ съеденные калории… А затем я еще около часа ждал багаж, поскольку сначала раздали вещи всем „простым“ путешественникам, и среди оставшихся чемоданов потом нашли мой. Смешно, ведь за то время, что искали мои сумки, люди, прибывшие тем же рейсом, уже давно добрались до дома. Это Россия, здесь все на эмоциях, во Франции больше прагматики».

К виноделию, которым занимается Пьер, его пристрастил друг и коллега Жерар Депардье. Фото: Sipa Press/Fotodom.ru.

Обычно, когда речь заходит о «Собачьем сердце», артисты мечтают сыграть профессора Преображенского…
Пьер: «Нет… Собаку, и только собаку. Я хочу быть этой собакой, которая, став человеком и не утратив свои животные черты, приобретает людской характер. И непонятно, какие из его качеств более страшны — наши „общественно-социальные“ или звериные. А главное, что Шариков честнее, чем каждый из людей, которые его окружают. Он говорит то, что думает, хотя не всегда его мозг осознает до конца ту или иную мысль, которую ему внушает общество. Одним словом, я страстно хочу сыграть эту роль — у хорошего режиссера в честной картине».

Вам уже семьдесят восемь лет, но при этом вы выглядите на двадцать лет моложе. В чем секрет?
Пьер: «Наверное, в генах. Спасибо матушке: ей было уже девяносто, а она водила спортивную машину. При этом была опасна за рулем. Однажды я видел, как мама в столь уважаемом возрасте толкала авто, чтобы завести его, а когда машина поехала, она быстро открыла дверь и на ходу прыгнула за руль. Она и на шпагат могла сесть в самые преклонные годы. Видно, мне передалась эта „формула молодости“ по крови. А еще мне кажется, надо уметь смеяться и быть счастливым».