В России сербских актеров любят. Дело ли тут в родстве душ наших народов, общем культурном коде или яркой харизме пришельцев с балкан — нельзя сказать точно. Милена Радулович — одна из таких звезд. после «балканского рубежа» актрису все чаще можно увидеть в русском кино. И одна из недавно прошедших премьер — «Фандорин. Азазель»

— Милена, вы родились в Белграде, расскажите немного о своей семье. Читала, что ваша мама — пловчиха, выиграла чемпионат ЮАР.

— Нет, все не настолько серьезно. Мама в молодости занималась плаванием и сейчас решила вернуться к своему давнему увлечению. Она вошла в сборную ветеранов Сербии и вместе с друзьями юности участвует в соревнованиях. Я считаю, это очень круто, когда у человека есть такое вдохновение даже в зрелом возрасте и способ наслаждаться жизнью. У папы бизнес. Мои родители никак не связаны с творчеством, только я и моя сестра пошли по этому пути. Я актриса, моя сестра — дизайнер интерьеров. Но родители всегда нас поддерживали и давали возможности для реализации. Любовь к театру, книгам — это у меня от мамы. Она водила нас на спектакли, даже на оперу. А папа очень интеллигентный, вежливый, нежный и оберегающий своих дочерей — так что у нас очень счастливая и любящая семья.

— В детстве вас также пытались приобщить к спорту — вы ходили на плавание, играли в теннис. Не понравилось?

— Я была очень активной, любознательной, увлекающейся девочкой — мне хотелось все попробовать. Дольше всего я задержалась на танцах. (Улыбается.) Но я считаю: не так важно, какой спорт ты выбираешь, главное, это приучает к физической нагрузке, несет пользу для здоровья. Я и сейчас пять раз в неделю хожу на йогу.

— Поступить в театральную студию было вашим желанием или вы сделали это под влиянием мамы?

— Моим, и не могу сказать, что родители были особенно счастливы оттого, что я выбрала не самую практичную в жизни профессию. (Смеется.) Я училась на «пятерки», и у меня были хорошие возможности для поступления в самые разные вузы. Но получилось так, что подруга-режиссер пригласила меня в свой студенческий спектакль, сыграть Селимену по пьесе Мольера «Мизантроп». Произошел форс-мажор — актриса, которая должна была исполнять эту роль, сломала ногу. Я согласилась на эксперимент, потому что мне хотелось посмотреть, как режиссер работает на площадке, взаимодействует с актерами, на тот момент меня скорее интересовала эта деятельность, а не актерская. Но после этого опыта вектор внимания неожиданно переменился. (Улыбается.)

— Что вас привлекает в вашей профессии?

— В ней нет рутины, каждая новая роль — это начало, все с чистого листа. Но при этом, пока ты вживаешься в персонажа, начинаешь лучше узнавать и себя. Это непрерывный и увлекательный процесс. Очень часто актеры говорят, что они таким образом проживают множество жизней, но я считаю, что на самом деле ты познаешь разные варианты себя. Насколько мы на данный момент понимающие, умные, забавные, чуткие — настолько глубоким получается герой. Быть актрисой нереально увлекательно и очень мне подходит. Работа делает мою жизнь разнообразной. Мне нравится менять обстановку, знакомиться с новыми людьми, находить источники вдохновения. Я не люблю застоя, когда все предсказуемо. Рутину я создаю для себя сама, когда нахожусь вне съемочного процесса. Стараюсь просыпаться в одно время, выполнять тренировку, ходить на кастинги, наполнять свой день какими-то делами — одним словом, не расслабляться. Сосредоточенность необходима для того, чтобы войти в следующий проект.

— Ваше представление об актерской профессии изменилось, когда вы стали ею заниматься?

— Когда я поступила в театральный, я думала, что буду играть в театре классический репертуар. Но сложилось так, что в основном я снималась в кино и сериалах — и классических персонажей тут немного. (Улыбается.) Я не предполагала, что съемочный день длится так долго, по двенадцать-пятнадцать часов. И небольшая сцена, в которой ты условно стоишь на холоде по колено в грязи, может сниматься целый день. Но положительных моментов гораздо больше, я в своей профессии счастлива.

— Как вы считаете, кино все еще остается мужской территорией? У мужчин гораздо больше главных ролей, чем у женщин.

— Я считаю, что да. У нас это именно так. В Сербии молодой актрисе реализоваться гораздо сложнее, чем актеру-мужчине. Мы играем жену главного героя, его любовницу, потом мать главного героя, его бабушку. (Смеется.) В сценарии эти роли порой прописаны очень поверхностно. Что касается российского рынка киноиндустрии, на мой взгляд, он более демократичен и продвинут в этом смысле. У меня были здесь очень интересные роли, которые имели свой характер, свою линию. Например, я играла врача-эпидемиолога в хорроре «Кольская сверхглубокая» — и персонаж неоднозначный, и съемки увлекательные, под землей. Роль Амалии Бежецкой в сериале «Фандорин. Азазель» тоже очень яркая, своеобразная, это один из ключевых персонажей.

— «Фандорина» многие восприняли неоднозначно, думали, что кино снято по одноименному роману Акунина, а по факту от него осталось лишь название.

— Я с произведениями Акунина не знакома, читала русскую классику: Толстого, Достоевского, Чехова. Это вопрос к создателям фильма. Но сейчас такое время, когда все высказываются, пишут в соцсетях комментарии, не всегда приятные. Надо их фильтровать: прислушиваться к критике, но иметь и свое мнение. Уметь отвечать, если ты решил проявить креатив. Но уверена, что есть и положительные отзывы об этом кино.

— Ваша Амалия — прямо женщина-вамп, мечта любого мужчины. Насколько близка вам героиня?

— Я в первую очередь хотела показать ее ум, хитрость, как она меняет свою манеру поведения, тактику, образ — в зависимости от того, с кем общается. На самом деле она очень несчастна. Люди амбициозные и целеустремленные до такой степени, что ради этого готовы идти по головам, редко бывают счастливы в человеческом смысле. Они вкладывают в эту цель всего себя, все свои помыслы и желания, а потом достигают ее, и остается пустота. Но при этом Амалией сложно не восхищаться. Она еще и очень красива, что воспринимается многими мужчинами как ценный приз. Обычно в литературе фатальная красота — это проклятие. Такие женщины плохо заканчивают.

фото: Христина Штормберг

— А вам красивая внешность не усложняет жизнь?

— Мне нет. (Смеется.) Я считаю, что внешность важна, но в определенной степени. Красота — это не только лицо. Это сочетание энергии, харизмы, уверенности в себе, своих выстроенных личных границ, что всегда ощущается людьми и привлекает внимание. В нынешнем XXI веке только быть красивой женщине недостаточно, это время прошло. Дух, индивидуальность, личность — вот что ценится.

— У вас произошла ужасная история с харассментом. Вы написали заявление в полицию о сексуальных домогательствах на режиссера Мирослава Алексича.

— Тот человек имеет диплом режиссера, но никогда им не был, он занимался педагогической деятельностью в детской актерской школе. Но это не делает историю менее ужасной, скорее наоборот, потому что на тот момент мне было всего семнадцать. Заявить об изнасиловании я смогла лишь спустя несколько лет. Мне нужно было время, чтобы собраться с силами, разобраться в себе и избавиться от чувства глубокого стыда. Выяснилось, что я была не единственной пострадавшей — заявление подписали шестнадцать девушек. Из-за срока давности в судебном процессе участвуют семь. Процесс длится уже два года, мы ждем вердикт. Но уже то, что я смогла, наконец, об этом рассказать, — для меня огромное облегчение.

— А вы тогда и с родителями это не обсуждали?

— Я рассказала родителям в 2020 году, а заявила в полицию спустя год. Очень сложная ситуация, вы должны понимать, что этот человек манипулировал неокрепшим детским сознанием, готовил почву. И мне было ужасно стыдно, и я думала, что раз такое со мной случилось, значит, причина во мне. Я не представляла, как об этом рассказать даже близким — а что сделает папа, как это воспримут мои друзья, мой парень Я окончила школу, прошли годы, но оказалось, что травма никуда не исчезла. И когда я узнала, что не единственная жертва и были девушки даже младше меня, то приняла решение рассказать правду. Моя цель заключалась в том, чтобы вывести этого человека на чистую воду, чтобы он никому больше не смог причинить страдание и боль.

— Наверное, когда проходишь через такое, перестаешь доверять мужчинам в целом.

— Нет, страдает в первую очередь доверие к себе. Я винила себя: как можно было так обмануться в человеке, не понять его замыслов. Только сеансы психотерапии помогли мне с этим справиться, расставить точки над «i». Но у меня никогда не было недоверия к мужчинам, миру в целом. Я понимаю, что не все мужчины такие. Но о подобных случаях надо говорить открыто, чтобы девушки, пережившие травму, не замыкались в себе. Как и о домашнем насилии.

Насколько патриархальны сербские семьи, отличаются ли от русских?

— Россия — огромная страна. Когда меня спрашивают, чем отличаются русские и сербы, я теряюсь, потому что мой опыт общения ограничивается Москвой и Белградом. Я отметила, что в России люди очень рано женятся, в моем возрасте у многих здесь уже семьи, дети. У нас люди начинают задумываться о браке уже после тридцати. Считается, что сначала надо заниматься собой, своим образованием, карьерой. И здесь еще сохраняется старая европейская культура — когда женщине просто так дарят цветы, открывают двери. У нас в Белграде уже такого не встретишь. Сербы если и дарят цветы, только по праздникам. Милош Бикович открыл для сербских актеров российское кино.

— Были ли у вас какие-то стереотипы о нашей стране — что медведи гуляют чуть ли не по Красной площади и что русские все время пьют водку?

— Про медведей я даже не слышала, что это русский символ, узнала уже здесь. Про то, что много пьют, — да. Но на самом деле оказалось, что в Москве все много работают. (Смеется.) И русские, и сербы — близкие, исповедующие провославие народы. Я обожаю русскую классическую литературу. У меня есть какое-то представление о душе, внутреннем мире русского человека. Это не настолько далекая от нас культура. Приятно, что сербских артистов так тепло приняли. И Милош Бикович, и Милан Марич много снимаются. Здорово, что для нас открылись такие возможности.

— В Сербии сейчас изменилось отношение к русским?

— В Белграде очень много русских. И люди едут туда, потому что знают, что их ждут и любят. Если бы вы сейчас оказались в центре города, встретили бы много своих. Отношение к происходящему разное, но дискриминации нет.

— То, что вы работаете еще и в России, не стало минусом для вашей карьеры, как, например, для актеров из Прибалтики?

— Нет, ко мне никаких вопросов в этом смысле не было.

фото: Христина Штормберг

— На заре карьеры вы снимались в голливудском проекте «Обычный человек» с Беном Кингсли. Строите ли амбициозные планы продвижения еще и на Запад?

— В Сербии качественная киноиндустрия, здесь снимается много международных проектов. Я была занята в двух фильмах — «Договор» и «Обычный человек» с Кингсли. Я сыграла его воспоминание о дочери, которой больше нет в его жизни. Буквально один-два кадра, это трудно назвать ролью. Но представилась хорошая возможность познакомиться, пообщаться с популярным, известным актером. Помню, он все смеялся, откуда у него взялась такая высокая дочь. А я не ожидала, что сам он небольшого роста. Первое условие для того, чтобы играть еще и в других странах, — это отличное знание языка. Я это поняла, когда меня пригласили на роль в драму «Балканский рубеж». На тот момент я уже говорила по-русски, начала понемногу общаться. До этого полтора года сидела с книжкой в руках. Русский язык очень сложный, хотя и говорят, что они с сербским похожи. Все эти окончания, префиксы, суффиксы — ужас! Испанский у меня идет в два раза быстрее. (Смеется.) По-английски я уже говорю свободно. Так что стараюсь расширять свои профессиональные горизонты. Есть некие идеи и задумки, но об этом пока рассказывать рано.

Вы очень хорошо говорите на русском, а шутки понимаете?

— Да-да. На «Балканском рубеже» у нас была отличная команда, и юмор Гоши Куценко сложно не оценить. И, конечно, как и каждую иностранку, первое, чему меня научили, — ругаться матом. (Смеется.) И ты, как ребенок, веселишься, повторяешь эти слова, и все с тобой смеются. Кстати, и у сербов есть такая тема — учить иностранца материться по-нашему. Интересно, почему так? (Смеется.) Еще со времен этого первого русского проекта у меня остались друзья. Эти люди прекрасны, открыты, щедры душой. Они с любовью принимали меня всякий раз, когда я приезжала, открывали интересные места Москвы, знакомили со своими друзьями и друзьями друзей, помогали записывать пробы. Одна из первых русских актрис, с которой я познакомилась, — это очаровательная, талантливая Аглая Тарасова. Мы подружились с Верой Панфиловой. Вообще, я должна сказать огромное спасибо всем своим русским друзьям, благодаря которым каждый мой приезд — это яркое приключение.

— Вы как-то сказали в интервью, что могли бы выйти замуж за русского. Хотели польстить нашим мужчинам или всерьез рассматриваете такую возможность?

— Все возможно. Хотя я понимаю, что интернациональный брак — это определенные сложности, но любовь все упрощает и сглаживает.

— Но замуж не собираетесь пока?

— Пока нет. (Смеется.) Но об этом говорить не хочу, в Сербии сразу же перепечатают мои интервью.

— Вам проще строить отношения с человеком из своей сферы?

— Да, все мои мужчины были людьми из творческой среды. Они понимают все нюансы профессии, не надо тратить время на объяснения.

— Есть ли у вас занятия для души? Что делаете в свободное время?

— Я занимаюсь йогой, очень люблю готовить. Это увлечение пришло ко мне во время пандемии. Когда все были на карантине, я поняла, что процесс приготовления разных блюд доставляет мне огромное удовольствие. Могу побаловать родных и друзей. Кстати, из русских рецептов мне очень нравятся борщ, холодец и селедка под шубой. Приезжая в Москву, всякий раз их заказываю. Борщ уже научилась готовить сама. (Улыбается.) Еще, как говорила выше, учу испанский, смотрю на досуге сериалы, читаю книги, путешествую. На январских праздниках побывала на Кубе и в Занзибаре.

— А есть любимые места на планете, куда вам нравится приезжать снова и снова?

— На самом деле Москва — одно из таких мест. Это сказочный город — очень красивый центр Москвы, старинные здания, насыщенная культурная жизнь. Большой театр, вообще театры, выставки — когда я приезжаю сюда, мне есть чем заняться. Также люблю Италию, она очень разнообразна. Каждый город со своим колоритом, атмосферой.

— Как вы относитесь к тому, что публичность меняет образ жизни?

— А какой у меня нет выбор? Это данность профессии.

— Где вы на данный момент больше известны — в Сербии или здесь, в России?

— Конечно, там.

— Насколько вы открытый человек?

— Я люблю людей, общение. Но сейчас полюбила и одиночество. Поняла, что мне нужно время, которое я могу проводить наедине с собой. На самом деле я открыла такую свою особенность именно здесь, в Москве. Никто не отвлекает от подготовки к роли, можно прогуливаться по улицам, размышлять. И поделюсь лайфхаком: очень здорово одной сходить на концерт или в кино. Я бы никогда такое не попробовала, но жизнь так повернулась, что я стала сниматься в России. В Белграде я окружена людьми, невозможно пройти спокойно, меня узнают на улицах. Только в своей квартире я одна.

— То есть в Москве вы от этого отдыхаете?

— Да. Могу просто побыть девушкой, которая пьет кофе в кафе.

фото: Христина Штормберг