Зрители полюбили Алексея Кравченко еще со времен военной драмы «Иди и смотри». На экоране он часто играет бравых офицеров — сильных и смелых. Но, наверное, самая большая смелость — признать, что ты не супергерой, а обычный человек, для которого очень важны поддержка и любовь.

Алексей, у вас недавно был день рождения. Празднуете ли его, подводите ли какие-то итоги?

С возрастом день рождения становится чем-то более обыденным, но у меня еще не пропало желание его отмечать. В этот день я могу позволить себе то, что обычно не позволяю.

Например, пить-гулять до утра?

Нет, к алкоголю я спокойно отношусь. Но в нашей семье есть такая традиция, что имениннику дозволяется все. Любое его желание — закон. Могу что-то не делать, какие-то домашние дела. Могу громко играть на гитаре. (Смеется.) Но стараюсь не проверять близких на прочность, потому что их люблю. Порой в день рождения приходится работать, тут уж ничего не поделаешь: спектакль или съемки — святое. Но в этот раз получилось так, что десятого октября был мой единственный выходной. И я радовался, что мы соберемся с домашними и отметим праздник в узком семейном кругу. Была прекрасная погода, солнечный день, рядом мои родные — все восхитительно. Где-то на подкорке порой посещают неприятные мысли, когда задумываешься о цифре в паспорте, но пока мне удается на них не слишком зацикливаться.

Если сравнивать себя лет в двадцать и сейчас, вы нравитесь себе больше?

Да, мне кажется, характер у меня стал получше. (Улыбается.) Я с удовольствием принимаю свой возраст.

Мужчина как хорошее вино, с каждым годом изысканнее.

Как хороший коньяк, я бы взял чуть крепче градус. (Улыбается.)

Сохранилось ли у вас еще трепетное отношение к профессии? Когда есть звание народного артиста РФ, лауреата Государственной премии, наверное, все труднее ставить более высокие планки?

После фильма «Иди и смотри» многие мне говорили, что планка взята высокая и превзойти ее трудно. К сожалению, не все зависит от меня как от актера, приходят однотипные роли и сценарии, и от многого я отказываюсь. Но я радуюсь тому, что в кино и в театре у меня совершенно разные амплуа. Именно в театре я раскрылся, узнал себя и понимаю, чего хочу достичь. Что касается кино, мне часто предлагают роли офицеров, роли с оружием. Почему-то режиссеры видят меня именно в таком образе. Хорошо, если есть что-то интересное в характере моего героя, его судьбе, тогда я понимаю, ради чего берусь за эту работу.

Скоро на телеканале «Россия» премьера фильма «Седьмая симфония», где вы в роли сотрудника НКВД. А когда-то говорили, что больше не станете играть военных.

Мечты, мечты. Но это моя профессия, которая приносит мне хлеб и все остальное. Что касается именно этого фильма, «Седьмой симфонии», — дело не в том, что мой герой — офицер НКВД: меня захватила его человеческая судьба. Здесь есть где покопаться, что поискать и передать это зрителю. Мы лишь отдаленно можем представить себе то время, блокаду, чем тогда жили люди.

Кадр из исторической драмы «Седьмая симфония»

Фото: телеканал «Россия»

Судьба моего персонажа трагична, он очень хочет попасть на линию фронта, защищать родину с оружием в руках. Но его не отпускают, потому что он нужен здесь, в тылу. Не буду пересказывать сюжет, лучше, как говорится, один раз увидеть. Это прекрасный, глубокий сценарий, великолепные партнеры, талантливый режиссер Александр Котт. Есть роли, в которые погружаешься глубоко, и эта как раз такая. Нет ощущения, что закончен съемочный день и ты идешь в гостиницу и забываешь о том, что происходило на съемочной площадке. Все двадцать четыре часа ты живешь со своим героем. Такая роль — подарок.

В кино еще и музыка великолепная, что вас как музыканта не могло не тронуть.

Да, но моему герою она не нравится. «Палочкой может махать каж- дый», — так он говорит. Отношение лейтенанта госбезопасности Анатолия Серегина к музыке очень прохладное. Для него это что-то несерьезное, ведь идет война и есть враг, с которым нужно бороться. Но события развиваются так, что он по-другому начинает видеть какие-то вещи, с ним происходят метаморфозы, которые интересно играть.

В вашей фильмографии действительно много ролей военных — какие ваши качества вышли наружу благодаря им?

Я всегда говорил, что в каждом герое есть частич- ка меня самого, ведь это «я сам в предлагаемых обстоятельствах». Мне интереснее, когда герой максимально далек от меня самого или в нем есть такие черты, которые для меня неприемлемы. В такие моменты ломаешь себя.

Из сыгранных персонажей можете назвать своего антипода?

Например, фильм «Ярослав», где мой герой убивает свою возлюбленную. Возлюбленную условно, потому что у него есть свои интересы и вообще он предатель. Есть картины, где лишь в конце раскрывается личность персонажа, и оказывается, что это самый настоящий мерзавец. Вот такие «переобувашки». Мир спасать не всегда интересно, иногда его интереснее разрушать. В сказке «Дед Мороз. Битва магов» я просто с наслаждением играл злого Деда Мороза. Режиссер дал мне полный карт-бланш, и мне хотелось быть еще страшнее, еще злее. Хотя в какой-то момент продюсер стал напоминать, что возрастной порог у нас 6+. Зато на премьере малыши бегали и кричали: «Я Карачун!» — значит, яркий образ у меня получился.

Вообще постижение границ зла может оказаться заманчивым — можно окунуться во тьму и не вернуться.

Нет, я разделяю жизнь реальную и экранную, не живу с персонажем.

У вас был яркий старт в военной драме «Иди и смотри». Наверное, этот опыт произвел на вас как на подростка колоссальное впечатление.

Да, это воспоминания на всю жизнь. Моя первая картина, но дело даже не в этом. Съемки шли несколько месяцев. Я, двенадцатилетний пацан, оказался во взрослом коллективе, и мне никто не делал поблажек. Ко мне не относились как к маленькому ребенку, которого надо оберегать. Я был частью команды: жестко — значит, жестко, работа по двенадцать часов — значит, и я не имею права говорить, что устал. Это стало для меня хорошей школой. Притом что я никогда не был маменькиным сынком.

Кадр из фильма "Иди и смотри"

Было страшно, что что-то не получится, не оправдаете доверия?

Это называется чувством ответственности. Когда ко мне подходил режиссер Элем Германович Климов и ставил актерскую задачу, порой не было лишней доли секунды, чтобы что-то переспросить или уточнить, звучала команда: «Мотор!» Я делал так, как чувствовал, и видел его радостные глаза, он показывал мне большой палец: отлично, мол. Страшно было физически: падать лицом в болото, находиться в толпе загнанных в амбар людей, настолько плотно прижатых друг к другу, что если выдохнешь и в этот момент тебя сожмут, то уже не вдохнешь. Страшны были крики женщин, плач детей. Страшно было бежать в метре от коровы, которую должны застрелить, и я видел, как в нее попадали пули.

У вас уже тогда возникло ощущение, что кино — ваша сфера, где вы можете проявить себя?

Нет, я не сразу решился стать актером. Всегда считал и буду считать, что Элем Германович не поддержал меня. Я помню тот международный фестиваль в Москве, где наша картина взяла главный приз. Из зала выбегали люди самых разных национальностей, обнимали меня, поздравляли с победой. Я был в шоке. А сзади стоял Элем Германович, который подпер меня и прошептал: «Держи удар». После этого многие спрашивали: «Ну что, теперь в театральный поступать будешь?», но когда я заикнулся об этом Климову, он только пожал плечами: успех одного фильма не значит, что из тебя получится актер. Видимо, он рассудил так, что должна пройти эйфория, в эту профессию нужно идти осознанно.

Фото: Игорь Панков

А что говорила мама? Гордилась вами?

Мамочка моя любимая всегда мною гордится и болеет за меня. Конечно, и тогда она переживала тоже. Но почему-то обошла меня звездная болезнь. Хотя порой из автобусов кричали: «Флера!» (Имя героя из фильма «Иди и смотри. — Прим. авт.) В восемнадцать лет я пошел служить в армию, попал в морфлот. Помню, как приехал на службу и командир части воскликнул: 'Глазам своим не верю — что ты здесь делаешь? Неужели не мог от армии откосить?» «Нет, — отвечаю, — не мог и не хотел». И это была чистая правда. Но эти три года я не сидел на пряниках. Знаю, что такое неуставные отношения, дедовщина. Владивосток далеко, письма идут долго, чтобы позвонить, надо вырваться в город, а увольнительную дают раз в несколько месяцев. И для мамы это было сложно, я у нее один. Но у меня было время подумать, чего я на самом деле хочу в жизни — стать актером.

Вы у мамы один, надежда и опора. Вас не останавливали мысли практические? Все-таки актерская профессия нестабильна в плане заработка.

Вы задаете мне вопрос с точки зрения современного человека, сейчас любая профессия воспринимается как заработок. Тогда было по-другому. Сколько денег я буду получать, я тогда не думал — главное, чтобы получалась работа. Я понимал, что нужно образование. Окончил Щукинское театральное училище, курс Аллы Казанской. Были в моей творческой жизни и взлеты, и падения. Но так или иначе я шел к своей цели, понимал, что не имею права быть неудачником.

И никаких сомнений не было, что правильно определились с призванием

Педагоги предупреждали, что актерская профессия жестокая, но этого в полной мере не осознаешь, пока не столкнешься с собственными внутренними демонами. Бывают моменты, когда не нравится все, что делаешь, просто не можешь на это смотреть. И это плохо, сомнения угнетают творческие порывы, перестаешь быть легким. Есть много факторов, порой наша профессия приносит и слезы, и расстройства, но все равно ее любишь. Я не имею права выходить на сцену не любя: зритель сразу почувствует фальшь, его не обмануть.

Музыку вы воспринимаете как хобби или это тоже профессия?

Музыка в моей жизни появилась, когда мне было лет шесть. У меня была желтая детская пластиковая гитара, и я все думал, как же вставить туда батарейку, чтобы она превратилась в электрогитару? (Смеется.) Когда мне было двенадцать и я уже вовсю лабал с пацанами дворовые песни, мама купила мне немецкую гитару «Мезима». Всю зарплату потратила, еще и денег заняла. Очень благодарен ей за то, что поддержала мое увлечение. Я же грезил музыкой, столько школьных парт перепилил! На уроках труда кто выжигал, кто молотки затачивал, а я пытался из школьного стола создать музыкальный инструмент. Помню, учитель говорил: так нам парт не хватит! Музыка в моей жизни присутствует всегда, это дает мне творческую силу.

У вас сейчас есть концерты?

Концертов нет, группы появлялись и распадались. После распада «Гуараны» состояние было такое, что гитару не мог взять в руки какое-то время. И только жена моя Надежда порой мягко и деликатно, а порой и настойчиво подталкивала меня к тому, чтобы снова начать играть. Сначала что-то простенькое, а потом и интересные музыкальные идеи появились. Строю планы: меня окружают талантливые музыканты, с которыми можно сделать настоящее дело. Надеюсь, прежних ошибок уже не совершу. Но сразу скажу: у меня нет сверхамбиций, я не считаю себя великим музыкантом. Музыка для меня — это хобби, но она часть жизни. Ковыряю гитару как умею. Если кому-то понравится, буду только счастлив. Но с возрастом изменились мои музыкальные пристрастия, уже другое сердцу ближе.

Вы в этом плане чувствуете возрастной разрыв с детьми?

Пока нет, я еще могу им фору дать. Я отслеживаю современную музыку. Не все мне заходит, но я хотя бы понимаю тенденции. Есть потрясающие коллективы и исполнители.

У вас два сына и дочка. Есть, на ваш взгляд, разница в воспитании мальчиков и девочек?

Мне кажется, неважно, дочка это или сын, но главное — не оставлять ребенка один на один с его трудностями. А для этого должно быть доверие, постоянное участие в его жизни, чтобы понимать, какие мысли у твоего ребенка, и в нужный момент ему помочь, направить. Я, бывает, с детьми и по два, и по три часа разговариваю. И потом в конце разговора он заявляет: я услышал тебя, теперь точно знаю что делать. Еще я считаю, что мальчиков нужно воспитывать чуть-чуть в недостатке, не удовлетворять сразу все желания — чтобы не забывали, о чем они мечтают.

Старший сын Алексей очень похож на вас. Это приятно, когда так наглядно видишь свое продолжение?

В какой-то период Леша был действительно очень на меня похож, он даже играл моего героя в детстве в фильме «Рождественская мистерия». Но потом подрос младший Матвей, сейчас он учится в десятом классе, и я вижу в нем себя. Просто моя копия — и внешне, и характером.

У него тоже есть интерес к творчеству?

Нет, он выбрал другой путь, грезит погонами, офицерскими званиями. Он учится в колледже МЧС. На мой взгляд, это дает хорошее пацанское воспитание. Что будет дальше, посмотрим. Сыновья рано определились с будущей профессией. Алексея уже лет с двенадцати захватило ощущение, что он хочет готовить, создавать какие-то вкусные блюда, сейчас он работает поваром в ресторане.

А с Ксенией у вас сложились доверительные отношения? Она делится с вами своими переживаниями?

Всегда. Мне приятно и радостно, что Ксюша приняла меня, как только мы с Надеждой стали жить вместе, называет «любимый папочка». Даже в ее сложный переходный возраст мы не переставали друг друга слышать. У нас обоих характер, порой я где-то перегибаю палку, но на этот случай есть мама, которая скажет: «Леша, спокойнее». Иду извиняться. Мы миримся. Всякое в жизни бывает, но главное — есть любовь. Все мои дети — мои дети.

Наверное, у дочки уже женихи появились? Ловите себя на мысли контролировать ситуацию?

Желание защитить ребенка от жизненных бурь есть всегда — это не только дочери, но и сыновей касается. Порой я терялся, когда Ксюша мне задавала вопросы про отношения — причем первому мне, не маме. У девочек все по-другому. С пацанами проще. Но стараюсь быть положительным отцом. (Смеется.)

А старший Алексей уже совсем взрослый, двадцать семь лет. Он еще не женился?

Пока нет, хотя были попытки. Пусть погуляет!

С Надеждой Борисовой вы познакомились во время работы над спектаклем «Темная история». Как мне кажется, вы относитесь к тем счастливцам, для которых жена еще и муза.

Надежда для меня — главное в жизни. Мы переживали разные моменты, но не переставали слышать друг друга.

Когда творческие люди образуют союз, они меняют друг друга, какой-то новый всплеск энергии происходит. Вы почувствовали это?

Я это чувствую каждую секунду, когда вижу, как она за меня борется, как поддерживает, на руках может вынести из житейских передряг. Порой в паре кто-то один становится слабее, и второй вытягивает его. И вот это ощущение, что вы вместе, одно целое, самое важное. Я счастлив, что встретил ее, я благодарен ей за все. Только Надежда Львовна и знает, какой я на самом деле.

То есть образ брутального рокера на мотоцикле не совсем соответствует действительности?

Могу со всей ответственностью заявить, что за каждым брутальным мужиком стоит еще более сильная женщина. (Улыбается.)

Вы по-актерски помогаете друг другу?

Конечно. Кто еще скажет правду, как не жена? Но к определенному возрасту мы пришли к пониманию, что к неудачам на работе надо относиться спокойнее. Не слишком увлекаться самобичеванием. Профессия у нас нервная, но это еще не вся жизнь. И нужно сделать выбор: либо ты мучаешься и рефлексируешь, либо получаешь радость.

Фото: Игорь Панков

Нужно ли вам с Надеждой как личностям творческим личное пространство?

Не красной линией расчерчена территория, но на психологическом уровне понимаешь, что сейчас твой любимый человек занят. При этом мы всегда рядом, чувствуем друг друга, скучаем.

Как вы считаете, может ли еще в вашей жизни произойти нечто кардинальное, что резко перевернет ее?

Жизнь никогда ровно не идет. Пока мы не превратились в старичков, которые ровно встречают закат. Поверьте, у нас очень яркие отношения.