Борис Грачевский: «Я пока к ребенку боюсь подходить»
Режиссер рассказал WomanHit.ru в эксклюзивном интервью, как поменялась его жизнь после рождения сына, и почему он пока ограничивает общение с маленьким Филиппом
Жизнь создателя «Ералаша» Бориса Грачевского в этом году насыщена событиями. Мало того, что детскому киножурналу приходится выживать в непростых условиях карантина, так еще у режиссера родился ребенок аккурат во время пандемии. Супруга Катя 8 апреля подарила звездному супругу мальчика. WomanHit.ru пообщался с четырежды отцом.
- Борис Юрьевич, расскажите, как вы проводите это непростое время в период самоизоляции?
- Да все нормально. Мы живем на даче. Телевизор есть, Интернет в руках, все мне по почте присылают. Вот смонтировали «Ералаш». Звукорежиссер дома работает, я ему передаю поправки: в этом сюжете то-то надо, в этом — другое. Договариваемся, как будем озвучивать. Вчера другой режиссер прислала вариант монтажа документальной картины. Я даю поправки, она начинает ворчать, говорит, мол, ну давайте сядем вместе и обсудим. Да когда мы сядем вместе? Никто не знает! Я собирался тут все-таки доехать на работу, жена говорит: «Обязательно в маске и перчатках». Я отвечаю: «Я там умру в них». (Улыбается.) Сейчас идет тщательная подготовка к новым съемкам. У нас же еще несколько документальных проектов, но это все непросто готовить. Все время читаем сценарий, готовимся. Учитывая, что мы так долго простаивали, нам надо будет так много нагонять! В общем, хватает проблем, плюс я пытаюсь начать писать сценарий большого кино, хочу сделать картину.
- А что случилось с самими съемками «Ералаша» в период пандемии?
- Мы еще за неделю до официального запрета уже их прекратили, потому что родители сказали: «Мы боимся». И не давали ребенка на съемку. И они были абсолютно правы, я ни в коем случае не мог ничего возразить. Здоровье ребенка важнее всего. Хотя к тому времени мы уже провели серьезную подготовку, пришлось остановиться, потому что мы понимали, что дальше нам работать не дадут. В школу нас не пускают до сентября почему-то. Не могу разобраться, почему, но это факт. Правда, в школу нам сейчас и не надо, нам бы на улицу, в лес, в парк. Но пока что даже парки закрыты. А ведь у нас был план полностью собран, расписан график работы на апрель и май. Уже семь сюжетов висит. У нас еще и фестиваль закрылся, который должен был выйти 6-го июня. Для нас это впервые. На фестивале дети со всей страны соревнуются, получают приз — это главная роль в «Ералаше». Проходят мастер-классы, приезжают известные люди… Все это отложили, конечно. Мы перешли на онлайн-систему. В сентябре ребята будут присылать записи, где продемонстрируют свои таланты, а мы будем отбирать. Кстати, также дистанционно продолжаем делать проект «Анекдотики». Дети рассказывают анекдоты, сами снимают, иногда даже с двух телефонов, режиссер дает поправки и т. п. На Youtube-канале все это выходит.
- Коллеги-артисты жалуются, что нет денег платить коллективам. А вы не сталкивались с финансовыми трудностями?..
- Конечно, есть проблема: платим команде деньги, чтобы она не развалилась, потому что я потом ее не соберу никогда в жизни. Делаем это из последних сил, с деньгами большие проблемы. Вчера с генеральным директором разрабатывали систему, как платить, куда деваться и как жить — это очень непростой вопрос.
- Борис Юрьевич, а вы сами как относитесь ко всем этим ограничительным мерам властей?
- Я считаю, что такие меры по ограничению — не просто так. И ворчать по этому поводу очень не правильно. Потому что все подобные штрафы только для того, чтобы люди хоть как-то выполняли предписания. Ну невозможно уговорить людей надеть маску. Я, кстати, несколько дней назад был свидетелем, как полицейский оштрафовал женщину в магазине — она единственная находилась там без маски. Она долго ругалась, но он сказал, что ничего не хочет знать. Все остальные были в маске, на удивление.
- К счастью, за этот непростой период самоизоляции в вашей жизни происходили не только проблемы, но и случилось яркое событие — вы стали и отцом маленького Филиппа! Как сейчас поживаете в новом составе?
- Жена Катя счастлива, потому что никогда до этого не было, чтобы муж столько времени не отходил от нее. Я наблюдаю за женой: за тем, как она светится, радуется, как пугается, что сын чихнул, икнул — это отдельно надо записывать. Ночью вижу ее безумные глаза. Спрашиваю: «Что случилось?» Отвечает: «Он икает». Она оказалась грандиозной мамкой, фантастической. Она умудрялась после родов, а это непросто для всех женщин, на корячках приползать и учиться, как завязывать, как менять пеленки, подгузники. Я на нее посмотрел, она так лихо уже все делала, как будто у нее уже третий ребенок: тут перетягивала, тут рукой держала, тут еще что-то. Я ее спрашиваю: «Помочь?» Она: «Не надо». Я такой счастливый человек. Поэтому в принципе самоизоляция у нас протекает хорошо. Особенно нас спасло, что мы уехали на дачу.
- А вы давно здесь живете?
- За 2—3- недели до появления Филиппа я уже жил на даче, не мог отойти от жены, потому что в любой момент могла возникнуть необходимость везти в больницу. И я был рядом все время. Отлучался на час максимум и все время названивал. Но, слава богу, все прошло хорошо. Хочу сказать большое спасибо всем врачам и особенно нашему врачу, которая занималась Катей. Это Елена Игоревна Спиридонова. Об этом враче легенды ходят. Кроме того, что она доктор, она еще и хороший психолог. И каждый нервный разговор Кати с врачом заканчивался умиротворением. Катя приходила, думала, убьет всех и всю, но врач вдруг гасила, тушила — берегла нервы беременных женщин. Врач с юмором, она светится, она в позитиве, и, если надо, прибудет в любое время суток. Кстати, буквально перед нашим приездом в роддом ребенок появился у Мишки Полицеймако, а следом за нами, на следующий день, родила Марина Кравец.
- Когда объявили пандемию, вы не испугались, мол, вокруг коронавирус, а Кате рожать?
- Нет, не испугались. Мы старались не контактировать с людьми, тщательно подходили к вопросу, с кем общаться. Единственное наше расстройство было, что Катя хотела какую-то веселую встречу у роддома, но к великому сожалению не получилось организовать. Но дома мы все-таки создали праздничную атмосферу.
- Вас пускали в больницу к жене, когда она уже родила?
- Да, но к ребенку, конечно, не подпускали близко. Когда Катя родила, я к ней приходил все время, она пыталась меня кормить своей едой. Еда была замечательная. Я один раз не выдержал и поел. Даже два раза. (Смеется.) Тогда тяжко ей было, но сейчас она уже шутит вовсю. Говорит, нам бы еще девочку.
- Вы сами отвозили жену в роддом?
- Конечно! Роды прошли в плановом режиме. После выписки приехали сначала в нашу квартиру в Москве. Пришла патронажная сестра и врач, они посмотрели, сказали, что с ребенком все хорошо, слава богу, и затем мы вернулись за город. А выехали с дачи только через месяц, потому что надо было снова показаться врачу. Пришли в больницу, тут же врач нас принял, все быстро, спокойно прошло. И уже получили свидетельство о рождении ребенка, будем оформлять медицинское страхование, пропишем. Все конечно, говорят, что сын жутко похож на меня. Я этого не вижу. Даже медсестра моего ребенка в роддоме сразу вычислила. Сказала: «Да вот же ваш сын, что его искать?» Мы, кстати, сдавали специальный анализ ДНК, и нам уже на пятой неделе беременности сказали пол ребенка.
- А почему вообще решили остаться жить за городом?
- Там замечательно! Просто живу я в центре, парк не совсем рядом с домом, что в этом хорошего? Некуда идти. А то, что мы находимся на даче, для ребенка — это потрясающе. Здесь чистый воздух, сын по шесть часов спит на улице. И сразу он становится спокойней… Правда, хотел заметить, что из-за вируса Москву так стали мыть, что жена, которая страдает от аллергии на пыль, сказала, что дышать стало намного легче в столице.
- А на даче вы чем сейчас занимаетесь, кроме работы? Не появилось свободное время или какие-то новые увлечения?
- На самом деле, времени как такового и нет, у меня много работы, все время что-то происходит. Честно говоря, читать даже некогда особо. Мы все время заняты. Собака Шейла даже обалдела, что я с ней по полдня провожу. У меня замечательный лабрадор, главное несчастье этой собаки в том, что она так любит окружающих, что все просто не знают, куда от ее любви деваться. Шейла хочет всех обнять и облизать.
На даче очень красиво. Буквально в течение трех дней вся зелень вдруг вылезла, березки растут, стало так красиво на участке. Я, конечно, не могу сказать, что я рад объявлению карантина, но у меня столько положительных эмоций сейчас!
- Расскажите, вы сейчас принимаете какое-то участие в жизни маленького сына?
- А я всегда маленьких боялся как огня — и сейчас боюсь. Что ты! Они такие крохотные. Я только могу замешать смесь или еще что-то подать, вот вчера мне доверили две ложки молока с водой разбавить, разрешили взболтать бутылочку. Но пока я к ребенку боюсь подходить. Зато у нас есть няня. Замечательная няня. Правда, не сразу получилось ее найти. Когда первая еще появилась, мне она сразу не понравилась. Да она и сама поняла, что у нее не получается. Она не умела ничего делать. Зато буквально через какое-то время мы нашли нашу няню. Ее нам порекомендовала очень милая женщина из частного агентства. Мы няню все обожаем, она обожает нашего Филю. Она очень милый человек, с таким теплом и такой радостью все делает, что нам можно только порадоваться самим. Она все время переживает за то, чтобы было все правильно. Сегодня, кстати, померили рост — сын уже на несколько сантиметров вырос и прибавил в весе — уже больше пяти килограммов, представляешь!
- Признайтесь, вам дает ребенок поспать?
- Мне дает, Кате — нет (улыбается). Его же нужно кормить каждые три часа, а потом ждать, чтобы воздух вышел. В шесть утра он просыпается, в 8 начинает работать няня, Катя пытается хоть немножко поспать. Но у них прекрасный мир между тремя: Катей, няней и Филиппом. Все довольны, все счастливы, все нормально.
Так что мы можем жить на самоизоляции, и ничего здесь страшного. Все будет хорошо. Мой главный принципе — ходить по солнечной стороне жизни. Поэтому солнышко обязательно выйдет, а болячка уйдет. Мы что-нибудь обязательно придумаем, изобретем, и народ начнет улыбаться. Мы увидим не маски, а улыбки. Много лет назад я придумал такую фразу: «Мы будем жить лучше — у нас просто нет другого выхода». Когда-то в «Московском комсомольце» это в шапке было написано, и я гордился этим.
