Народного артиста Армении Гранта Тохатяна теперь знают и в России. Яркие, запоминающиеся образы созданы им в телефильмах «Последний из Магикян», «Ивановы-­­Ивановы», картинах «Без границ» и «Землетрясение». С Грантом Арамовичем приятно общаться на разные темы и впитывать то, что называется восточной мудростью, которая позволяет выстраивать правильные отношения с людьми. Недаром дружат и его бывшие жены, а дети любят друг друга как родные. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— В Ереване вас считают чуть ли не национальным героем. Если на рынке обслуживают долго, надо сказать, что идешь на интервью к Гранту Тохатяну, — и тебе тут же продадут товар. Вы своей популярностью пользуетесь?

— Я к популярности не то что прохладно, но очень спокойно отношусь. Артисты работают для людей, чтобы дарить эмоции — иногда радость, иногда слезы, заставляют задуматься о чем-­то. Мы все делаем для зрителя. Поэтому, если поклонники хотят взять автограф или сделать со мной фото, — я всегда соглашаюсь. Хотя и порой нет для этого настроения. А на рынке — да, предлагают самые свежие овощи и мясо, иногда даже не берут деньги.

— В мегаполисах люди разобщены, но, наверное, в Ереване не так? Все-таки традиции большой семьи, восточные ценности сохраняются?

— Ереван — это уникальная смесь Востока и Запада. Раньше он был маленьким городом и дорос до миллионника только потому, что тогдашнему секретарю ЦК взбрело в голову, что там должно быть метро. Многие, особенно старые ереванцы друг друга знают. Идешь по городу — как будто находишься в кругу своей семьи, все улыбаются, здороваются. Ереван — очень теплый город — и друг к другу, и к гостям. Эта солнечная атмосфера витает даже зимой.

— Вы соседей знаете, дружите?

— Да, конечно. В старые времена двери в доме не закрывались. Новый год мы встречали с соседями по площадке. Новый район, где живу я, это коттеджный городок, но мы стараемся все-таки поддерживать общение, хотя все заняты, спешат. По-­моему, это приятно, когда знаешь, с кем рядом живешь и с чьими детьми играет твой ребенок.

— Знаю, что ваши предки родом из Карса, даже сохранились ключи от того дома, которые передавались от отца к сыну.

— Когда я был маленьким, дедушка много рассказывал о нашей родине. Это были настолько яркие рассказы, что я уже по описанию представлял себе то место. И вот, уже будучи взрослым, я побывал там. Ныне это территория Турции. Я нашел наш бывший дом. В целом он сохранился, хотя кое-­что и перестроили. Теперь там живет семья курдов. Я рассказал свою историю, во двор они меня впустили, а внутрь — нет.

— Почему, как вы думаете?

— Сыграли роль религиозные взгляды, думаю.

— А какие эмоции вы тогда испытали, почувствовали связь с этим местом?

— Знаете, эмоции просыпаются, когда ты смотришь на гору Арарат, на озеро Ван. В Карсе я до этого не бывал, это чужой и далекий город для меня, но, наверное, генетическая память сохранилась, и я ощутил какие-­то вибрации, что-­то родное.

— Вы хорошо знаете историю рода?

— Да, корни уходят в маленький городок Тохат, недалеко от Карса. От этого названия и пошла наша фамилия. Потом мой прадедушка начал свой бизнес, открыл небольшую фабрику, и семья переехала в Карс. Там они жили до 1915 года, когда начался страшный геноцид, трагедия для всех армян. Люди начали искать пути, чтобы уехать, потому что оставаться там было верной смертью, были убиты полтора миллиона человек. Моим предкам повезло: под прикрытием русских вой­ск они перешли в Восточную Армению, город Гюмри. Из четырех братьев спаслись только двое: мой дедушка, который переехал в Ереван, и его брат, который почему-­то направился в сторону Тбилиси. Так что одна из ветвей нашего рода проживает там. Мы их хорошо знаем, общаемся, это близкие родственники.

"Лишиться мамы в четырнадцать лет было трагедией. Я ведь единственный ребенок в семье, был окутан ее вселенской любовью"

Фото: Василий Бобылев

— Вам было четырнадцать лет, когда вы потеряли маму. Сложный подростковый период…

— Лишиться мамы было трагедией. Я ведь единственный ребенок в семье и был окутан ее огромной вселенской любовью. Но рядом находился папа, который сумел в одиночку поднять меня на ноги. Все, что я из себя представляю как человек, — благодаря ему. Он так и не женился больше, из-за меня. Не хотел приводить в дом другую женщину. Хотя, когда он овдовел, ему было чуть за сорок.

— Наверное, ваш папа пользовался популярностью у женщин — автогонщик, победитель ралли.

— Да, папа был спортсменом-­раллистом, многократным чемпионом Армении, серебряным призером чемпионата СССР. Но мамины родители не хотели отдавать ее за него. Дедушка был секретарем райкома, а папа тогда работал автомехаником. Видимо, они считали его не подходящей партией для своей красавицы дочери. Но мама проявила твердость и ушла к отцу.

— Он учил вас водить машину?

— Нет, мама была против. Как я уже сказал, я был единственным ребенком, и она очень боялась за меня. Увы, из-­за ее чрезмерной заботы я был лишен таких нужных для мальчика вещей, как велосипед, самокат, коньки, лыжи. Мама во всем видела опасность. Конечно, потихоньку мы с отцом пытались что-­то из этого попробовать, но водить машину я начал уже в семнадцать лет.

— Вы, двое мужчин, остались одни. Наверное, вы самостоятельны в быту, многое умеете?

— К сожалению, это не так. Папа умел. Он гениальный кулинар, восхитительно готовил. А я в старших классах школы увлекся КВН, много времени тратил на подготовку к выступлениям. Поэтому в бытовых вещах я профан и готовить не умею, разве что самые простые блюда.

— Есть мнение, что мужчина выбирает жену, похожую на маму. В вашем случае это сработало?

— Наверное, нет. Может быть, я до сих пор не нашел такую, как мама. Мужчин, как я, называют многоженцами. (Улыбается.)

— А что-­то общее между вашими женами есть?

— Профессия. Все три — актрисы.

— То есть вы влюбляетесь в талант.

— Я влюбляюсь в женщину, восхищаюсь ею, поклоняюсь. У меня такое мнение: женщина, которая находится рядом с мужчиной — не важно, сколько времени, пусть это год, месяц или несколько часов, — дарит ему счастье. Я благодарен своим трем женам еще и потому, что каждая из них подарила мне по прекрасному ребенку. Я их всех очень люблю, ценю. Может, от такого моего теплого отношения они очень мирно сосуществуют. Не скажу, что дружат, но приятельствуют. А дети — так просто родные. Не знаю, любили бы они друг друга больше, если бы все родились от одной матери. Старший — Арам, уже взрослый человек, ему тридцать четыре года, он продюсер, работает в моей компании. Айку, младшему, двадцать семь, занимается рекламой. Дочке Лилит — двенадцать. Старший всегда ходил на родительские собрания к младшему, а теперь они оба опекают сестру. Водят ее в кукольный театр, зоопарк, музеи, на занятия по игре на гитаре. Они же и имя ей придумали.

— Кто больше похож на вас, в ком видите свои черты?

— Комплексно, все трое. У Лилит на это есть свой ответ. Она говорит: «Я такая же красивая, как папа, и умная, как мама».

— Сомнительный для мамы комплимент.

— Да и для папы тоже. (Смеется.) У каждого из детей есть что-­то от меня и что-­то от их мам. А мамы у них очень хорошие.

— У вас с третьей женой Луизой разница в девятнадцать лет, и вы утверждаете, что ее не ощущаете. Это на самом деле так? Ведь менталитет поколений разный.

— Я надеюсь, что ее не чувствует Луиза. Первое время возникали сложности, потому что круг общения, мои друзья — в основном мои ровесники. Мне казалось, что ей скучновато с нами. Луиза очень активный человек, общительный, любит всякие сборища, вечеринки, красные дорожки. А мне это чуждо, мне нравится побыть в тишине. Собираются друзья, мы спокойно разговариваем, играем в преферанс.

— То есть сложная притирка у вас была.

— Мы нашли компромисс. Мы оба свободны в своих проявлениях. Луиза спокойно ходит на всякие дорожки, а я играю в преферанс. (Смеется.) Постепенно как-­то все сгладилось.

— Не совсем типичное у нее поведение для армянки. Раньше от восточной женщины требовалось, чтобы сидела дома, хозяйством занималась.

— При всей своей занятости — она снимается в кино, играет в театре, ведет телепередачи — она успевает следить за домом. У нас чисто, уютно, всегда свежая вкусная еда. Нет такой проблемы, что мне завтра нужна та голубая рубашка, а она грязная. Все постирано, выглажено. Как она успевает, не знаю.

"Я своих жен – и бывших, и нынешнюю, люблю. Может, потому они все мирно сосуществуют. Каждая подарила мне по прекрасному ребенку"

Фото: Василий Бобылев

— Может, есть тайные помощники?

— Помощница есть — не тайная, а явная: моя теща. Я ее обожаю, она живет с нами. Но то, что я ем, готовит сама Луиза. Она делает блюда по рецептам моей мамы и знает, как именно я люблю. Мне очень повезло: при всей своей артистичности и яркой внешности жена еще и хорошая хозяйка, и мать замечательная.

— В интервью вы рассказывали, что решили жениться, когда умер укусивший Луизу скорпион. Неужели это правда?

— Действительно, я решил узаконить наши отношения после того случая. Луиза была на восьмом месяце беременности, и я очень испугался. Мы пришли в больницу, доктор осмотрел ее и сказал, что это какой-­то вид скорпиона, укус которого не смертелен. Потом взглянул на дохлое насекомое и спросил: «Он сдох после того, как ее укусил?» — «Да». — «Сильная женщина. Женись».

— Я думаю, вы женились не потому, что она такая сильная, опасная.

— Конечно. Луиза ранимая, нежная, милая.

— К вопросу о менталитете поколений: вы научились у жены общению в соцсетях…

— Честно, не люблю я это. В Инстаграме сын сделал мне страничку — у меня до сих пор там одна фотография. Мне жалко тратить на это время. А Луиза, наоборот, слишком активна. Убеждает меня, что это нужно, модно, но что поделать, не лежит душа. В Facebook я тоже вяло поддерживаю общение с друзьями — в основном теми, кто живет в других странах.

— Зато когда на съемки уезжаете, можно с семьей общаться. В Москве вас знают?

— Узнают, и очень часто. Уже в самолете девочки-­стюардессы подходят, автографы берут. В аэропорту обычно люди строгие на паспортном контроле, но меня видят — сразу улыбаются, спрашивают, когда ждать на СТС новые серии «Ивановых-­Ивановых».

— Поклонники усматривают нечто общее между Гамлетом Оганяном из «Ивановых» и Кареном из «Последнего из Магикян». Может, вы придаете героям свои черты?

— Когда вышли первые серии «Магикян», Луиза сказала мне: «Слушай, а постарайся что-­то художественное создать, что ты себя играешь?». Действительно, Гамлет очень похож на Карена Магикяна, и это сначала немножко меня нервировало, но потом, обсудив вопрос с режиссером, продюсерами, я понял, что если людям полюбился подобный персонаж, то почему бы и нет.

— В чем вы типичный армянин?

— Во всем. Как любой типичный армянин я обожаю свой город, страну. У армян огромные диаспоры в разных странах, особенно в Америке и России. Но при этом даже в самые тяжелые для Армении времена у меня никогда не возникало мысли ее покинуть. Что еще? Мне дороги наши традиции, я люблю армянскую кухню.

— Вино пьете?

— Раньше — да, и очень часто на дружеских застольях становился тамадой. И сейчас говорю тосты, но пью все меньше (смеется), не хочется. Больше даже водку люблю, чем вино.

— То есть в этом смысле вы понемногу типичным русским становитесь.

— С кем поведешься! (Смеется.) У нас очень хорошая команда собралась: Анна Уколова, Михаил Трухин, Сергей Бурунов. Еще со времен «Магикян» мы дружим с Сашей Феклистовым. Сейчас образовалось немного времени свободного — собираемся поехать к нашему другу Томико Чичинадзе в гости в Тбилиси. Андрея Бурковского я очень люблю по-­человечески. Ну и, конечно, экранные дети мои мне почти как родные. Я действительно считаю себя хорошим отцом, потому что, принимая какие-­то решения, они и со мной советуются, не только со своими родителями. И я очень это ценю.

— Сейчас в вашу экранную дочку Элю влюблены оба мальчика Ивановых — как будут события развиваться?

— Пока я к обоим парням проявляю строгость, но давить на дочь не буду. Думаю, в этом сезоне Элечка определится с выбором.

— Вашей Лилит еще, наверное, рано думать о мальчиках?

— Да, хотя она всегда в центре внимания. Она яркая, артистичная, думаю, станет прекрасной актрисой. Я очень этого хочу. И сейчас, прямо в эти дни, пишет для нас пьесу один из моих друзей — Мгер Мкртчян. Он племянник знаменитого Фрунзика Мкртчяна, очень хороший сценарист и режиссер. Я мечтаю выйти на сцену вместе с Лилит, мы будем играть отца и дочь.

"Раньше на дружеских застольях я очень часто становился тамадой. Я и сейчас говорю тосты, но вот пью все меньше, не хочется"

Фото: Василий Бобылев

— Как она относится к этой идее?

— Лилит в восторге, с трепетом ждет дня, когда начнутся съемки, уже сама созванивается с Мгером. Дочь очень рано начала вести детские телепередачи, но, поверьте, нашего вмешательства с Луизой тут не было. Ее с удовольствием приглашают. Но скоро нашей дочке исполнится тринадцать — уже не ребенок, но и еще не взрослая. В этом возрасте детишки становятся менее интересны в медийном плане. И, чтобы ее не постигла участь детей, которые рано стали звездами, а потом оказались не нужны, я и придумал этот спектакль. Также у нее просматривается склонность к языкам. Она прекрасно говорит не только по-­армянски, но и по-­русски, английски, изучает корейский — она влюблена в какую-­то корейскую рок-­группу. В нашем районе в основном живут представители дипкорпусов, поэтому весь день она проводит с детьми консулов и секретарей посольств. Ее самые близкие подруги — дочки консула республики Казахстан, которые говорят по-­русски, и дочь американского консула.

— Раньше вы часто ездили в США на гастроли с театром, а сейчас?

— Тоже. Когда создается спектакль, мы возим его по диаспорам, в том числе и в Штаты. И уже двадцать пятый год в День Благодарения в Лос-­Анджелесе проводится многочасовой благотворительный телемарафон, где собираются деньги на восстановление Армении и Карабаха. Я его веду. Сейчас я также занимаюсь детскими передачами и всем, что связано с детьми. Несколько лет назад мы с моим другом Арменом побывали в гостях у его брата, который проживает в Ростове-­на-­Дону. Он очень обрадовался встрече, но когда мы вышли, грустно заметил: «Мои племянники не говорят по-­армянски». А сколько таких армянских детишек, которые живут по всему миру и не знают родного языка! Мы решили создать видеоучебник, который называется «Наша азбука». Удивительно, но порой ко мне подходят уже довольно взрослые люди, за двадцать, и признаются, что изучили армянский именно благодаря этому проекту. На мой взгляд, это лучшее, что я сделал в своей жизни. Сейчас время поменялось, видео уже не так в тренде, поэтому мы выпускаем смарт-­книжки. Я нашел замечательных ребят-­айтишников, которые помогли мне воплотить эту идею в жизнь. Сделали «Зоопарк», на подходе — «Экскурсия по Еревану», потом будут «Азбука» и «Математика».

— Про ваших детей мы поговорили, но у вас есть еще и внук…

— Это отдельный разговор. Да, у меня есть внук Грант Арамович Тохатян, мой полный тезка. Вообще странно, но последние три поколения у нас в семье крутятся два мужских имени — это Арам и Грант. Мой папа — Арам, и старший сын — тоже. Младший в миру носит имя Айк, но на самом деле я назвал его Грантом, потому что он родился в один день со мной. У Арама тоже сын Грант. Арама я очень уважаю: со своей будущей женой он познакомился еще в университете, и они до сих пор вместе. А сейчас Айк, который собирается жениться, заявляет, что если у них появится сын, он назовет его Арамом. Я говорю: «Ребята, на этом свете много красивых армянских имен». (Смеется.)

— Наверное, потому что достойные мужчины носят эти имена. А вы верите в вечную любовь?

— Да, папа так любил маму… Вообще я верю в любовь. Когда где бы ты ни был, чем бы ни занимался, знаешь, что на земном шаре есть маленькая точка, уголок, где тебя любят и ждут. Когда ты приходишь домой и обнимаешь жену не потому, что должен, а потому, что этого хочешь всей душой, — это и есть семейное счастье.