Анфиса Черных: «В Хабенского невозможно не влюбиться»
Актриса — о звездной болезни, хорошем воспитаним, пользе денег и коллеге по фильму «Географ глобус пропил»
В мир кино Анфиса Черных попала еще школьницей и сразу сыграла главную роль. С тех пор в жизни актрисы были самые разные роли — как в комедиях, так и в серьезных драмах, таких как «Географ глобус пропил». Наверное, Анфису можно назвать крайне избирательной в том, что касается проектов и режиссеров, и пока актрисе везет.
— Анфиса, вы дебютировали в кино, в фильме Бориса Грачевского «Крыша», когда вам было одиннадцать лет. Что было на следующий день после премьеры?
— Не могу сказать точно, что случилось сразу после премьеры, но вскоре после нее я начала ездить по фестивалям и, конечно, словила звезду. Все это не могло не отра-зиться на моей детской неустойчивой психике. Мне показалось, что я просто Ярило, бог солнца. (Смеется.) Это было так по-детски смешно, и звезда эта была такая добрая, такая маленькая. (Смеется.) Потом, конечно же, я осознала, что это всего лишь одна роль, какая же я звезда? И продолжила трудиться над собой.
— Борис Грачевский помогал в дальнейшем профессиональном продвижении одной из своих главных героинь?
— Я обожаю Бориса Юрьевича. После того как мы сняли фильм «Крыша», я сыграла несколько раз в «Ералаше», но сказать, что он меня как-то продвигал, — нет, такого не было. Он мне дал классный старт, дал мне попробовать себя в этой профессии, а дальше я делала все сама.
— И как вы сами к себе относитесь?
— Я себя очень люблю. И, мне кажется, я делаю это очень правильно, потому что любить себя — не значит ощущать себя самой лучшей. Любовь к себе — она и в муштре, и в кнуте, и в прянике. Любовь к себе — это не валяться на диване, а встать и преодолеть свою зону комфорта, выйти за ее пределы, что я делаю регулярно. Поэтому к себе я отношусь уважительно. Стараюсь отслеживать все, что со мной происходит; к сожалению, не всегда удается оказаться в тишине и глубоко себя услышать, потому что живу в диком ритме, но в принципе, я к себе очень внимательна, часто занимаюсь самокопанием. Может быть, это хорошо, может быть, плохо, узнаем потом.
— Как ухаживаете за собой в духовном и физическом смысле?
— Во-первых, стараюсь всячески ограждать себя от деструктивных моментов. Если я чувствую, что впадаю в какие-то непонятные состояния, то пытаюсь понять, с чем это связано, и прекратить, то есть отключить питание от каких-то негативных моментов. Если я этого не могу сделать, то пытаюсь разобраться, зачем мне эти негативные моменты даны, как-то их проработать, чтобы они превратились в положительные. В духовном смысле я медитирую, молюсь и стараюсь с любовью относиться ко всему, что происходит в моей жизни. В физическом смысле я занимаюсь йогой, спортом, и мне нравится правильно питаться. Я люблю простую натуральную еду, не люблю химию, газировки, фастфуд. Ну, то есть я это люблю, но ем о-о-очень редко.
— В какой атмосфере вы росли?
— Атмосфера моего детства была довольно интересной. Начнем с того, что меня все безумно любили. Мои родители были в разводе практически с самого моего детства, поэтому мама и папа любили меня порознь. Поскольку они совершенно разные люди, я получала опыт и от одного, и от другого родителя, и эти опыты были кардинально разные. Но при этом я благодарна и отцу, и матери за все то, что они мне дали, — я получила совершенно разные инструменты, разные точки зрения, разные взгляды на жизнь. Нужно сказать, что любовь родителей и бабушек была не слепой, а очень мудрой, то есть мне не позволяли делать все, что я хочу, как это иногда бывает с детьми. Меня направляли и практически всегда давали возможность оступаться, совершать ошибки, чтобы я на них училась, но при этом присматривали за мной, наблюдали со стороны. Даже когда я вступила в осознанный возраст, все свои ошибки я, по сути, разруливала сама, за мной никто никогда не бегал, не решал мои проблемы. И сейчас я за это очень благодарна.
— Что прививали вам родители?
— Отец всегда пытался в меня вложить больше, чем нужно, закладывал в меня какой-то задел на перспективу. Рассказывал мне про разные человеческие ситуации, с которыми я еще не сталкивалась, но когда я с такими столкнулась, то уже была к ним готова. Мама очень пунктуальная, очень ответственная, хорошо умеет коммуницировать с людьми. Она, наверное, дала мне ощущение того, что к каждому человеку можно найти подход, и прививала мне уважение к людям.
— Одна из самых ярких ваших ролей в фильме «Географ глобус пропил». Какая была атмосфера на съемках?
— Для меня все, что связано с этим фильмом — потрясающий период в жизни. Было сложно, потому что мы снимали в очень тяжелых погодных условиях, не спали, постоянно находились в горах, голодные, холодные, под дождем. Но в то же время это была действительно какая-то магия, потому что режиссер Александр Велединский, я его безмерно люблю, большой мастер в работе с артистами. Как метафорично он умеет объяснять задачи! Не в лобовую: ты делаешь это, у тебя такие-то обстоятельства, у тебя такая-то задача. Иногда для того, чтобы войти в сцену, он мог отвезти меня в лес и просто посмотреть со мной на деревья. Это, конечно же, фантастика, и это было очень интересно.
— Ваша героиня по сюжету влюблена в главного героя в исполнении Константина Хабенского. А в жизни актер вам симпатизировал? Он вам нравился как человек?
— Мне кажется, Константин Юрьевич не может не симпатизировать. И в него невозможно не влюбиться. Конечно же, я не могу сказать, что это была влюбленность в мужчину. Но я абсолютно влюблена в него как в артиста, как в человека, как в профессионала. Чем больше работаю в профессии, тем больше убеждаюсь, что звезда, у которой во лбу горит, все время выпендривается, требует к себе постоянного внимания, перетягивает одеяло. Но чем круче артист, то есть тот, у которого звезда горит в душе, в сердце, тем он скромнее и человечнее. А гонор и эго в основном раздувается у тех, кто, может быть, копнул, но не глубоко.
— После премьеры «Географа» новой звездной болезни у вас не случилось?
— Наоборот, появилась тишина какая-то вместо бурных всплесков и криков о том, что я самая лучшая. Потому что, чем глубже работа над ролью, тем глубже узнаешь себя, и когда ты себя знаешь, тебе не нужно об этом кричать.
— Режиссер Александр Велединский пригласил вас и в свой новый проект «В Кейптаунском порту». На этот раз трудности были?
— Пришлось играть с южноафриканскими актерами. И я, конечно же, очень переживала, помимо того, что мы играли на английском, мне было очень волнительно — какие они? Потому что с актерами нашей школы мы так или иначе найдем общий язык, а когда ты едешь на другой конец света, у тебя много предположений о том, какие люди окажутся с тобой на площадке. Но они оказались абсолютно адекватные, нормальные и вроде бы мы даже друг друга услышали и поняли. Но, несмотря на все волнения, я, конечно, сразу согласилась работать с Велединским. Это большое счастье, и для меня огромная честь, более того — ответственность, что человек воспринимает меня как свою музу, из проекта в проект работает со мной, для меня это, конечно, очень и очень важно.
— Какую роль в вашей жизни играют деньги?
— Очевидно, что деньги — это хорошо. И когда они есть — это очень хорошо. Но также не нужно забывать, что большие деньги — это большая ответственность и большое испытание, потому как не каждый человек умеет с ними сосуществовать в гармонии, у некоторых отъезжает башня, и они действительно на фоне денег могут потерять какие-то очень важные духовные качества и даже сильно измениться внешне. Поэтому я считаю, что денег нужно столько, сколько тебе хватает, столько, чтобы о них не думать. Но для меня действительно круто, когда они есть. Ты не думаешь, ты просто можешь себе многое позволить. Поехать отдыхать, купить то, что хочешь, и не размышлять о том, как потом будешь сводить концы с концами. И, конечно же, хорошо, если есть деньги на реализацию каких-то бытовых историй, потому что, когда у тебя закрыты бытовые вопросы, ты можешь подумать о чем-то более высоком. Грубо говоря, ты не можешь думать о великом и писать стихи, когда у тебя протекает крыша, нужно сначала ее починить.
