Владимир Шахрин: «Мы с женой даже не представляли, что все получится так правильно и хорошо»
Лидер группы «ЧайФ» — о рок-н-ролльном безумии и внуках
Владимиру Шахрину — 60! Со стороны складывается впечатление, что лидер группы «ЧайФ» — абсолютно счастливый человек. Он играет любимую музыку, живет в любимом городе с любимой женой, которую встретил более сорока лет назад, растит внуков. О том, действительно ли эта картинка совпадает с действительностью, WomanHit.ru расспросил самого именинника.
— Круглая дата — отличный повод подвести итоги. Что, на ваш взгляд, удалось, а что хотелось бы изменить?
— Если, к примеру, брать группу «ЧайФ», то мы ставим галочки: правильно, правильно, правильно. Правильно, что собирали коллектив по принципу взаимоотношений человеческих, а не музыкальных качеств. Вот мне совершенно было неинтересно, насколько лучше играет на барабанах Валерий Северин, когда мы его приглашали в группу. Мы его хорошо знали, он отличный парень, значит, впишется в нашу компанию. Понятно, что там, в 80-х, Вова Бегунов был далеко не самым лучшим и даже не самым средним гитаристом нашего города. Но меня это абсолютно устраивало. Потому что я сам почти не умел играть на гитаре. В свое время мы не уехали из своего города. И я сравниваю с теми, кто уехал: при всем моем уважении никто из них не написал что-то лучше того, чем когда они жили в Екатеринбурге. А многие просто рассыпались, коллективов нет.
Мы ставим галочку: правильно сделали, что не уехали. Мы не окунулись с головой в безумную рок-н-ролльную жизнь: когда было нужно всех красивых девушек переиметь, пережениться по пятнадцать раз. У нас практически у всех остались жены еще со студенческой скамьи, а то и вовсе со школьной поры. И сейчас ты понимаешь, что это такая опора, такой фундамент группы… Особенно ясно это чувствуешь, когда мы у меня на даче собираемся. Так вот, я уже два раза выносил стены, расширял столовую зону. Потому что стол длиннее, длиннее, самый длинный, потом нет таких длинных, поэтому уже два стола. Сегодня нас по 35 человек умещается за столами. Жены, дети, уже внуки — это одна такая большая семья, компания, с которой легко пережить и сложности, которые бывают, и, самое главное, легко пережить те самые медные трубы, которые многих «подрубили». Ведь это важно — не зазвездиться. А здесь — тебе тут же по чану дадут твои же близкие и друзья. И эта семейная история помогает быть бандой. Мы все живем на одном примерно уровне — финансовом, социальном. У нас примерно одинаковые квартиры, примерно одинаковые машины, одинаковые загородные дачи. Поэтому внутри коллектива мы за тридцать с лишним лет ни разу не ссорились. Если у нас были какие-то споры, то это, условно говоря, по пьянке кто-то кому-то что-то лишнего сказал. Вот и все. Но не из-за денег и не из-за женщин, а ведь именно по этим двум причинам обычно распадаются группы.
— Когда вы только создавали группу, мечталось, пусть в безумных фантазиях и снах, о стадионах?
— Нам даже в голову не приходило, что мы можем стать популярным коллективом, где-то выступать, что песни будут звучать по радио, что выйдет пластинка. Все наши школьные фантазии были на уровне: «А вот хорошо бы нам такие колонки». Или: «А вот видели на пластинке такой микрофон? Как круто смотрится». И мы начинали придумывать. В хозяйственном магазине покупали два ситечка, теперь их надо как-то соединить — не припаять ведь, они же алюминиевые. О, можно отрезать ручку от скакалки сестры. И вот ручка скакалки и два ситечка — все счастливы. Потом появилась магнитофонная рок-культура, появился стимул: можно, оказывается, записать свои песни, и кто-то где-то будет их слушать! Потом — ага, Ленинградский рок-клуб появился. Оказывается, есть шанс вот так сделать, еще и выступать можно! Ни про деньги, ни про славу никто не говорил. Выступать! И вот вся наша шатия-братия объединилась этой идеей, абсолютно разные люди — от милиционеров, рабочих до поэтов, архитекторов, кинорежиссеров. И получился Свердловский рок-клуб. Первый фестиваль. Это была абсолютная эйфория. Мне тогда казалось: ну все, больше ничего уже и не надо. А потом нас — «ЧайФ», «Наутилус», «Урфин Джус» — вдруг приглашают в Казань на три дня. Это 1986 год был. В пятницу один концерт, в субботу–воскресенье по два. И еще и говорят: «Вы пройдите в кассу, получите деньги». И нам платят по 3 рубля 75 копеек за каждый концерт. За это еще и деньги платят? И в газете написали. Фестивалей становилось все больше. И концертов больше. Но мы еще не воспринимали музыку как профессию. Я помню, что когда в 88-м мы поехали в Питер записывать свой альбом «Не беда», я еще работал на стройке. И Бегунов тоже работал на стройке. Где-то в 90-м я понял: если на стройке я зарабатывал 250–300, то уж 200 рублей, наверное, заработаю уже и музыкой. И ушел со стройки. Понятно, что часть финансовой нагрузки легла тогда на мою жену. Она работала дизайнером в Институте эстетики за 100 рублей в месяц. Но еще и шила — детские комбинезоны. Это давало нам еще 100 рублей. Так и жили. Лишь позже стали более-менее зарабатывать. А в 1992 году произошла историческая встреча с Димой Гройсманом, и мы договорились работать вместе. Мы к тому времени понимали, что пришло время шоу-бизнеса. Вот шоу мы научились делать, а бизнес — нет. И что нам нужен человек, который сумеет делать бизнес на нашем шоу. Тогда группа стала зарабатывать долларов по 500 за концерт.
— Несмотря на то что весь шоу-бизнес сосредоточен в Москве и в Питере, вы продолжаете жить в Екатеринбурге. Являетесь патриотами своего города и даже выпустили путеводитель. Как возникло желание написать такую книгу?
— Идея появилась совершенно спонтанно. Так получилось, что за несколько лет я несколько раз провел экскурсии по городу для своих друзей. И я старался показать им не очень казенный Екатеринбург, а именно мой город. Потом возникла идея издать это отдельной книжкой. Причем моей задачей было сделать так, что путеводитель действительно оказался бы интересен. Поэтому я постарался не перегружать книжку цифрами, фамилиями, информацией, она написана в очень разговорной форме — как будто на самом деле я веду людей за собой по городу. Причем я старался рассказать, что в Екатеринбурге есть такого, чего нет в других городах. Например, театры есть везде — драматические, оперные и пр. А вот Театр Коляды — только у нас. Так же про фестивали. Только у нас есть «Старый Новый рок-фестиваль», тот же «Коляда-Plays». Поэтому книжка получилась в патриотичном ключе. В ней есть здоровый уральский национализм.
— Насчитала двоих из ваших отпрысков, кто тоже занимается музыкой — сын Владимира Бегунова и сын барабанщика Валеры Северина…
— Да, причем оба сына очень хорошие музыканты, здорово играют. У Андрея Бегунова — группа «Джинн», он там в том числе и соавтор. Глеб Северин играет в отличном профессиональном барабанном шоу, «Давлет-хан» называется. Не просто люди синхронно в барабаны бьют, а действительно настоящее шоу. Да и вообще он становится сейчас одним из самых ярких барабанщиков в городе. Молодой, энергичный.
— Остальные дети музыкантов «ЧайФа» чем занимаются?
— Мои дети — мамочки. При том, что одна занимается фотографией, другая — оформлением залов. Так что я уже дедушка. Мы вообще многие дедушки. У меня две внучки и два внука, у Бегунова внучка и внук, у Валеры внучка и внук. У нас Слава самый молодой, пока еще без внуков.
— Каково это — быть дедушкой. Говорят, что дети и внуки — это абсолютно разные истории. Действительно так?
— Совершенно точно. Я был очень посредственным отцом, скажу честно. Потому что мне было некогда, я занимался всем этим рок-н-ролльным безумием. То есть для меня быть отцом все-таки считалось некоей обязанностью. Я должен был на санках везти дочку в садик, и это мне не доставляло ни малейшего удовольствия. Мы должны были идти в театр, на елку, и это тоже мне не доставляло удовольствия. Я все время должен был что-то делать. Мне самому исполнилось только 23 года, когда родилась первая дочь, и 25 лет — когда вторая. Еще пацан! А вот с внуками ты ничего не должен. Вообще! Только когда хочешь. И ты многое им можешь дать, потому что у тебя уже другой статус. Я, честно говоря, наслаждаюсь должностью дедушки, она очень приятная.
— Внуки уже ходят на концерты группы «ЧайФ»?
— Сейчас уже ходят. Девчонки поют, норовят на сцену выскочить. Видно, что это им нравится. Старший внук, Максим, он помладше девчонок, ему тяжеловато, громко весь концерт. Но тоже ходит. У Максима вообще вся семья — герои его любимого мультфильма, он всем распределил роли. У меня роль Гвидо, старого итальянского автомобиля. Так вот, после концерта внук может сказать: «Так, Гвидо, сегодня мы жжем!»
— Разговаривая с вами, почему-то представляю такую картинку. Сидит Владимир Шахрин за столом, вокруг — жена, дети, внуки, друзья. Сидит и говорит: «Жизнь удалась!» Бывает такое?
— Ох, бывает. Нас в семье девять человек, и мы обязательно каждый год ездим куда-то отдыхать. У меня нет за рубежом никакой недвижимости, поэтому я снимаю большой хороший дом на две недели — в Италии или Греции, мы берем микроавтобус, и путешествуем. Ну а когда мы в России, то на дачу. У всех есть свои комнаты. За столом и на завтрак, и на ужин все собираются, и мы пару бутылочек вина выпиваем. И вот когда уже все расходятся, ты, бывает, сидишь и жене говоришь: «Вот смотри, мы же с тобой об этом даже не мечтали! Но ведь получилось даже лучше, чем мы могли себе нафантазировать!»
