Наталья Бардо: «Я контролирую все, кроме мужа»
Актриса считает, что ролевые игры в семье должны сохраняться. Подробности — в интервью
Русская Кейт Мосс — так многие называют молодую актрису Наталью Бардо. Действительно, то ли обстоятельства личной жизни повлияли на Наталью, то ли пребывание в Мекке всех звезд Голливуде, но появились в ней некие утонченность и шик. Три года назад девушка познакомилась с режиссером Марюсом Вайсбергом, роман был стремительным и ярким — и вот они уже семья, воспитывают сына Эрика. Но вопреки расхожему мнению, что стать женой режиссера — для актрисы все равно что вытянуть счастливый билет, на практике оказывается, что это не так. О том, почему Наталья отказалась от голливудских проектов, как стала жертвой врачебной ошибки и почему решила пересмотреть жизненные приоритеты — в интервью журнала «Атмосфера».
— Наталья, выглядите отдохнувшей, посвежевшей. Расскажите, как вы провели лето.
— Оно было прекрасным, но непростым, потому что в мае мы начали снимать второй сезон «Улетного экипажа» для телеканала СТС. Уехали в Питер, и почти все лето я провела там на съемках. Удивительно, но в этом году погода была совсем нехарактерная для этого города. Только в первый съемочный день было прохладно, и я даже попросила теплую куртку. Мне сказали, что еще с первого сезона остался пуховичок, предложили привезти его на съемочную площадку. Но уже на следующий день температура поднялась до тридцати градусов, и все лето стояла жара, пуховик не понадобился. Смены были непростыми: в павильоне душно, а мы-то в форме: китель, фуражка — все как положено. В какие-то моменты мы с моим партнером Алексеем Чадовым даже забывали текст, потому что мозг плавился от жары. В то же время это было великолепно: мы жили в Репино, на Финском заливе, и в свободное время загорали там на пляже на песочке. Ну и конечно, второй сезон мне показался насыщеннее, интереснее. У моего персонажа Полины Овечкиной появилась любовная линия. Мне до сих пор жаль, что все закончилось — у нас очень крутая команда собралась. Надеюсь, зрителям понравится сериал, и они захотят продолжения истории.
— Три месяца — это долго, когда есть маленький ребенок. Как вы переносили разлуку с семьей?
— Конечно, это тяжело. Постоянно на телефоне: как там дома дела, все ли хорошо? Вообще, с одной стороны, актерская профессия — удивительная и замечательная, потому что ты можешь примерить на себя различные образы, какое-то время пожить другой жизнью. Но есть и оборотная сторона, потому что довольно часто приходится уезжать в киноэскспедиции, находиться вдали от дома. На днях я буду давать мастер-класс и хочу спросить людей, которые придут туда: а почему вы хотите стать актерами? Большинство думает, что наша жизнь — сплошная сказка: актеры прекрасно выглядят, их одевают модные дизайнеры, они получают приличные гонорары. Но на самом деле есть и другое: смены по двенадцать часов, сложные бытовые условия и нестабильные заработки, и главное — разлука с семьей. Даже если я нахожусь в Москве, ухожу рано утром, когда сын еще только просыпается, а прихожу поздно вечером, когда он уже спит. Вот и получается, что сначала ты так стремишься к успеху, мечтаешь состояться в профессии, обо всем забываешь, а потом понимаешь, что самые счастливые воспоминания связаны именно с семьей, близкими, родными, ребенком. Я думала о том, чтобы взять Эрика с собой на съемки, но малыш — это же не пакет с едой. Это человек, которому требуются внимание и забота и которому нужно организовать для комфортной жизни соответствующие условия.
— Вы как-то стараетесь корректировать рабочий график?
— Сейчас я стала выбирать, от многих проектов отказываюсь. Из своих тридцати лет пятнадцать я просто работаю нон-стоп, не думаю о том, сколько часов я сплю, что я ем, как давно не была в отпуске. Но начинаю понимать, что не стоит так убиваться на работе. Надо находить время и для мужа, и для ребенка, и для мамы. С друзьями хотя бы изредка встречаться.
— Тем более — если говорить о заработке — статус замужней женщины позволяет на мужчину опереться.
— Я сама привыкла работать, и мне даже как-то непривычно и странно опираться на мужчину. Наверное, это моя проблема большая. У нас в семье так заведено, что каждый сам за себя. Но я знаю, если что-то случится, Марюс, безусловно, меня поддержит.
— Ведь даже есть понятие декретного отпуска, когда женщина три года может сидеть с малышом.
— Когда я родила, Марюс сказал: «Наташа, прекращай много есть: через три месяца ты играешь стриптизершу в фильме „Ночная смена“. Не забывай об этом и иди в спортзал». (Смеется.) На том мой декретный отпуск и закончился. Действительно, за время беременности я набрала двадцать три килограмма. И потому худела очень усиленно: иногда у меня было по три-четыре тренировки в день. Прийти в форму оказалось непросто. Да и вообще весь этот период прошел в какой-то суете. Я даже не заметила, что была беременна. До пятого месяца я снималась, потом уехала в Америку, там родила и через три месяца уже снова приехала на съемки. Думаю, надо еще рожать, чтобы как следует насладиться своим положением. (Смеется.)
— Я читала, что еще и проблема со здоровьем возникла у вас.
— Да, это был ужас просто. Я в детстве занималась балетом и травмировала колено. И когда снова начались тренировки с балетмейстером, травма напомнила о себе. Однажды я даже не смогла пойти на репетицию из-за сильной боли. И вот я записалась на прием к одному очень известному врачу в Москве, которого мне усиленно рекомендовали. Из его уст я услышала абсолютно страшный диагноз: некроз кости. Он сказал: «Операция не поможет. Радуйся, что это не рак». Три месяца я просто умирала морально, ела кальций тоннами, либо ходила с палочкой, либо передвигалась на инвалидной коляске — Марюс меня возил. В какой-то момент муж сказал: «Что за бред, тебе же всего двадцать восемь лет! Надо проконсультироваться с кем-то еще». И мы полетели в Лос-Анджелес.
— А здесь вы больше не ходили на консультацию?
— Ходили, но никто не решился опровергнуть диагноз «медицинского светила». Когда мы прилетели в Америку, профессор просто взял мою палочку и выкинул. Сказал смешную фразу, что из его кабинета я уйду на своих двоих. Оказалось, все дело в том, что я очень худая и мои суставы не выдерживают такой серьезной физической нагрузки. Вот такие врачебные ошибки, а эти три месяца были просто вырваны из моей жизни. Каждый вечер я плакала, думала, как дальше жить. Даже собиралась сказать Марюсу, что не хочу быть обузой для него.
— Ужасные испытания. Это все роль стриптизерши — не надо было так активно худеть.
— Наверное. А самое обидное, что мой шикарный танец на пилоне, к которому я, собственно, и готовилась, Марюс в итоге поменял. Решил, что будет гораздо лучше, если мы с Яглычем станцуем чувственный фламенко. Притом что у меня было уже двенадцать тренировок на этом пилоне.
— Какой сложный характер у режиссера.
— Он профессионал в своем деле, и это правильно. Но если так посмотреть со стороны, моя жизнь — сплошное приключение. То одно, то другое. И очень редко я могу просто сесть на диван с книжкой и отключиться от всех проблем. У меня бесконечно звонит телефон — я уже поставила на звонок самую тихую мелодию, чтобы не вздрагивать каждый раз. Я по натуре человек неленивый, активный. Сейчас еще параллельно занимаюсь своим бизнесом, о котором пока никому не рассказываю. Но, видимо, есть какой-то предел. Я все время в работе, и, по сути, у меня никогда не было настоящего отдыха. Даже когда мы с семьей ездили куда-то за границу, я всегда выступала в качестве организатора, решателя всех проблем и не могла расслабиться. И вот с некоторого времени я начала мечтать о том, чтобы одной отправиться в путешествие. Мечтала, визуализировала картинку, как я одна хожу по пляжу, купаюсь в море, — и пятнадцать дней назад это случилось! Я улетела на Мальдивы. Мама меня спрашивала: что ты будешь там делать одна? Я сказала: отстаньте от меня! Я просто хочу отдохнуть, поваляться на песочке, дочитать наконец-то три свои любимые книги: «Голливуд», «Время свинга», «Любовник леди Чаттерлей». Я их вожу с собой на съемки, чтобы почитать в перерыве, но все время кто-то или что-то отрывает. А когда ты за несколько тысяч километров от Москвы, ты уже не можешь ничьи проблемы решать, становишься бесполезен для общества и при этом предоставлен сам себе. (Улыбается.) В отеле люди смотрели на меня как на сумасшедшую: я одна приходила на завтрак и на ужин, в одиночестве загорала и читала книги, сама себя фотографировала. (Смеется.)
— Понравилось быть одной, да?
— Да… я просто не хотела уезжать. Летела в самолете, слушала музыку — и вдруг в какой-то момент осознала и испугалась мысли, что мне так хорошо одной. Это же катастрофа.
— Каждому из нас порой необходимо побыть наедине с собой.
— На самом деле я получила огромное наслаждение. Делала маски для волос, мазалась всеми своими кремами, которые мне надарили на съемках и которые долго стояли без дела, читала и просто лежала на пляже, плавала, ела все, что захочется. Так зарядилась эмоционально, приехала совсем другим человеком. Коллеги удивлялись: «Наташа, что с тобой случилось, ты хохочешь!» В последнее время я находилась в каком-то жутком состоянии хронической усталости, очень плохо спала, даже пила антидепрессанты. Конечно, во многом это было связано и с послеродовой депрессией, и с напряженным рабочим графиком, и со здоровьем. Сейчас пришло осмысление, что пора бы уже и сбавить темп. Надо жить для себя иногда, просто чтобы оставаться женщиной. Помню, был интересный момент на «Кинотавре» — я бежала куда-то по коридору в пышном красивом платье и буквально столкнулась с нашим кастинг-директором, которая остановила меня и сказала: «Наташа, посмотри на себя. Куда ты несешься? В таких платьях люди передвигаются по-другому». Я эти слова запомнила.
— В общем, надо еще учиться жить моментом.
— Да, точно. Только на седьмой день пребывания на Мальдивах я подняла голову, посмотрела на небо и увидела, какие там звезды! Я и забыла, когда в последний раз это делала. Нельзя всю жизнь проводить в спешке, надо уметь делать паузу.
— Мы встречались года три назад, когда вы только начали общаться с Марюсом. Глобально что этот человек принес в вашу жизнь?
— Ребенка. (Улыбается.) Еще он хочет совместного творчества, хочет, чтобы я снималась в его проектах. Значит, верит в меня и я нравлюсь ему как актриса. Все знают, что Марюс не возьмет человека, который испортит ему картину. Для него профессия в какие-то моменты становится дороже семейных связей. Он не будет приглашать меня на роль, если сомневается в том, что я справлюсь. У него впереди много новых проектов, в которых я не занята. И я этому безумно рада: может, тогда люди перестанут говорить, что муж продвигает мою карьеру… Вы вспомнили о нашем интервью три года назад. Я тоже хочу задать вопрос: как вам кажется, я другая стала?
— Вы сейчас взрослее и ответственнее, тогда было ощущение, что просто девочка летящая, влюбленная…
— Да, немножко мне не хватает той легкости. Появился ребенок, и вроде бы внешне ничего не изменилось, я в той же комплекции и даже лучше выгляжу, но больше думаю о последствиях своих действий. Постоянно оборачиваюсь: что я говорю, делаю, куда иду и надо ли мне туда. Если раньше я мечтала прыгнуть с парашютом, то теперь никогда этого не сделаю. А вдруг я упаду, разобьюсь — что тогда будет с моим ребенком? Он ведь очень привязан ко мне. Мы с Марюсом не говорим о нем подробно в интервью, не показываем фото. Хотя наш малыш просто ангел, очень хорошенький. Но людям, оттого что они увидят его снимки, ни жарко ни холодно. А для меня это поступок: делиться своим сокровенным. Эта появившаяся ответственность мешает беззаботно наслаждаться жизнью, лишь понемногу я начинаю обретать ту легкость, привыкать к своему нынешнему положению, что я жена и мама. Планировать день так, чтобы все были довольны, и иногда позволять себе моменты радости.
— Наташа, а были проблемы, связанные именно с ребенком?
— Он еще очень маленький. Слава богу, здоров, это главное. Уже понимает, что мама с папой работают, и радуется, когда видит нас. Я подстраиваюсь под его режим, стараюсь, когда появляется возможность, заехать днем домой. У нас есть няня, и помогает моя мама. Так что у меня все под контролем, я очень организованный человек, недаром в семье меня называют топ-менеджером. (Смеется.)
— Неужели все всегда по плану идет?
— Да, удивительно, но это так. Меня тоже иногда бесит это планирование. Но я уже сейчас знаю, в какой детский сад будет ходить и где будет учиться наш сын.
— А у вас не было соблазна остаться в Голливуде? Все-таки «фабрика грез».
— Нет. Причем если обычно актеры отвечают на это вопрос так: «Зачем я там, таких много», — то я говорю просто: нет, не хочу. У меня была возможность сниматься в Голливуде, мне предложили два проекта. Один требовал серьезной спортивной подготовки, и я начала тренироваться. Марюс еще смеялся, что из инвалида я сразу превратилась в ниндзя. (Смеется.) Мой английский неидеален, но там было немного текста. Я даже трем подружкам похвасталась: «Представляете, меня пригласили в голливудскую картину». В общем, стала читать сценарий, готовиться, а потом вернулась в Москву и поняла, что не хочу никуда уезжать. Я люблю свой язык, город, в котором родилась, у меня здесь мама, друзья, и работы хоть отбавляй. Хотя многие, наверное, считают меня сумасшедшей. Потому что у меня действительно есть возможность там жить и работать: есть дом, необходимые документы на жительство, даже моих знаний языка хватит, чтобы играть какие-то роли, но не хочу, неинтересно.
— Совсем не понравилось там?
— Понравилось, очень. Я обожаю Лос-Анджелес. Не так давно давала интервью одному изданию на тему путешествий и любимых мест — и одно из них, безусловно, Лос-Анджелес. Тот год, который я там провела, был волшебным. И я совсем не против, чтобы бывать там наездами. Многие наши знакомые живут на две страны: лето проводят в Москве, зиму в Лос-Анджелесе. Но уехать туда насовсем не хочу. Хотя еще три года назад я и подумать не могла, чтобы отказаться от приключения. (Улыбается.)
— Марюс, объясняя, почему снимает комедии, сказал, что у него менталитет такой, он видит мир в радужном свете. Вы тоже оптимист?
— Да, оптимист… хотя и реалист. (Смеется.) На самом деле меня мама этому научила. Спрашиваю ее: «Мама, как жить дальше? Продукты дорожают, доллар растет, санкции. Ты бы уехала?» Она смеется: «Нет. Будет нечего есть — стану картошку выращивать». Приспосабливание к ситуации помогает расслабиться. Я такой человек: притом что езжу на Porshe, спокойно сяду в «Ладу», могу жить и в пятизвездочном отеле, и в вагончике без всяких удобств на съемках. Мы раньше жили небогато, и я привычна ко всему.
— Хотя обычно бывает наоборот: люди, у которых было тяжелое детство, достигнув определенного материального уровня, боятся его потерять.
— А я скучаю по нашей съемной квартире. (Смеется.) Для меня важны эмоции: мне нравится по-разному жить и чувствовать. Это моя жизнь, и я люблю все, что в ней происходит. Это же приключение: сегодня так, завтра по-другому. Я стараюсь от всего получать удовольствие.
— Получается у вас с Марюсом совсем нет точек соприкосновения в прошлом.
— Да, он родился в полноценной семье, мои родители развелись (при этом мы еще помогали папе-инвалиду). Марюс жил на Новом Арбате, а я в Бутово, в «однушке», где мы сами переклеивали обои. В двадцать лет он переехал в Лос-Андже-лес, стал заниматься киноиндустрией, а я мыла полы в нашей съемной квартире, поскольку мама все время работала и не успевала делать что-то по хозяйству. Конечно, у нас была разная жизнь.
— И все-таки вы говорите, что похожи.
— Да, энергетически. Мы оба веселые, всегда просыпаемся в хорошем настроении. Оба заворожены своей профессией, любим друзей, компании, нам нравится танцевать. Много вещей нас объединяет. Мы как единое целое. Признаться, даже не думала, что так бывает.
— Он тот человек, которому можно доверить абсолютно все?
— Я считаю, рассказывать мужу обо всем совершенно необязательно. Я хочу оставаться для него загадкой. А он должен быть хищником (смеется) — хоть какие-то ролевые игры должны сохраняться на ментальном уровне. Даже несмотря на то что мы не первый год вместе и воспитываем ребенка. Я Марюсу доверяю, но все хорошо в меру. Это мой девиз. Вообще у нас такие отношения, что мне не приходится о них думать. Значит, все хорошо.
— Вы говорили, что в семье вас называют топ-менеджером. Мужа тоже держите под контролем?
— Вот им мне некогда заниматься. (Смеется.) Он сам себя держит под контролем. У него много работы, он постоянно в своих мыслях, творческих планах. Иногда даже я предлагаю ему расслабиться, пойти куда-то, с друзьями встретиться. Так что я контролирую все, кроме мужа. Поэтому, наверное, он считает меня мудрой женщиной. (Смеется.)
— Вы разделяете работу и личное?
— Поначалу мы немного игрались в это: вот мы, две творческие личности, встретились, надо теперь друг друга поддерживать. «У меня такая сложная сцена, посоветуй, как лучше играть?» — «А ты что думаешь насчет этой идеи в сценарии?» Потом все прошло, нет на это ни времени, ни сил. Хотя, конечно, если нужно, мы можем всегда к друг другу обратиться. Творческие споры у нас случаются. Помню, каждый отчаянно доказывал свое мнение, каких режиссеров можно назвать гениальными. Но в итоге где-то через полгода повторно подняли эту тему и выяснилось, что каким-то образом мы пришли к единому мнению.
— Был проект Марюса, в который вам хотелось попасть, а он отказал?
— Пока такого не было. Во-первых, я адекватный человек и понимаю, что некоторые роли не для меня. Потом Марюс работает в партнерстве с другими людьми, мы снимаем пробы и отправляем их продюсерам. Он никогда не возьмет на себя такую ответственность: это моя жена — и она будет сниматься. Не любит проталкивать кого-то по блату. Да я и сама такая. Поэтому мы и уважаем друг друга.
— А бывает, что другие режиссеры отказывают вам из-за того, что вы жена Марюса?
— Вообще да. В паре мест мне на это недвусмысленно намекнули. Даже немного не по себе стало. Может, Марюс тоже это понимает и думает о том, как мне помочь.
— Вам самой комфортно в комедийном жанре?
— Для меня драма — не только слезы, это про людей, их чувства, отношение к друг другу, к миру. Когда мы снимали первый сезон «Улетного экипажа», было много приколов, шуток, действительно забавных ситуаций. Я получала от съемок удовольствие и думала, что комедии — это мое. Но во втором сезоне история стала глубже, у моей героини появились настоящие переживания. И я поняла, что мне гораздо интереснее это играть. Для меня важно все, что с людьми происходит, и драма мне ближе.
— Значит ли это, что в будущем ваши с мужем творческие пути могут разойтись?
— Конечно, могут. Я даже надеюсь на это. (Смеется.) Снимать одну и ту же женщину надоедает. Пусть у него появляются и другие музы.
