Райан Рейнольдс: «После секса я понял, что все получится»
Актер — о браке с Блейк Лайвли, дочерях и изменении своего стиля
Райану Рейнольдсу уже сорок один год, а мы до сих пор воспринимаем его как подающего надежды юношу. Между тем за его плечами два брака, причем оба с ослепительными красавицами блондинками: первый — со Скарлетт Йоханссон, а второй — с Блейк Лайвли, с которой он воспитывает двух дочек. Таким же постоянством он славится и при выборе ролей, одного за другим играя супергероев, не забывая, впрочем, и про сложные характерные роли. Правда, за наградами Райан не гонится: ему важнее получить удовольствие от работы, чем поставить на полку очередную статуэтку. Не понимает он и ажиотажа, который устраивают вокруг него модные журналы. Хотя с его внешностью можно и мешок из-под картошки носить и оставаться элегантным. Но так ли он прост на самом деле?
— Райан, привет! Ты теперь не только икона стиля, но и главный семьянин Голливуда. Красавица жена, две дочки…
— Да, можно сказать, что у меня сейчас самая настоящая американская семья. Прямо как на открытке. (Смеется.) Если честно, именно о такой я всегда и мечтал. Для меня не проблема вставать по шесть раз за ночь, если дочка плохо спит, или менять подгузники.
— Но у вас ведь есть няня?
— Нет, мы сами справляемся. Потом нужно будет нанять, но пока нам нравится все делать самостоятельно. Я дочек просто обожаю, даже посты в Твиттере делаю почти только про них. Наверно, напишу когда-нибудь книгу о воспитании детей. Хотя шучу, по-моему, я ничего в этом не понимаю. Вот недавно умудрился сказать дочери, что солнце заходит за горизонт, потому что злится на нее. Ну не идиот ли? (Смеется.) На самом деле я при любой возможности буду возиться с детьми. Когда я вижу дочек, мне хочется обнять их и не отпускать ну хотя бы часа два. Никогда не думал, что появление детей так изменит меня.
— То есть ты во всем потакаешь им?
— Невозможно быть строгим с маленькими детишками, да я и не пытаюсь. Я в какой-то книжке читал, что ребенка до определенного возраста разбаловать нельзя. Так что ни в чем им не отказываю.
— Стоп, так ты перед сном читаешь книжки о воспитании детей? Даже не верится.
— Ну а почему бы и нет? Моим дочкам еще совсем мало лет, опыта набраться я пока что не успел. А облажаться не хочется. Некоторые новоиспеченные родители уверены, что им все известно только потому, что у них родился ребенок. Как будто вместе с дитятей выдают знания о том, как вести себя с ним. И это обычные люди, знаменитости еще хуже! Они считают, что раз они успешны в своем деле, то и в воспитании детей им нет равных. Я же такими проблемами с самооценкой не страдаю. Поэтому мы с женой прочитываем от корки до корки все, что попадается на эту тему.
— А ты не устаешь от детей?
— Устаю, конечно. Маленькие дети занимают все свободное пространство: посели их в замок — они и там не оставят места. Но при этом я все равно предпочту остаться дома, а не идти куда-то. Наверно, это старость. (Смеется.) Хотя, чего лукавить, я всегда был таким. Папарацци, как ни старались, не смогли поймать меня на горячем: меня скорее можно застать на диване с книжкой, нежели в баре или клубе.
— Но раньше ведь ты часто ходил на вечеринки…
— Я тогда был моложе. Не могу сказать, что очень хотелось — скорее делал это по необходимости. В последнее время я понял, что по натуре мы с Блейк все-таки домоседы. На светских мероприятиях бываем крайне редко. Сначала мы жили в моем доме в Голливуде, потом продали его и переехали в Нью-Йорк. Мы с удовольствием занимались его обустройством, вот дизайн детской комнаты сами придумали. Мы с женой вообще любим что-то делать вместе, готовить, например. Причем я сам делаю это очень даже неплохо, Блейк тоже знает в кулинарии толк. Особенно хорошо нам удаются блюда итальянской и испанской кухни и выпечка. На сдобные булочки мы, естественно, не налегаем, но и на диете не сидим, если только это не нужно для роли.
— У тебя три старших брата, которые, по твоим словам, старательно тебя воспитывали. Как же ты вырвался из-под опеки?
— Очень просто — стал актером. Мне настолько все осточертело дома, что я мечтал сбежать. И лишь сбежав, понял, что дом — это не клетка, а гнездо. Теперь я сам глава семьи и наконец стал осознавать то, чего я раньше не понимал. Например, что нужно уметь прощать. Никто в этой жизни не будет существовать по твоему шаблону, у каждого свои приоритеты, свои цели, и нечего психовать, если они не совпадают с твоими. Я сейчас просто поражаюсь тому, как мои родители справлялись с четырьмя пацанами. Сколько же мудрости и терпения им понадобилось! Конечно, они не были идеальными, но все же упрекнуть мне их не в чем. Хотя вру… Это взрослый я так говорю, раньше мне безумно хотелось, чтобы отец был другим. Ну, знаешь, чтобы он сажал меня на колени и давал мудрые советы о том, как жить… Я бы радостно им следовал и никогда не совершал ошибок, ведь папа лучше знает. (Улыбается.) Но мой отец был не таким. Он из тех непрошибаемых людей, которые не то чтобы не плачут, а даже лишний раз рта не раскроют. Что называется, настоящий мужчина. Правда, это было всего лишь видимостью, на самом деле он наверняка и чувствовал, и страдал. Только я этого никогда не видел, к сожалению. Папа всегда оставался для меня загадкой. Мне кажется, ни в детстве, ни в юности мы с ним ни разу по-настоящему не разговаривали.
— А ты пытался?
— Кучу раз. Но это было все равно что бросать монетки в бездонный колодец. Помню, я как-то спросил: «Какой была твоя первая девушка?» И он ответил: «Классной. Ее звали Нэнси». И все. Но я не успокоил-ся и заявляю ему: «А сейчас она где? Давай в Интернете поищем, вдруг она серийной убийцей стала!» Он усмехнулся и ничего не ответил. Вот и поговорили. В принципе, все наше общение было примерно таким, очень немногословным. Впрочем, я сейчас понимаю, что, если б я вырос в идеальной семье, то, скорей всего у меня не выработалось такое чувство юмора, а ведь это отличная защита от всех неприятностей в жизни. Так что о своем детстве я не жалею. Да и когда вырастаешь, обиды на родителей уже кажутся такими мелкими и незначительными. Важными становятся совсем другие вещи, и в итоге ты понимаешь, что надо просто жить и уметь отпускать.
— А хотел бы ты сам воспитывать четырех детей?
— Было бы круто! Уверен, что, если так все и обернется, мы с Блейк отлично справимся и всех вырастим приличными людьми. Мы ведь из многодетных семей (у жены два брата и две сестры). Так здорово, когда у тебя столько близких и любимых людей, — это тыл, который дает уверенность в себе и делает по-настоящему счастливым и нужным. У меня с братьями очень теплые отношения, они всегда были моей защитой, я ими горжусь. Между прочим, двое из них пошли по стопам отца: они стали офицерами полиции.
— Я слышала, что твой друг пытался продать таблоидам фото твоей новорожденной дочери. Как ты на это отреагировал?
— Ну а как на такое реагировать? Я считал его своим ближайшим другом, а он просто хотел подзаработать. Наверно, думал, что его никогда не поймают. В общем, мы с ним больше не общаемся.
— Дочки не пугаются, когда видят тебя на экране в образах супергероев?
— Пугаются, еще как! Они ж еще совсем маленькие, не понимают, как так — утром папа нормальный из дома уходил, а сейчас по телевизору с пушкой бегает.
— А ты бы сам хотел обладать какой-нибудь сверхспособностью?
— Да, мечтаю обходиться без сна. Хотя, наверно, скоро научусь, вернее, дети научат. (Смеется.) Если бы малышам могли дать медаль за мастерство лишать сна, то мои дочки бы их получили. Да и я тоже был таким. Понятия не имею, как родители со мной справлялись. Раньше мне казалось, что я сам по себе вырос, а мама и папа занимались своими делами. Сейчас вижу, что это полная глупость! Но, пожалуй, я бы не ограничился одной способностью. Выбрать слишком сложно! К примеру, я не раз был готов отрезать себе руку, чтобы выбраться из той или иной ситуации. Но если говорить именно о сверхчеловеческих возможностях, я бы не отказался от умения летать. Было бы просто потрясающе. Это же во снах снится! И никаких больше аэропортов и бесконечных пробок.
— Когда, по-твоему, снималось лучшее кино?
— Ну и вопрос! Наверно, в семидесятых. Сразу вспоминаются «Пролетая над гнездом кукушки» и «Крестный отец».
— Сейчас ты кажешься намного более уверенным и спокойным, чем раньше.
— Это просто видимость. Я из тех людей, кто не спешит открываться другим. Если честно, я и все равно немного нервничаю, потому что, во-первых, боюсь ляпнуть что-то не то, а во-вторых, меня могут неправильно понять. Вообще за последние пять лет я сильно изменился. Раньше я бы спокойно позвал любого репортера к себе домой и водил бы по комнатам, как на экскурсии: вот моя гостиная, а вот спальня, вот моя жена Блейк, а вот дочки Джеймс и Инес. Но теперь я стал очень ревностно относиться к своей личной жизни. А то еще в грязных ботинках припрутся, натопчут, вазу случайно разобьют — потом убирать замучаешься.
— Когда ты понял, что с Блейк все получится?
— Само собой, после первого секса. (Хохочет.) Да нет, конечно, не такой я банальный. Помнится, мы вечером сидели в маленьком ресторанчике на Манхэттене. И повезло еще так: кроме нас, никого, тишина… И вдруг заиграла одна песня, и я спросил Блейк: «Хочешь потанцевать?» Во время танца и дошло. Потом повез ее домой, ну и дальше там уже все ясно.
— Ты помнишь, что это была за песня?
— Конечно, помню, но тебе не скажу. Это секрет.
— Ну хорошо, давай о другом. Вы ведь с Блейк до этого довольно долго дружили, так?
— Да, мы с ней познакомились на съемках «Зеленого фонаря»… Но мы тогда оба были заняты, так что идея встречаться нам в голову не приходила. Просто общались. А когда стали свободны, начали играть в игру под кодовым названием «Давай найдем тебе пару». В итоге нашли! (Смеется.) К слову, я разгадал секрет наших с Блейк счастливых отношений. Дело в том, что мы любим подшучивать друг над другом. Вот недавно жена увидела мое фото с Хью Джекманом в его кофейне и заявляет: «Смотри, Хью нового баристу взял!»
— Расскажи, как вы с ней выкраиваете время для семьи, учитывая плотные графики?
— У нас есть одно важное правило — мы никогда не работаем одновременно. Если кто-то из нас снимается, другой дома. Так дети всегда под контролем хотя бы одного из родителей. А если, о чудо, мы с Блейк оба свободны, то можем все вместе путешествовать.
— А как ты отреагируешь, если кто-то из дочек или даже обе захотят пойти по твоим стопам?
— Да нормально отреагирую. Дети актеров часто становятся актерами. Мне кажется, это неизбежно — какой образец они видят перед глазами, такой и перенимают. Дети врачей или юристов поступают так же. Если одна из дочек решит стать актрисой, я ее сразу отправлю в школьный театр и драматические кружки. Пусть пробует. А что случится потом — посмотрим. Может, она и прославится в раннем возрасте. Но специально делать из нее маленькую звезду я не позволю. И моя жена считает так же. Нельзя отнимать детство.
— В юности твой стиль был, мягко говоря, не ахти, а сейчас ты входишь во все списки самых стильных людей мира…
— Я тогда не заморачивался. Снимался в проходных фильмах, а потом отдыхал перед телеком с бутылкой пива и гамбургером. Какой уж тут стиль, главное — в штаны влезть. (Смеется.) А потом меня начали приглашать в романтические комедии со звездами уровня Сандры Буллок, и пришлось прописаться в спортзале и научиться красиво одеваться. Потихоньку привык держать себя в форме и прилично выглядеть на публике. Хотя до сих пор удивляюсь, когда меня хвалят модные критики. Вообще не считаю себя стильным. Вот Марлон Брандо — это да, лощеный мужик до кончиков ногтей. Он никогда не гнался за модой, но цельность образа у него была потрясающей — ни одной лишней детали. Вот это, по-моему, и есть стиль. А сколько, прости господи, так называемых модных икон ушло в небытие? Не сосчитать! Возможно, тут дело еще и в моем происхождении. Канадцы не только бережливые, но и элегантные. Одеваемся аккуратно и по фигуре. И вдруг выясняется, что это нынче в тренде.
— Твоя жизнь кажется такой устаканенной и ладной. Ты всем доволен или хочешь большего?
— Думаю, все идет своим чередом. Я принимаю жизнь такой, какая она есть, а в будущее посматриваю очень аккуратно. Вообще мне кажется, что какие-то основные человеческие установки не меняются: что было в детстве, то к старости лишь укрепится. К примеру, если пессимист вдруг выиграет в лотерею, полгода он будет тратить деньги, а потом опять вернется к привычному депрессивному поведению. Для сравнения, оптимист, который лишился всего, скорее всего, так и останется оптимистом и будет думать, как быстрее выбраться из ямы. Так что в первую очередь важно, кто ты и как себя ощущаешь, а не условия твоего существования. И это не меняется. Я не обрел счастье, когда переехал из своей холостяцкой берлоги в Голливуде. Зато стал старше и теперь прекрасно понимаю, где реальность, а где иллюзия, и осознаю, что человек не может контролировать все, что происходит в его жизни, и уж тем более не способен управлять поведением близких людей.
— Ты прямо философ.
— А чего плакаться и страдать? У меня все хорошо. Надеюсь, что будет только лучше. Жена говорит, я везучий, а у меня нет оснований ей не верить, все-таки она мне двух дочек родила. (Смеется.)
