Анна Старшенбаум: «Все эти годы я жила с чувством вины»
Актриса задается вопросом, почему не складываются ее отношения с мужчинами
Анну Старшенбаум можно отнести к категории самородков: она рано определилась с призванием и, хоть и не получила профессионального образования, уверенно заняла свою нишу в кино. Уже одна из первых ее ролей — в фильме «Детям до шестнадцати», была отмечена наградами престижных фестивалей. А в последнее время актриса просто нарасхват: картины «Селфи», «Любовь с ограничениями», «Отель последней надежды» — и столько еще премьер ожидается! Впрочем, поклонники были и огорчены — новостью о разводе актрисы. Сама Анна, которая очень тепло и с уважением отзывается о бывшем муже, Алексее Бардукове, уверена: все, что сейчас происходит в ее жизни, правильно. Подробности — в мартовском выпуске журнала «Атмосфера».
— Анна, если сравнить жизнь с книгой, когда заканчивается одна глава, начинается новая. Судя по вашему цветущему внешнему виду и количеству интересных премьер, так оно и есть.
— Да, я довольна. Хотя, конечно, всегда хочется большего. Мне нравится кино тем, что здесь нет каждодневной рутины, повторения. Сейчас на Первом канале у меня четыре проекта, где я играю главные роли. И все они очень разные. «Волшебник» режиссера Михаила Хлебородова — это приключенческая комедия. В шестнадцатисерийном сериале «Нянька» у меня серьезная, драматическая роль. В подобные исторические картины меня раньше не звали. Я всегда была уверена, что это не моя органика, я абсолютно дитя своего времени. Так что это интересный и новый опыт для меня. В телесериале у Дениса Евстигнеева «Дипломат» я играю девушку-дипломата, которая страдает от заикания. Моим партнером стал Александр Лазарев. А с Викторией Исаковой и Константином Лавроненко мы встретились на съемочной площадке четырехсерийной драмы «Пробуждение». И, конечно, я очень жду второго сезона сериала «Психологини» — несмотря на название, это легкая, воздушная комедия. Сюжет по касательной проходит по темам психологии, а основная линия — это отношения девушек-героинь между собой и с мужчинами.
— Вам в жизни приходилось обращаться к психологу?
— Да, это было год назад. И после этого у меня все очень круто изменилось. В психологии есть определенная техника с маятником, которая возвращает тебя к проблемам детства. Я вернулась в один момент в прошлом, смогла посмотреть на ситуацию со стороны и сейчас, в свои двадцать восемь лет, наконец-то осознала, что у меня в жизни происходит. В частности, личные отношения складывались не так, как хотелось бы. Я не могла понять, почему все мои истории заканчиваются одинаково. Ведь не может быть, чтобы я находила мужчин как под копирку. Видимо, проблема во мне. После общения с психологом стало ясно, что причина — в неправильном позиционировании себя с собой и другими людьми. Но сейчас проблема решилась.
— По каким признакам вы замечаете это?
— Не скажу. (Улыбается.) Но для меня это очевидно. Ну а дальше работа с психологом у нас не сложилась. Человек видел развитие ситуации по–своему, а я в этом смысле больше доверяю собственному мнению и близких людей — тех, кто меня хорошо знает и к чьему мнению я прислушиваюсь.
— Вам было сложно поставить финальную точку в вашем браке с Алексеем?
— Это произошло не вдруг. Сейчас определенный этап в наших отношениях закончился, но начался другой. Мы теперь не муж и жена, а родители нашего ребенка. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями — это было бы здорово. Пока слишком мало времени прошло.
— Вы уже пробовали расстаться в 2014 году. Потом решили дать друг другу второй шанс. Наверное, вам нелегко потому, что в детстве вы сами переживали развод родителей?
— Я переживала какие-то другие моменты в их отношениях, но не потому, что они расстаются. Я вообще считаю, что ребенок не должен страдать из-за этого. Наш сын разницу до развода и сейчас не ощущает. Мама рядом, папа рядом, мы ходим на работу, он в школу, выходные проводим вместе. Изменились только наши личные отношения с Алексеем, это не отражается на нашем окружении.
— А если появится новый человек в вашей жизни?
— Тогда и будем думать. Это же надо, чтобы он не только появился, но и устоялся, устаканился. (Улыбается.) Сколько времени должно пройти!
— Сколько? Вы не из тех, кто влюбляется с первого взгляда?
— Я очень долгая обычно, «тугая» в этом смысле. Наша с Лешей история началась через шесть лет после первой встречи. Я могу работать с кем-то бок о бок года два, а потом понять, что я, оказывается, влюбилась. (Улыбается.)
— Мне казалось, вы такой импульсивный и отчаянный человек, ушли из дома в пятнадцать лет…
— Нет, я абсолютно не отчаянный, люблю комфорт, чтобы все было мягко и уютно — пушистый свитерок, собачка под боком.
— Но в пятнадцать лет уйти из дома — разве это не выход из зоны комфорта?
— Смотря какой дом. А сейчас мне, наоборот, очень комфортно возвращаться туда, к маме. И она мой лучший друг, тот человек, которому я звоню по сто раз в день. Я всегда делаю то, что считаю правильным. Просто мне хотелось именно тогда начать самостоятельную жизнь. Со стороны мои поступки могут кому-то показаться странными, но мы же все разные. Нельзя судить по себе. Лично я в тот момент не ощущала никакой драмы.
— Я бы на месте вашей мамы очень переживала.
— Нет, она сама мне сказала: иди куда хочешь. Она же с детства воспитывала во мне самостоятельность, не держала на коротком поводке. И я ей благодарна за это. Она тоже свободный внутренне человек, без рамок, делает что хочет. И своим примером меня всегда вдохновляла.
— Кто она по профессии?
— Она закончила иняз, знает французский и итальянский языки. Работала в фирме, которая продавала элитную итальянскую сантехнику, часто летала в командировки в Европу. А потом вдруг побрилась наголо и пошла работать дворником. Сказала, что не может больше существовать в системе. Мне как раз тогда исполнилось четырнадцать. Мы ни в чем в принципе не нуждались: квартира у нас была, на вещах не зацикливались, деньги требовались только на еду… А сейчас мама рисует прекрасные картины, живет в собственном загородном доме. Мы вместе купили участок, построили дом с нуля. У нее там очень хорошо: природа, свежий воздух, огород. Три собаки живут и две кошки. Я периодически подбираю бездомных животных. Иногда удается пристроить в добрые руки, иногда нет. У меня самой дома две кошки. Мы с мамой максимально заботимся друг о друге. Поэтому у нас такие доверительные отношения. А с папой не виделись уже лет восемь или десять. Сначала я по этому поводу переживала — до тех пор, пока к психологу не сходила. Очень много энергии утекает, пока какая-то ситуация остается неразрешенной. То, как сейчас работает моя энергия, каких вершин добивается — стопроцентное подтверждение, что ту историю я уже «отработала».
— Аня, а куда вы ушли в пятнадцать лет?
— Умерла бабушка, после нее осталась квартирка в Медведкове. К старости бабуля не очень хорошо понимала, что делает, поэтому тащила в квартиру всякий хлам. От пола до потолка все было заставлено какими-то коробками. Посреди этого «богатства» у нее шла тоненькая дорожка от входной двери к софе и такая же тоненькая — к туалету. Плюс еще у нее жили собаки, которых она не выгуливала, поэтому они прямо в квартире делали свои дела. Представляете картину? А я всегда жила с мамой в чистоте и уюте, поэтому для меня это было шоком. Самое первое, что я сделала, поселившись в этой квартире, — выкинула весь хлам. Соседи прозвали меня Золушкой, потому что все лето я занималась тем, что выносила коробки и мусорные мешки. Но когда я навела порядок, мне стало вполне комфортно там жить. Я стала работать в театре, потом поступила в ГИТИС.
— Как вы попали в театр?
— В школе я училась в театральном классе, мы ставили спектакли и изучали все спецпредметы, которые преподают в вузах. Мне это нравилось, было весело, и я поняла, что хочу связать судьбу с актерской профессией. В театр Владимира Спесивцева брали с четырнадцати лет, в школу я уже не вернулась.
— А в ГИТИСе вы проучились всего год… Почему?
— Это все случайно получилось. Я голосовала возле театра и поймала машину своего будущего худрука. Он сказал, что в следующем году набирает курс, и пригласил меня. Я пришла, прошла конкурс, и меня взяли. Но это был не актерский факультет, а эстрадный. Через год стало понятно, что упор делается на музыку, а меня интересовало кино. Поэтому институт я бросила, тем более что уже в то время начала сниматься. Первой картиной стала «Скажи Лео», а потом меня пригласили на главную роль в фильм «Детям до шестнадцати». И понеслось: «Кинотавр», Бондарчук… уже одиннадцать лет я в этой сфере.
— И не чувствуете, что вам мешает отсутствие актерского образования?
— Первые года два я по этому поводу переживала, потому что приходила на пробы, а там были ребята, которые окончили МХАТ, Щукинское и другие ведущие театральные вузы Москвы. Но меня почему-то брали в проект, а их нет. Однако меня это все равно не успокаивало. Потом я стала получать награды за лучшую женскую роль в фильме «Детям до шестнадцати», одну за другой. Когда мне дали первую статуэтку, я подумала: случайность, все субъективно. Но, став обладательницей четвертой, решила, что, наверное, все неплохо, надо работать и не заморачиваться на тему института. Хотя порой мне снились страшные сны, что надо куда-то идти и сдавать экзамены. (Смеется.) Сейчас я часто слышу от артистов, которых уважаю и люблю, комплименты в свой адрес. Нет, я не успокоилась на тему профессии — всегда есть куда расти и развиваться. Но не считаю, что отсутствие профессионального образования — камень преткновения на пути к успеху, главное все-таки — практика.
— Сталкивались ли вы с завистью в свой адрес?
— Не знаю, я ничего не замечаю такого. Живу в своей раковине, в розовых очках и не обращаю внимания на подобные вещи. Понимаю, с кем мне хорошо, кого я люблю и что мне нравится делать. Вот это мои основные ориентиры в жизни. Все остальное мне неинтересно. Я живу каждый день, как последний — чтобы он был счастливым.
— Вы оптимист?
— Нет, я реалист. Я даже когда сдавала все эти дурацкие тесты по психологии, получала такой результат. Абсолютно спокойно принимаю негатив как данность, при этом умею наслаждаться счастливыми моментами. Я считаю так: если не можешь решить проблему, зачем париться?
— Не всегда же удается сохранять спокойствие. Например, в отношениях с детьми.
— У нас — и мы с Лешей всегда это говорили — идеально сложился союз: мама, папа, ребенок. Мы не берем сейчас личные, интимные вещи, которые есть в жизни любой пары, но как семья мы прекрасно контактировали. Можно сказать, о таком союзе я мечтала всю жизнь. Проблем с ребенком не было с его рождения. Всю беременность мы с Лешей провели вместе — я ушла из всех проектов, и мы просто наслаждались этим периодом, гуляли по парку, взявшись за руки. Я любила Лешу, он любил меня, и мы любили нашего еще не родившегося ребенка. Вместе его рожали, вместе с ним занимались, воспитывали. А сейчас Ваня уже становится самостоятельным, ему шесть лет, и он ходит в нулевой класс Кембриджской академической гимназии. Проводит там целый день, у него много разнообразных интересных занятий, и он уже не так нуждается во мне, как раньше.
— Кембриджская гимназия — звучит солидно. Джентльмена воспитываете?
— Ну Ванечка такой и есть: милый, добрый, интеллигентный кудряш. Светлое, чистое существо. Ему повезло, что у него такой замечательный папа… ну и мама вроде ничего. (Смеется.) Это ощущение благополучия надо укреплять, воспитывать его среди таких же деток, у которых все хорошо. Наберется уверенности в себе, тогда уже можно идти в социум, где всякое бывает.
— А вдруг он не будет знать, как реагировать на хамство, грубость, обман?
— Научится. Все индивидуально, души разные приходят в мир. Есть такие сильные — по какому-то ребенку сразу видно, что его не пробьешь ничем. Он сам кого хочешь пробьет. Ваня не такой, он чистый-чистый, нежный-нежный, абсолютно не из материального мира. Послушаешь других детей: мне это купили, мне то, а у меня такая-то игрушка. Его волнует абсолютно другое. Он влюбится в кого-нибудь в группе, в какого-нибудь человека, и просыпается с мыслью и разговорами о нем. И мы с Лешей абсолютно такие же, нам важны не вещи, а люди.
— Влюбится в девочку?
— Нет, не важно — девочка это или мальчик. Опять же у кого-то сильно проявляется чувство пола, с раннего детства. У Вани — нет. Когда я в первый раз увидела Лешу, своего будущего мужа, мне было лет шестнадцать. И я вообще не увидела в нем принадлежность к полу. Я увидела душу. Мне показалось, что он такое ангельское, чистое создание. Потом уже, через несколько лет, когда мы встретились снова, я посмотрела на него другими глазами, как на мужчину. Это я к тому, что как у Вани, так и у Леши — душа превалирует над материей.
— Таких людей беречь надо. Они доверчивы, их легко обмануть.
— Я сначала переживала, что Ваня доверчивый и тянется к людям, к которым и не надо тянуться. Найдет какого-нибудь мальчиша-плохиша, и любовь у него. Я не знала, как повлиять на ситуацию. Потом поняла: сын все равно не изменится, каждая душа за своим опытом в мир приходит. Раньше ребенок делегировал на нас ответственность за свои решения, а в четыре-пять лет уже оборвались эти нити, он проявляет самостоятельность. Просто очень неожиданно все произошло. Я думала, у меня еще лет десять есть в запасе.
— Интерес еще к каким-то занятиям он проявляет?
— Все интересное у него в гимназии: бассейн, музыка, рисование. Он там находится с девяти утра и до восьми вечера. А в девять ложится спать. У него просто нет времени на что-то еще. Да и у меня работы прибавилось. Для меня очень важна социальная реализация. Не так много времени у актрисы, чтобы состояться в профессии.
— Переживаете, когда наступает пауза в работе?
— Я в это время стараюсь отдохнуть, побыть с семьей. Но когда проект заканчивается, всегда присутствует гаденькое чувство страха. А вдруг это последний фильм в моей жизни — и ничего стоящего больше не случится? (Смеется.) Мне кажется, от этой мысли невозможно отделаться. Да и не только в работе: всегда бок о бок со счастьем присутствует еще и страх потерять его. Но это помогает нам больше ценить то, что мы имеем.
— Вы ощущаете, как меняетесь с возрастом? Сейчас нравитесь себе больше, чем в двадцать лет?
— Наверное, это вопрос принятия себя. Могу сказать, сейчас мне намного легче живется, чем в двадцать лет. Я больше себя берегу в плане каких-то личных, эмоциональных переживаний. Есть такая фраза, не помню, кто сказал, наверное, какой-то мудрец типа Ошо: «Выстрой центр, а периферия сложится сама». Это работает, как ничто другое. Когда ты любишь себя, то и «пускаешь по воде» круги любви. А если у тебя внутренний конфликт, это ощущение и транслируешь в мир. Я долго не могла принять себя — это проявлялось во всем и мешало налаживать отношения с людьми. Все эти годы я жила с чувством вины… В общем, если у тебя есть проблема, надо ее решать. Начни с себя, тогда сможешь и другим помочь.
— Вы человек самодостаточный или все же ищете в отношениях что-то?
— Отношения мне нужны для обмена эмоциями, информацией, опытом, для счастья. Я знаю точно: если все в своей жизни ты устроил так, что ощущаешь себя счастливым, у тебя просто нет других вариантов, как встретить такого же гармонично устроенного человека.
— Но в отношениях приходится идти на компромисс.
— Если этот компромисс заставляет тебя идти на сделку с совестью, значит, с отношениями что-то не так. Пусть мне всего двадцать восемь лет, но у меня богатый жизненный опыт. И он говорит мне, что если кто-то ждет от тебя решений, которые тебя сломают, не стоит этого делать, надо расставаться. Окружающие все время пытались доказать мне: не может быть все время хорошо, приходится уступать, чем-то жертвовать. А я внутренне ощущала: это не так. Какую цель перед собой ставишь, туда и дойдешь. Довольствуешься малым — значит, Вселенная и не даст тебе большего.
— Маме, хоть она и человек вне системы, важен ваш успех?
— Маме просто важно, чтобы я была счастлива. И она сразу замечает, если что-то не так. Ни одна ситуация в моей жизни в последнее время не обходится без ее участия. Кстати, мама — единственный человек, который способен меня подтолкнуть к какому-то компромиссу. И она тоже доверяет моим советам.
— Аня, я заметила у вас на шее татуировку в виде маленьких птичек. Что она означает?
— Там сзади еще цветок, из которого эти птички вылетают. Много всего в этом заложено. Пару лет назад мне приснился сон, будто я умерла. Но я не испытывала страха. Напротив, это было удивительно: у меня не было тела, я летела где-то в космосе и ощущала себя частичкой общей энергии. И это было такое волшебное состояние легкости, счастья. В тот день я перестала бояться смерти. Для меня это тату — символ перерождения и реализации задуманного: семена превращаются в птиц. На руке у меня тоже есть татуировка — игральные кубики, на которых выпало число двадцать шесть. Это мое счастливое число, и теперь я знаю, что удача всегда со мной.
