Кевин Спейси: «Кажется, уже все в курсе моей нетрадиционной сексуальной ориентации»
Как голливудский актер справляется с последствиями скандала?
На протяжении десятилетий Кевин Спейси считался одним из самых скрытных голливудских актеров. Он никогда не был женат, старался не афишировать личную жизнь, а на оскаровские церемонии не раз приходил с мамой. Но скандал с театральным актером Энтони Рэппом, который обвинил коллегу в сексуальных домогательствах, заставил Спейси признаться в своей нетрадиционной ориентации. Последствия не заставили себя ждать. Его тут же вычеркнули из всех проектов, лишили номинаций на престижные премии и признали персоной нон грата. Как Кевин справляется с последствиями своего смелого поступка — в откровенном интервью журнала «Атмосфера».
— Кевин, если честно, вы выглядите уставшим. Разрешите спросить, как вы переносите все то, что на вас навалилось?
— На самом деле я в порядке, несмотря на все это. Кстати, вы смотрите «Карточный домик»?
— Да, конечно, видела все серии. По-моему, вы там просто великолепны.
— Спасибо.
— Как вы относитесь к тому, что Фрэнка Андервуда не любят как политика, но обожают как персонажа?
— Отличный вопрос! Когда мы все планировали с создателями, то очень много говорили об этом герое, его истории, о том, кто мог повлиять на него. Сравнивали его с другими политиками с похожей репутацией. Фрэнсис Андервуд очень напоминает тридцать шестого президента США Линдона Джонсона (в кабинете Фрэнка даже висит его фото). Джонсон как раз славился своей беспощадностью и безумной одержимостью властью, он легко мог метафорически скрутить кому-то руки и делал это с самого начала своей карьеры. Но его внутренняя политика и активная борьба с бедностью все же помогли ему набрать популярность. Все разрушила внешняя политика, ведь, по мнению многих, именно он развязал войну во Вьетнаме. Так и Фрэнк Андервуд, по-моему, очень неоднозначный персонаж.
— Поменял ли «Карточный домик» ваше мнение о политике?
— Не особенно. Я всегда был где-то рядом. Видел все лучшее и худшее, как говорится. Слышал приватные разговоры, участвовал в разных мероприятиях, к тому же многие государственные деятели стали моими близкими знакомыми. Так что я отлично понимаю суть политики. Мне вообще кажется, что она очень напоминает актерскую игру, ведь, как и в кино, здесь также важно донести свою мысль до публики. Это не делает политика лжецом, но его работа — убедить в своей правоте миллионы людей.
— Что вы собираетесь делать теперь, когда продюсеры «Карточного домика» вычеркнули вас из сериала и сообщили, что в новом сезоне вашего персонажа уже не будет?
— Как они и решили, спокойно уйду из сериала. Знаете, с канала мне прислали официальное письмо, в котором сказано, что мне не следует больше приходить на съемочную площадку и, более того, они аннулируют мой пропуск и отдадут другому мое парковочное место (наверное, это должно было ранить меня сильнее всего). Ну и добавили в конце, что охрана вышвырнет меня, если я все-таки решу заявиться. В общем, все очень мило. Я практически прослезился, когда это читал. (Улыбается.)
— Просто очаровательно. То есть канал полностью разорвал профессиональные отношения с вами?
— Да, и это касается не только «Карточного домика». Мы вместе работали над фильмом «Гор» про писателя Гора Видала (я его продюсировал и исполнял главную роль), и от него Netflix тоже отказался. Работа над ним почти закончена, осталось только добавить последние штрихи. В общем, это очень обидно, фильм получился действительно крутой. Сейчас я активно ищу компанию, которая поможет мне выпустить его хотя бы на DVD, о выходе в кинотеатрах или на телевидении даже речи теперь не идет.
— А как вы все же прокомментируете кучу обвинений, которые…
— (Перебивает.) Вы же в курсе, что я признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Живу как гей и больше этого не скрываю.
— Раньше вы утверждали, что личная жизнь должна оставаться таковой, и свою держали в глубоком секрете — про ваши отношения никто ничего не знал и не знает.
— Ничего кардинально не изменилось, я и сейчас так считаю. Но все же я рассказал, что гей и занимаюсь сексом с мужчинами, теперь это факт. Это, естественно, не значит, что я вдруг начну выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение. В этом плане все останется по-прежнему. Что же поменяется? Пожалуй, запишусь в спортзал, приведу себя в форму, может, даже зарегистрируюсь на специальном сайте знакомств и куплю себе шляпу с радужным орнаментом. (Смеется.)
— Вы сделали это из-за истории с Энтони Рэппом, который обвинил вас в пьяных приставаниях на вечеринке, когда Рэпп был еще несовершеннолетним?
— Честно говоря, меня ужаснули его слова, и я не помню встречи, которая случилась, по его словам, более тридцати лет назад. Но, если я вел себя так, как он написал, искренне извиняюсь перед ним за абсолютно неприемлемое пьяное поведение. Я глубоко сожалею о чувствах, которые из-за этого преследовали его все эти годы. Именно из-за этой истории я решил отказаться от секретности и рассказал правду. За это время у меня были отношения и с женщинами, и с мужчинами, я любил и тех, и других. Но сейчас я решил жить как открытый гей.
— Многие утверждают, что вы признались, чтобы прикрыть историю о приставаниях к несовершеннолетнему, или, если говорить прямо, педофилию.
— Все это мне известно. Я даже собрался пройти лечение, чтобы научиться контролировать свое непотребное поведение. У нас собралась целая группа с Харви Вайнштейном, Джереми Пивеном, Дастином Хоффманом, Кейси Аффлеком и его братом Беном. Называется «Как насиловать меньше». Классно видеть вокруг столько знакомых лиц, не правда ли? (С горечью улыбается.) За нашим столом раньше сидела другая группа, но мы их выгнали, пригрозив изнасиловать. Конечно, это все шутки, на самом деле я очень серьезно отношусь ко всей этой истории, именно поэтому признался в своей ориентации, которую скрывал столько лет. Но ужасно, во что это все выливается. Ужасно, что больше я не буду играть в «Карточном домике», который так полюбил, меня вычеркнули из списка номинантов на премию Emmy, а Ридли Скотт решил заменить меня другим актером в уже снятом фильме. Говорят, я совершил несвоевременный «каминг аут», но назад уже не отмотаешь. Надеюсь, скандал все же утихнет через некоторое время и мои достижения оценят. Пока же я действительно собираюсь в реабилитационный центр, и это вполне серьезно.
— Давайте поговорим о более позитивных вещах. Вы ведь не только актер, но еще и продюсер. Вам интереснее заниматься этим или все же играть?
— Продюсирование меня ужасно увлекает. Обожаю собирать все вместе. Особенно мне это нравилось, когда я продюсировал пьесы для лондонского театра The Old Vic. Там я занимался вообще всем: подбирал актеров, сами пьесы, работал с режиссерами, даже костюмы и постеры не проходили мимо меня. Это было потрясающе! Я согласился на работу в театре в 1999 году, как раз после «Красоты по-американски». Хотелось чего-то нового, какого-то свежего испытания своих сил и умений. Мне кажется, эти десять лет работы в театре сделали меня лучшим актером, чем я был до того. Наверное, они даже подготовили меня к будущим ролям. Заодно я научился коммуницировать с командой самых разных людей, проявились мои лидерские качества. Я вообще очень много тогда работал над собой, читал книги о лидерстве, ходил на обучающие группы, чтобы стать профессионалом.
— Почему же вы отказались от этого?
— Подписав договор с театром, я решил, что не буду отлучаться из Лондона больше чем на восемь недель. Театр был на первом месте. И десять лет я так и поступал, а потом мне предложили работу в «Карточном домике», и я подумал, что команда уже вполне может справляться самостоятельно. Да и сам проект зацепил меня.
— Вам в жизни приходилось крайне непросто. Волнуетесь ли вы сейчас из-за денег?
— Да, порой очень беспокоюсь. Я вышел из обычной семьи среднего класса: мать работала секретарем, а отец очень часто сидел без всякого заработка. Я видел, как тяжело им приходится, и мне не хотелось для себя такой жизни.
— То есть вы считаете, что богатым быть все-таки лучше?
— Это как спрашивать у человека, сколько стоит его дом. (Хохочет.)
— Ваш старший брат Рэндал Фаулер рассказал изданию Daily Mail, что ваш отец был нацистом и педофилом, насиловал его с двенадцатилетнего возраста, а мать обо всем этом знала.
— Да, наш отец был жестоким человеком, он состоял в нацистской партии и даже носил усы а-ля Гитлер. Естественно, в доме царила ужасная атмосфера. Я не буду комментировать слова брата про систематическое насилие, скажу лишь, что моя сестра Джулия сбежала из дома, как только ей исполнилось восемнадцать лет. Сам я предпочел закрыться от всего происходящего.
— Актерская игра стала для вас чем-то вроде отдушины?
— Да, и на сцене, и в кино. Я полностью отдавался этому. В театре мне особо нравилось, что один и тот же материал все актеры подают по-своему. Ведь не может быть двух одинаковых королей Лиров, сыгранных различными людьми. А кино — это как теннис: каждая игра не похожа на другую. И ты никогда не знаешь, куда полетит мяч. Меня это безумно увлекает, на площадке я забываю обо всем плохом, что случилось за день. Очень не люблю актеров, которые утверждают, что их работа крайне тяжелая. Для меня она — сплошное удовольствие. Я всегда с огромной радостью выхожу на площадку. А тех, кто в очередной раз заявляет, что к роли надо мучительно готовиться, мне, если честно, хочется малек стукнуть.
— Как вы готовитесь к новой роли?
— У меня есть одно правило: для каждой роли нужно что-то потерять, что-то приобрести и чему-то научиться. Но материал всегда меняется. И по-разному ты рассказываешь историю своего персонажа, будь то пьеса, сериал или фильм. Все режиссеры, актеры обладают уникальным опытом и способностями и тоже работают совершенно отлично друг от друга. В общем, каждый раз новая игра. У тебя есть твое тело, твои умения, голос, подготовка, но рядом с тобой другие актеры и режиссер, который направляет тебя в необходимое ему русло. Так что нужно ко всему быть готовым. Я всегда задаю кучу вопросов: про своего героя, стиль игры или общий тон повествования. Никогда нельзя быть слишком подготовленным к новому фильму, но всегда надо воспринимать все с открытым сердцем. Я знаю, что есть актеры, которые все делают только для себя, в своем привычном стиле, играют то, что они видят. Думаю, это неправильно. Надо играть то, что видят создатели фильма, сериала или пьесы, в первую очередь сценарист и режиссер. Свое эго лучше оставить где-нибудь за дверью, фильм — это всегда командная работа, в его производстве задействовано много людей.
— Вы часто работаете с молодыми актерами. К примеру, так было в «Малыше на драйве», где вашим партнером стал Энсел Элгорт. Учите ли вы их чему-нибудь?
— Мне очень нравится помогать им находить собственный голос и свой уникальный стиль игры. Кстати, недавно я проводил мастер-класс, где было около двадцати юных актеров. Я смотрел на них и видел самого себя, понимал, через что они проходят, знал практически все их вопросы наперед. Это было довольно забавно. Мне хочется всегда чувствовать новизну в своей работе, так что играть с молодыми актерами очень интересно.
— В «Малыше на драйве» режиссер Эдгар Райт использовал много музыкальных треков. Как ему удалось заставить вас всех двигаться под музыку? Это было сделано на монтаже?
— Как ни странно — нет, Эдгар хотел, чтобы мы именно играли под музыку, которую он выбирал для конкретной сцены. У каждого из нас в ухе был наушник с мелодией, чтобы мы двигались в унисон с выбранной им для конкретной сцены песней.
— Наверное, иногда вам так и хотелось расслабиться и пуститься в пляс?
— Именно! Но я старался себя сдерживать и просто двигал плечами, когда было уже совсем невмоготу. Это притом что я просто обожаю танцевать, особенно люблю фламенко, сальсу и танго. Кстати, если вернуться в далекое прошлое, именно так мы проводили время с Сандрой Буллок на съемках фильма «Время убивать» Джоэля Шумахера — танцевали каждую свободную минуту.
— Каким был бы ваш идеальный день? Назовите, пожалуйста, три составляющих.
— В первую очередь велосипед. Обожаю кататься. Потом, конечно, собаки. Сейчас у меня черный терьер по имени Мини-Купер, я в нем просто души не чаю. И, безусловно, солнце. Мой идеальный день ни в коем случае не должен быть пасмурным. Ну и не удержусь, пусть будет еще четвертая составляющая — хорошая книга.
— А какая у вас любимая книга?
— Я очень много читаю, так что фавориты постоянно меняются. На данный момент мне очень нравятся письма Кларенса Дарроу. Это юрист, один из руководителей Американского союза гражданских свобод, а его мать была суфражисткой. Его мысли оказались передовыми для того времени. Кстати, он являлся принципиальным противником смертной казни — защищал более ста убийц, из которых в итоге казнили только одного. В его письмах много потрясающих цитат, мне особенно нравится эта: «Если вы страдаете от того, что вас не понимают, утешьтесь; вы страдали бы гораздо больше, если бы вас поняли». На основе его писем мы даже делали пьесу для моего театра The Old Vic. Еще я очень люблю произведения Антона Павловича Чехова. Кстати, в 2008 году меня даже пригласили в отреставрированный Ялтинский театр им. Чехова.
— Согласны ли вы, что суперуспешные люди никогда не бывают счастливы?
— Да. Мне кажется, с абсолютно счастливыми персонажами вообще очень скучно общаться. Люди крутили у виска, когда я собрал свои вещи и перебрался жить в Лондон, чтобы играть в театре. Мол, чего тебе еще не хватает? Но валяться у бассейна и тратить гонорары за фильмы как-то не по мне. Я быстрее пущу пулю себе в висок. Мне хотелось какого-то удовлетворения.
— Так вы все же счастливы сейчас, несмотря на происходящее вокруг?
— Пожалуй, да.
— Но не удовлетворены?
— Все верно. Я не удовлетворен, потому что у меня всегда есть цель. Расскажу вам одну байку. Джон Хьюстон снимал фильм и как-то собрал за обеденным столом всех, кто в нем участвовал. Там были Труман Капоте, Ава Гарднер, Фрэнк Синатра и Теннеси Уильямс. Хьюстон спросил их, что самое важное в жизни, и услышал довольно простые ответы: семья, богатство и здоровье. Потом собравшиеся задали тот же вопрос и ему, и он сказал: «Интерес. Самое важное для меня — быть заинтересованным в чем-то».
— А что важнее всего для вас?
— Тоже интерес. Я все же очень любопытен по жизни. Это ведь так прекрасно: вставать утром с постели и не знать, что приготовит тебе день. Мне всегда хочется пробовать что-то новое. Быть частью чего-то доселе неизведанного.
