Виктория Полторак: «После развода с Максимом Дроздом я на два года погрузилась в затворничество»
Звезда сериала «Троцкий» больше не жалеет о прошлом. Подробности — в интервью
Виктория Полторак называет свою жизнь квестом: ей нравится преодолевать испытания пошагово. Не сразу она покорила Москву, как и не сразу ей достались яркие роли. Зато сейчас у актрисы появилось немало поклонников. Созданный ею образ Фриды Кало в нашумевшем сериале «Троцкий» — стопроцентное попадание. Может, все дело в том, что между ней и мексиканской художницей немало общего: жгучий темперамент, искреннее отношение к любви, жертвенность. И так же, как она, Виктория в минуты душевной тоски находит утешение в живописи. Об этом звезда рассказала в февральском номере журнала «Атмосфера».
— Виктория, у вас прямо традиционная история девушки из провинциального российского города, приехавшей покорять столицу…
— На этот шаг я решилась далеко не сразу. Родилась я в Амурской области, на Дальнем Востоке, потом наша семья обосновалась на БАМе, где папа-монтажник строил мосты, а мама работала воспитателем в детском саду. Позже мы, вместе уже с моей младшей сестрой Олесей, перебрались в Ульяновск, где, собственно, и прошла большая часть нашего детства и юности. Как вы понимаете, семья была далеко не творческая, но я выделялась активностью, ходила в театральный кружок и участвовала во всех школьных постановках.
— То есть были уже вполне раскрепощенной особой?
— Совсем не так! Я была замкнутой, интровертной девочкой с огромным количеством комплексов. Мальчики не обращали на меня внимания, даже называли уродиной, и я сама ощущала себя некрасивой. Возможно, в этой связи с упорством училась тому, что впоследствии мне удалось применить во взрослой жизни: сама подбирала мелодии на музыкальных инструментах, неплохо танцевала, занималась конным спортом, легкой атлетикой. Кроме того, увлекалась орнитологией, уходила в лес с палаткой на две недели, и там, в тишине, записывала свои наблюдения, ловила птиц в сети, кольцевала, отпускала и отправляла эти сведения в Москву, в специализированный центр. Любовь к птицам у меня была фанатичной. Не знаю, как мама терпела, но дома у нас обитали голуби, грачи, скворцы, канарейки… Их вечные крики совсем не напоминали райский сад. Также в обретении душевной гармонии мне помогала живопись. Если становилось совсем плохо, и я хотела выразить определенные эмоции, то просто садилась рисовать карандашом в альбоме. А когда меня отправляли от школы на конкурсы чтецов, выступления мне давались с огромным трудом. Я буквально пересиливала себя. От нервного напряжения меня трясло как до, так и после. Хотя я и читала обычно стихи своих любимых поэтов — Лермонтова, Евтушенко.
И на самом деле весь мой путь в профессии до сих пор — это сплошная череда препятствий, некий вызов самой себе. Я точно не из категории везунчиков, которым все дается легко. Мама, с целью помочь, отдала меня в четырнадцать лет в школу моделей, чтобы я научилась себя как-то держать, элегантно двигаться. Там я действительно обрела почву под ногами, появилась внутренняя уверенность в себе. Я даже получила предложение работать в Москве от знаменитого тогда журнала «Бурда Моден», но отклонила его: считала, что для начала должна получить высшее образование. Да, это шло вразрез с общественным мнением, но я на него никогда не ориентировалась.
— Среди сверстников вы держались особняком?
— Я была сама по себе. Но меня никто не обижал, поскольку, несмотря на внешнюю хрупкость, я отлично дралась и защищала всех «униженных и оскорбленных». Я слыла ярым борцом за справедливость и снискала себе славу «дочери Ван Дамма». (Улыбается.)
— Но при этом вы были послушным ребенком?
— Относительно. Мама мне внушала, что близкие отношения с мужчиной позволительны только после восемнадцати лет. Когда в подростковом возрасте меня начала одолевать возросшая сексуальность (особенно учитывая мои цыганские корни вкупе с молдаванской и украинской кровью), я эту гигантскую энергию вымещала зимой в спортзале, где поднимала тяжеленную штангу, а летом уходила в лес, где читала книги и голодала по две недели.
— А в девятнадцать лет уже вышли замуж…
— Да, и благодаря этому браку у меня появилась дочка Валерия. Бывший муж до сих пор звонит мне из Ульяновска в день нашей свадьбы, но, к сожалению, не принимает активного участия в жизни пятнадцатилетнего ребенка. Сегодня я понимаю, что с замужеством поспешила. Дело в том, что в Советском Союзе был живуч стереотип: в двадцать лет у нормальной девушки уже должна быть семья, ребенок, институт, и я поддалась общей тенденции.
Если говорить о личной жизни, то в целом у меня было два официальных брака и два гражданских, и всегда я являлась инициатором расставания. Причем я никогда не уходила к кому-то — неизменно от кого-то, так как больше не могла быть рядом. Увы, модель отношений мужчины и женщины в моей семье была далека от идеала, что мало способствовало благостному развитию моих собственных союзов. Но я, слава богу, научилась никого в этом не винить, делаю выводы из своих ошибок и анализирую, для какого урока с тем или иным человеком меня свела судьба. Я благодарна своим мужчинам и стараюсь оставаться с ними друзьями. И, знаете, обладаю счастливой особенностью: выходя из отношений, никогда не тащу их шлейф в следующие. Наоборот, пока полностью не изживу из себя предыдущие чувства, не впускаю в себя новые.
— Как-то вы очень серьезно подходите к жизни…
— Когда человек мотыльком порхает, он может к шестидесяти годам подойти с удручающими итогами. Я надеюсь, что к моменту «сбора камней» не окажусь одинокой и разочарованной.
— Вы довольно достоверно играете стервозных дам — и совсем при этом не являетесь хищницей?
— Ни в коем случае. Никогда не страдала от безответной любви, не увлекалась недосягаемым, не придумывала кумира и не проявляла инициативы. Уверена, что мужчина не может быть добычей.
— Бывший муж Максим Дрозд — это любовь с первого взгляда?
— Я не знакома с подобными спонтанными проявлениями. Максима впервые увидела на площадке сериала «Проклятый рай» — он прошел мимо меня вместе с Эвелиной Бледанс, и все. У нас не было совместных сцен, и я там играла эпизодическую роль. А вот спустя пять лет, на проекте «Тайная стража», где мы играли влюбленных, искра уже проскочила. Когда я состою в серьезных отношениях, то на площадке не подключаюсь энергетически к партнеру, поскольку это чревато. Но на тот момент мы оба были свободны и позволили себе эту страсть. Я оценила необыкновенную энергию Максима, его заботу обо мне, о моем ребенке, трогательное отношение к животным… Максим был очень настойчив: практически сразу мы начали встречаться, через три месяца он предложил жить вместе, через восемь мы уже поженились. А спустя еще три недели после этого события я забеременела, и через девять месяцев родилась Софи, которой сейчас семь лет. В общей сложности пять лет мы с Максимом были вместе.
— Дрозд часто играет героев-любовников. Скажите, насколько в жизни он соответствует своему экранному образу?
— Максим — довольно сложная натура, зачастую рефлексирующая по поводу и без. (Улыбается.) Но я тоже не безупречна и в период этого замужества еще пребывала в ошибочной уверенности, что уважение мужчины нужно заслужить. То есть я не слишком-то ожидала каких-то чудес, которые коконом меня окружат сами по себе. После нашего развода я на два года погрузилась в затворничество, пытаясь ответить себе на вопрос, отчего постоянно ввязываюсь в разрушающие меня отношения.
— А какой мужчина вам нужен?
— Тот, с кем смогу позволить себе разные настроения, буду самой собой, без попыток подстраиваться к тем или иным капризам. Мне кажется, работа над собой сыграла свою положительную роль, и сегодня я абсолютно влюблена в свою жизнь. К этому состоянию шла очень долго. Помогло еще то, что я никогда свое счастливое мироощущение не связывала с конкретным мужчиной. Я открыта всему новому, достаточно приспособлена к быту: умею выполнять целый ряд традиционно мужских дел, а женские, вроде готовки и мытья посуды, мне даже доставляют радость — это сродни медитации.
— То есть сегодня свою жизнь вы организуете сами?
— Почему вы так подумали? (Улыбается.) Уже полтора года рядом со мной мужчина, с которым на данный момент времени мне хорошо. К кинематографу он не имеет отношения, но человек невероятно творческий, разносторонний, харизматичный. Один из его последних проектов — известный парк «Зарядье». Этому мужчине я бесконечно благодарна за то, что он, во-первых, предоставляет мне свободу, а во-вторых, не дает ни единого шанса его не уважать. Я вижу, как он выходит из трудных ситуаций, и многому у него учусь. Под его влиянием я обрела уверенность и поменяла отношение к себе самой. Даже в мелочах. Если раньше, например, имея гору забот, я отодвигала свои потребности на второе место, то сегодня не отказываюсь от того, чего действительно хочу.
— Как вы встретились?
— Он увидел меня в сериале «Лондонград» и захотел познакомиться. Поскольку я совсем не тусовщица, он прошел долгий путь к цели. Придумал целую драматургию: сначала уговаривал своего друга, режиссера Виктора Гинзбурга, пригласить меня на пробы, и когда тот решительно отказался от таких уловок, попросил его позвать меня на день рождения. Виктор работает по американской системе: устраивает званые ужины и наблюдает за артистами, так сказать, «в естественной среде обитания». Мне это приглашение показалось несколько странным, но оно пришло в ту неделю, когда я всему говорю «да». (Улыбается.) Галантный мужчина помог мне снять пальто, представился, а после этого вечера в течение почти двух месяцев пытался выманить меня на свидание. Звонил — я не брала трубку, тогда он писал. Однажды догадался позвать меня с детьми в дельфинарий — и тут наконец попал в точку!
— Интересно, насколько вы нуждаетесь в друзьях?
— Я ценю тех подруг, которые у меня есть. Мы не воркуем часами по телефону ежедневно — терпеть этого не могу. Для беседы мне требуются глаза человека напротив. Зато мы встречаемся раз в полгода и не можем наговориться. Расстаемся с уверенностью, что еще много чего не успели сказать друг другу.
— Вы девушка яркая, сексапильная и явно придерживаетесь культа тела, раз отказываетесь от мясной пищи, следите за здоровым питанием и не прогуливаете спортзал…
— Держать себя в форме приятно. Я распустилась лишь однажды, когда выпускницей вуза пришла в театр, грезила Толстым и Достоевским, а мне предлагали играть земляного червя. Естественно, от отчаяния, внутреннего конфликта «заедала» свое горе и очень поправилась. Придя в себя и вернув былые параметры, дала себе слово, что буду их сохранять.
— Кстати, про институт. Изначально вы подали документы в местный университет на факультет культуры и искусства, два года играли в драматическом театре Ульяновска и лишь потом поехали в Москву… Отчего выбрали столь длинную дорогу?
— Храбрости, наверное, не хватало. У меня не было влиятельных знакомств, никакой поддержки. Отдаю отчет, что несколько усложнила путь к цели, но Москву я прощупывала. Сначала, еще семнадцатилетней, приехала сюда и все лето трудилась официанткой. Потом работала фитнес-тренером. И в результате осталась, так как в родном Улья-новске было уже откровенно тесно. Мне важно идти вперед, подниматься все выше, видеть перспективу, а не упираться головой в потолок. Мысль, что в течение даже одного месяца надо приходить в одно и то же место в одно и то же время и делать что-то рутинное, скучное, повергает в тоску и сводит с ума. Мне необходимы рост и развитие.
— В Москве вам удалось выделиться: вы запомнились по сериалам «Тридцатилетние», «Опасные связи», «Физика или химия», теперь «Троцкий» вышел…
— Этот город меня принял, мне нравится его ритм. Но пока, за четырнадцать лет, что я здесь, еще не обзавелась собственной жилплощадью. Мы с двумя дочками, британским котом Баксом и собакой Юми, подобранной дворнягой, снимаем квартиру. Честно говоря, сложно быть кормильцем семьи и что-то откладывать на первоначальный взнос на недвижимость. По этой причине я не служу в театре: не могу позволить себе «наслаждаться собой в искусстве», приходится зарабатывать деньги и потом грамотно распределять их на все нужды, чтобы хватало. Дети не должны нуждаться. А когда у меня появляются, что называется, резервные финансы, я занимаюсь с педагогом вокалом, чтобы в дальнейшем осуществить свое желание участвовать в мюзикле. Верю, что это случится.
Суть в том, что порой происходят чудеса и приходят проекты, о которых мечтаешь. Именно так вышло с Фридой Кало. Я пришла на пробы — и меня утвердили на роль. Мой южный типаж сыграл тут не последнюю роль, и это прекрасно, потому что доказывать что-то, навязывать свою кандидатуру продюсерам и режиссерам я не умею. А чем больше я окуналась в судьбу великой художницы, тем больше сознавала, что мне не придется, что называется, «натягивать» роль на себя — она выстраивалась у меня органично, я находила между нами много общего, причем не только в характере и в неоднозначном отношении к миру. Посмотрев хронику, фотосессию Фриды с мужем, Диего Риверой, я нашла, что ее ощущение рядом со своим мужчиной сходно с моим. По кадрам видно, как она нуждается в защите. Не случайно ее называли птенчиком, а его — слоном. Фрида была настолько уникальной… На память о съемках в Мексике я привезла домой чехол от телефона с ее символичной картиной «Живи сумасшедшей жизнью». Это и мой девиз, между прочим.
— А как складывались ваши отношения с Константином Хабенским, блистательно сыгравшим Льва Троцкого?
— Костя — потрясающий партнер на площадке! У него замечательное чувство юмора, и в работе он легкий. Обласканный всеми регалиями, настоящий профессионал и не позволяет себе халатно относиться к тому, что он делает. Он невероятно ответственный! Знаете, об этом проекте я могу рассказывать бесконечно. Но у меня еще скоро выходит сериал «Девчонки не сдаются» — это современная история, где мы с Кириллом Сафоновым играем супругов. И я рада, что не обзавелась определенным амплуа.
— Дочкам передались гуманитарные склонности?
— Отчасти. Валерия забросила гимнастику и переключилась на музыку — часами играет на гитаре с педагогом. И этого ей мало: просит, чтобы я ее записала на курсы игры на барабанах, а в дальнейшем планирует освоить и скрипку. И это все на фоне того, что в свое время Лера категорически отказалась от музыкальной школы — и теперь гигантскими шагами наверстывает упущенное. Сейчас она еще и играет в рок-группе. Характером она в меня: пока я сама чего-то не захочу, уговорить меня невозможно. Но музыка — ее хобби. В этом году дочь поступила в Британскую школу дизайна и в будущем видит себя художником аниме-мультфильмов. Валерия — потрясающая, неожиданная, волосы за неделю может перекрасить из розовых в оранжевые, а затем в фиолетовые… И мы с ней обожаем на досуге вместе рисовать. Лично я в настоящий момент учусь писать маслом. Вообще, если у нас когда-нибудь появится загородный дом, то в нем, в качестве излишества, обязательно будет художественная мастерская — с холстами, кистями и красками. (Улыбается.)
Иногда к нашим этюдам подключается и младшая. Она у нас особенная: в этом году поступила в музыкальную школу Шуберта, причем ее выбрали сами педагоги, которые ходили по детским садам в поисках одаренных детей. Теперь Софи занимается вокалом, танцует и играет. Она выбрала фортепьяно; наконец у нас в квартире появился этот инструмент, и я с дочкой научилась в четыре руки играть «Лунную сонату»! Но помимо этого Софи невероятно пластичная — она увлекалась гимнастикой, а сейчас ходит на синхронное плавание.
Я разделяю интересы своих дочерей, и мне в удовольствие проводить с ними время. Этим летом мы полетели в Прагу, где сплавлялись на каноэ по Влтаве, прошли пятнадцать порогов, переворачивались, спали в палатках… Это был фантастический опыт! Мне нравится придумывать разнообразные приключения. Я свою жизнь называю квестом: мне любопытно проходить испытания пошагово. И риск дарит адреналин. Так, недавно я, еще ни разу не водившая машину, села на мотоцикл и пережила бешеный восторг. Надеюсь, однажды мне удастся сыграть лихую гонщицу. (Улыбается.)
