Владимир Толоконников скончался в возрасте 74-х лет
Шариков стал для него клеймом, но его запомнили именно в этой роли
Заслуженный артист Казахстана Владимир Толоконников скончался на 75-м году жизни. В России его помнили, знали и любили в основном как Шарикова из «Собачьего сердца» Владимира Бортко, хотя он много играл и в театре, и в кино. А вот самую свою звездную роль Полиграфа Полиграфовича не любил, считал, что она стала клеймом на его карьере.
Как говорят близкие Владимира Алексеевича, причиной смерти стала остановка сердца. Актер много очень курил, страдал бронхитом, но к врачам не обращался.
Несколько лет назад алма-атинский Государственный академический русский театр драмы имени Лермонтова приехал на гастроли в Москву. Привезли спектакли: «Вишневый сад» Чехова, «Отель двух миров» Шмитта, «Дом» Гришковца и «Визит дамы» Дюрренматта, во всех них был занят Толоконников. Тогда мне удалось поговорить с этим замечательным артистом. Небольшие выдержки из интервью лучше расскажут о нем, чем воспоминания коллег.
– Владимир Алексеевич, в кино вы, в основном, снимаетесь у российских режиссеров, в театре играете в Казахстане. Вы человек мира?
– Конечно. Мы все из СССР, где никто не смотрел на то, откуда ты родом. Братские народы выручают друг друга. Вот помню в 90-е, я снимался в Белоруссии, а у нас жрать было нечего. Так я оттуда сгущенку и тушенку коробками домой вез. Вкусная была.
– Из Казахстана уезжает много русских — ваших потенциальных зрителей. Сами не никогда не думали переехать?
– Вот это вопрос на засыпку… Отток русскоязычного населения из Казахстана, конечно, сказывается на театральной публике, а из сел в Алма-Ату приезжает зритель, который, скажем так, мало знаком с русским языком. Но нельзя же всех превратить в театральных эстетов, многие приходят просто посмеяться, отдохнуть. Мало ли, что я думаю и хочу. Мой сын закончил ВГИК, курс у Михайлова, сыграл Мышкина. Я смотрел и плакал. Сын остался в Москве, пытается пробиться здесь. У нас просто нет работы для артистов, очень сложно с предложениями, а в России крутится колесо, работает киноконвейер, открываются большие возможности. А мне и в Казахстане хорошо. Хотя, как ни странно, с возрастом, климатические условия мне уже больше подходят российские.
– У вас на пальце кольцо «Спаси и сохрани», вы верующий человек?
– Я не могу сказать, что я воцерковленный, но к Богу все приходят рано или поздно. Мы все, рожденные в СССР, были атеистами, но актеры так близко имеют дело с душой, что без помощи свыше не обойтись. Это раньше артистов хоронили за оградой кладбища, а теперь посмотрите, все ходят в церковь. У меня грехов не мало. Вот курить не могу бросить. Но на съемках, пока ждешь, чего делать? Выпивал я в свое время. И выгоняли меня за злоупотребление спиртными напитками, был даже рабочим сцены, а потом опять принимали. Характер, говорят, сложный — я за правду! Иногда могу быть резким, обидеть человека. Как и все артисты, я человек суеверный.
– Несмотря на обилие ваших ролей, каждый второй знает вас как Шарикова из «Собачьего сердца» и «Хоттабыча» из одноименной картины. Оба персонажа ирреальные. Мистические роли принесли удачу?
– Да черт ее знает. Снимая «Собачье сердце», нам не приходилось что-то додумывать сами. Там такой материал, что бери, да воплощай не задумываясь. Но после выхода картины, ее так долбала пресса, что о какой удаче тут говорить. На одну хорошую статью, десять плохих. Конечно, тогда картина стала бомбой. Наша же задача была одна, не думая о мистике, передать сюжет так, как оставил нам его Булгаков. Кстати, Бортко на роль Шарика взял пса, а в театре я и собаку играл, так что идет полное перевоплощение в персонажа. Шариков стал для меня клеймом. А вообще, я верю в судьбу. Каждый имеет свой шанс в жизни, главное его не проглядеть, не пройти мимо.
