Алексей Морозов: «Жена воспитывает во мне спокойствие»
Актер поведал в интервью о том, как изменила его семейная жизнь
Алексей Морозов сыграл главные роли в двух самых резонансных проектах прошедшего года — в сериале «Таинственная страсть» и в фильме «28 панфиловцев». Впереди — новые интересные роли. А ведь было время, когда он ушел из актерской профессии! Перебрался тогда из родного Питера в Москву. Несколько лет работал в пиаре, можно сказать, сделал карьеру… А потом все-таки решил вернуться к творчеству. В общем, у нашего героя началась новая полоса в жизни — и началась так ударно. Что-то будет дальше?..
— Алексей, уйти из актерской профессии — это очень резкий поступок! Однако время показало, что вы все сделали правильно. Без той проверки и переоценки себя, возможно, не было бы и сегодняшнего взлета?
— Скорее всего. Видимо, мне необходимо было уйти, чтобы обрести какие-то другие качества, получить новый опыт. Кстати, я вернулся, потому что Лев Абрамович Додин предложил мне роль Шута в «Короле Лире». До этого я играл героев интеллектуальных, интеллигентных, а тут — Шут! Я не мог не согласиться, потому что это был вызов, который выводил меня из зоны комфорта. Сейчас, кстати, похожая ситуация. Кто-то наверняка может подумать: как — уйти из одного из крупнейших мировых театров?! (Морозов служил в знаменитом Малом драматическом театре. — Прим. авт.) А все — точки соприкосновения стали заканчиваться. Можно было бы еще как-то потерпеть и оставаться в труппе, но для меня это означало бы дисбаланс. Чтобы сейчас служить в репертуарном театре, должна быть мощная художественная мотивация, которая у меня постепенно исчезла.
— Ваша жена, актриса Дана Абызова, ушла из театра по тем же соображениям, что и вы?
— Понимаете, если бы Дана осталась, а я нет, или наоборот, это в будущем привело бы к каким-нибудь конфликтным ситуациям хотя бы по одной простой причине: кто-то — там, кто-то — здесь… Так что мы решили уйти совместно. Просто прекратили трудовой договор, без всяких скандалов. И мы очень благодарны Льву Додину за то, что понял нас и отпустил без лишних разговоров. У Даны тоже много работы вне стен МДТ. И она тоже нуждалась в каком-то обновлении. У нас с Даной сейчас такой период, когда у обоих больше работы в кино. Но и с театром мы не распрощались. У меня в марте премьера нового спектакля по «Маленьким трагедиям» Пушкина. Играю культовые роли — Моцарта и Дон Гуана. Режиссер — Влад Фурман, тот самый, что снял «Таинственную страсть». У Даночки тоже есть планы в театре. Но это будут роли и спектакли, которые мы выберем сами, а не которые нам дадут.
— Вы с Даной уже отметили годовщину свадьбы?
— Да, в январе. Но вместе мы живем около трех лет. Что интересно, мы ведь несколько лет работали в одном театре — и даже мысли не было, что может что-то получиться. Более того, была у нас друг к другу даже, я бы сказал, неприязнь. И представить, что это кардинально изменится, было невозможно. Мы посмотрели друг на друга другими глазами, когда я ушел от первой жены, а Дана — от своего мужа. Встретились, так сказать, два одиночества — и все переплелось! (Смеется.)
— Вы и Дана — люди творческие, которым съемки и репетиции часто не дают быть вместе. В свадебное путешествие хоть удалось съездить?
— Оно у нас было, но своеобразное. Мы поженились 15 января 2016 года и через две недели поехали с театром на гастроли в Италию, в город Милан. И вот именно там-то, можно сказать, почувствовали себя молодоженами, совершающими свадебное путешествие. Гуляли по Милану, поднимались на крышу фантастического Домского собора, откуда открывается красивейший вид на город, ели пиццу, пасту, пили восхитительное итальянское вино… Одним словом, наслаждались всеми дарами древней итальянской цивилизации, включая кулинарию.
— Я видела вашу жену в сериале «Мажор−2», где она сыграла сестру главной героини. Хорошая работа!
— Дана прекрасная актриса. У нее сейчас идет параллельно несколько интересных проектов. Один — «Гоголь» Александра Цекало. В нем партнеры Даны — Олег Меньшиков, Саша Петров, российская молодая звезда. И еще телесериалы, где у нее главные роли.
— А у вас тоже очередная громкая премьера. Вы сыграли космонавта Германа Титова в фильме «Время первых». Чем запомнились съемки?
— Запомнились почти голливудской, я бы сказал, точностью. На съемочной площадке все работало как часы: взлетало и взрывалось именно тогда, когда надо, без переработок. «Земной» блок снимал режиссер Юрий Быков, а «космический» — Дмитрий Киселев.
— Тема космоса вам близка? Встречались ли вы с женой и дочерями Титова перед съемками?
— Я же родился в советское время, когда эта тема была почти закрытая. Вернее, достижения пиарились, говоря современным языком, а остальная информация была табуирована. Поэтому космос для меня, как и для большинства людей моего поколения, это лишь полеты Гагарина, Титова, Леонова и других космонавтов. С женой и дочерьми Германа Степановича я не встречался, потому что меня утвердили на роль, как это сейчас часто бывает, за два-три дня до съемок. Я успел только посмотреть биографические данные, фотографии и кое-какие воспоминания об этом человеке.
— Других легендарных космонавтов — Алексея Леонова и Павла Беляева — играют Евгений Миронов и Константин Хабенский. Как вам с ними работалось?
— Замечательно. Тем более с обоими я уже встречался. С Хабенским мы учились в Петербурге в театральном институте на Моховой у одного мастера — Вениамина Фильштинского. Наш курс шел следующим за их курсом. Константин окончил институт в 96-м, а я поступил в этом году. Он часто приходил к нам, и мы довольно тесно общались. А с Евгением Мироновым мы снимались вместе в сериале «Достоевский». И он мне запомнился своим каким-то невероятным… альтруизмом. Судите сами. У меня был один съемочный день, небольшая сцена с Мироновым. Я пришел на съемку, и первое, что услышал от Евгения Витальевича: «Леша, я тут подумал: а что если добавить тебе текста из монолога Верховенского из „Бесов“?» Я был поражен тем, что артист, играющий главную роль, думал о маленькой роли студента-террориста, которую я исполнял! Мы предложили эту идею Владимиру Хотиненко, и она ему понравилась. В итоге я в фильме «Достоевский» произношу монолог Петра Верховенского из «Бесов». За что великое спасибо Евгению Витальевичу.
— Ваш Ваксон в нашумевшем сериале «Таинственная страсть», по сути, сам Василий Аксенов. Вам этот писатель нравится?
— С Аксеновым как с писателем я познакомился в аэропорту лет пять назад. Понятно, я смотрел фильмы «Мой младший брат», «Коллеги» по ранним его произведениям, то есть какое-то представление имел. А тут случайно взял в полет его книжку «Ожог». Это как бы центральный роман Аксенова, из-за которого он вынужден был эмигрировать. Прочитал я его весь в самолете. Был какой-то длинный перелет, через океан. Прочитал и был поражен — такой стиль! Абсолютно джазовый. Как он свингует, как импровизирует! Какое переплетение тем и как он лихо с ними управляется! Меня поразила эта смелость. Разве мог я подумать, что через несколько лет сыграю этого самого Аксенова? Вернее, Ваксон — это не сам Аксенов, а его иронический взгляд на себя. В Ваксоне я тоже пытался найти это «джазовое». Еще была задача показать писателя, который в кадре, сейчас, на наших глазах как бы сочиняет эту историю. Показать его постоянный «отборочный» взгляд на происходящее: вот это я запомню и потом опишу. В некоторых моментах это вроде бы получилось.
— Кто из киногероинь, которые в разных картинах были любимы вашими киногероями, вам особенно нравится? Другими словами, какой женский тип вам самому больше по нраву?
— Ну, вот моя супруга Дана похожа на Ралиссу, главную любовь Ваксона — по какой-то стати, внутренней культуре, по пониманию своей женской сути. Дана латышка, родилась и выросла там, а это особый менталитет. Тут и очень, на мой взгляд, правильное отношение к мужу, к мужчине вообще, к уюту в доме. В Дане одновременно есть и сдержанность, и взрывной темперамент, сила и слабость. Это замечательные сочетания. И все это похоже, как мне кажется, и на Ралиссу.
— Поняла, что вас привлекает в женщинах. А что отталкивает?
— Вульгарность. Излишняя как бы сила… неженская. Мужской напор. Сейчас, к сожалению, стираются границы между женственностью и мужественностью. Ритм жизни, Интернет, все эти технологии к этому подталкивают. Женщины становятся локомотивами, а мужчины прицепами — это неправильно. Но я думаю, это временно, рано или поздно ситуация выровняется. История же идет по спирали. Наверняка такой период уже был. Сейчас надо просто стараться правильно жить. Рожать детей. Двигаться дальше.
— Жена что-то в вас изменила?
— Даночка во мне воспитывает спокойствие. Вообще актер должен быть таким… буддистом. Потому что на съемочной площадке всегда суматоха, безумие. Нужно уметь от всего этого защищаться — охранять свои идеи, свою самость, свой внутренний мир. Если ты этого делать не будешь, «сумасшествие» тебя поглотит — и твой «транслятор» отключится. Ведь главная задача актера — это не текст говорить и разыгрывать мизансцены, а транслировать, излучать. Поэтому актер должен находиться в своей «коробочке». Вообще, по большому счету наша профессия — одинокая. Каждый сам по себе, и каждый сам за себя. И это несмотря на то, что работаем в коллективе, когда приходим в театр или собираемся на съемочной площадке. Но это коллектив… таких одиночек. Дана с ее прибалтийской ментальностью помогает мне хранить в себе главное и не растрачиваться по пустякам.
— А что вы в Дане воспитываете?
— Мне кажется, то же самое. Потому что у нее были проявления… довольно резкие. И у меня тоже такое случалось. Но чем дальше мы вместе, тем спокойнее и мудрее становимся. И не ссоримся по совсем уж каким-то мелочам. Взрослеем…
— У вас ведь сын от первого брака подрастает?
— Да, в этом году я отвел Матвея в первый класс. Определил его в хорошую школу в центре Санкт-Петербурга, недалеко от дома. Сын живет с моей первой супругой, но мы постоянно видимся, общаемся, и все дружим. Матвей меня очень радует. К актерству он не очень тянется, но у него определенно есть режиссерско-сценарный талант. Он не только сочиняет разные увлекательные истории, но и пытается их инсценировать, придумывает мизансцены.
— Представляете, пригласит когда-нибудь папу в свой проект?
— О, это будет счастье! Вот мы с Филиппом Янковским снимались в «Таинственной страсти» в одном павильоне, а в соседнем в главной роли снимался его сын Иван в картине «Дама Пик» у режиссера Павла Лунгина. И Филипп мне говорит: «Леша, представляешь, какое это счастье: мы с сыном — и вот так, рядышком!» И я его понимаю: это действительно счастье.
— Вы играете чуть ли не на всех музыкальных инструментах. А сына учите этому искусству?
— Пока нет. Тут же все зависит от самого человека. Это от Матвея должна исходить инициатива. Не надо думать, что шестилетние дети — маленькие. Они — взрослые. Во всяком случае, вполне могут определиться в своих желаниях и стремлениях. Я, например, сам в этом возрасте попросил родителей записать меня в музыкальную школу, потому что почувствовал потребность научиться играть на фортепиано. Мне кажется, такие вещи нельзя насаждать. Родительская задача — разглядеть, понять, что интересно ребенку, и направить его именно туда, а не реализовывать свои какие-то желания.
— Петербуржцы часто без симпатии относятся к Москве. Вы из их числа?
— Я жил в Москве несколько лет, когда уходил из те-
атра, работал здесь в пиаре. Москва такая… переменчивая. Она как бы «подстраивается» под человека, под то, что он сейчас в ней делает. У меня было несколько таких периодов: менялись обстоятельства жизни — менялась и Москва. А Питер — это константа, он вообще не меняется. И я, как человек любящий архитектуру, не могу не признать, что Петербург — красивее. Хотя и в Москве, в центре, безусловно, есть уголки потрясающие. Мы, например, искали «натуру» шестидесятых годов для съемок — и находили! Дворики какие-то, церквушки… Так что обе столицы мне дороги, но каждая по-своему. Сейчас с появлением «Сапсана» границы двух наших городов практически стираются. Каких-то три с половиной часа — и ты на месте! Поэтому я с удовольствием буду продолжать жить в Петербурге, а работать в Москве.
— Вы сегодня определенно на гребне успеха. Без чего, по-вашему, это было бы невозможно?
— Считаю, что в моем случае главной движущей силой стала моя потребность искать для себя новые возможности. Я и в «Таинственную страсть» попал только потому, что она у меня появилась. Если бы я не пошел на кастинг к Андрею Жолдаку, украинско-российскому «безумному», в хорошем смысле, режиссеру, на спектакль «Мадам Бовари», то Ваксона сыграл бы кто-нибудь другой. Я работал у Додина и вдруг увидел объявление о наборе. Потом прочитал письмо Жолдака, обращенное к артистам, мне оно очень понравилось. И я, артист МДТ, отправился на кастинг к другому режиссеру в другой театр. Это тоже был, знаете, шаг. Я прошел этот кастинг, и потом был девятичасовой прогон «Мадам Бовари», на который пожаловал сам Влад Фурман, снявший потом «Таинственную страсть». И он меня увидел. Если бы я себя не качнул в какую-то другую сторону — все, этого бы не случилось. Надо расширять границы своего амплуа, своих наработок и не бояться выходить из своей зоны комфорта. Современный актер должен бросать себя в разные ситуации.
