Ирина Старшенбаум: «Я тонкая и ранимая, но умею защищаться»
«Самцовая доминантность в мужчине необходима» — актриса рассказала в интервью о тайнах притяжения на экране и в любви
Яркая, как искра, нежная, как цветок, сильная, уверенная в себе и при этом тонкая, ранимая — Ира Старшенбаум опасная и притягательная смесь всех этих качеств. Женщина, мимо которой не пройти. Это так здорово, что она появилась в нашем кинематографе и уже привлекла внимание маститых режиссеров. И коллег-актеров. Кое-кто стал для нее не просто партнером по съемочной площадке…
— Ирина, твои друзья и знакомые отзываются о тебе как о жизнерадостном человеке. Это правда, ты оптимист?
— Оптимист? Наверное. Я же Овен. Нам всегда на месте не сидится. Много внутри разной энергии. Есть и плюсы, и минусы. Иногда эта энергия бывает разрушающей. Но всегда присутствует ощущение, что в итоге все будет хорошо.
— Стараешься контролировать себя в разрушительные моменты?
— Стараюсь. Но это же искра — и все! Мне сложно переключаться. Я очень честна во всех своих проявлениях. Если радуюсь и люблю, то это все очень бурно происходит. (Улыбается.) А если злюсь и мне грустно, то я растворяюсь в этом состоянии. Люди все разные. Я такая. Но мне нравятся эти мои настроения. И меланхолия хороша — под правильную музыку.
— Близкое окружение оказывает на тебя влияние? Чувствуешь, что, общаясь с определенным человеком, становишься похожа на него?
— Да. Я — энергетическое зеркало. И неважно — со знакомыми или незнакомыми. Я буду отражать, совершенно точно. На самом деле я не считаю, что это хорошо. Нужно иногда быть мудрей. Я и отрицательное отражение показываю, а надо стараться отключаться от всего. Но я чувствую энергию и начинаю под нее подстраиваться.
— Ты окончила курс «Психология средствами театра». Как ты на него попала?
— Мой дедушка, Геннадий Владимирович Старшенбаум, — психиатр-психотерапевт высшей категории, кандидат медицинских наук, очень талантливый человек. У нас с ним генетическая связь. Любовь к психологии человека, к сознанию, к бессознательному — все это меня очаровало с помощью дедушки. У него своя кафедра психологии. Я думала поступать к нему. Он спросил: «А ты психологом хочешь стать?» Я ответила: «Пока не знаю…» Он: «Будешь знать — приходи». (Улыбается.) И я пошла на курс «Психология средствами театра» проверить — хочу ли я быть психологом. Оказалось, что нет. Но курс меня впечатлил.
— Чему тебя научили на нем?
— Это детективное расследование психического, внутреннего состояния человека, твоего героя. Возьмем персонаж. Допустим, я играю серийную убийцу. Почему я стала такой? Давайте разберемся, что в детстве у этой женщины было? А! Мама с папой пили, сильно били, она их ненавидела, ну и так далее. То есть это потенциальная жертва, для нее убивать — это как бы реализация ее детских страхов. Я училась пониманию личности. Никогда нельзя своего персонажа осуждать, нужно докопаться детективным образом до правды. На курсе я познакомилась с такими понятиями, как рефлексия, чувство эмпатии… Я помню эти слова, все зарождалось именно там. Нам преподаватель объяснял, что заставляет человека или персонаж действовать в ситуации таким образом.
— Наверное, это помогло тебе научиться быть толерантной, не осуждать других людей.
— Да, это сложно, конечно, не осуждать. Но к этому приходишь, и это здорово. Самой же легче жить становится. Моя профессия — мой личный психиатр. Мне кажется, за те два года, что я снимаюсь, я очень сильно изменилась. Стала осознанней к себе относиться как к личности. Я все больше себя понимаю. Если ты ответственно относишься к кино, к своему персонажу, то анализируешь его поступки, примеряешь на себя ситуацию и думаешь: «А как бы я себя повела?»
— Твои персонажи влияют на тебя?
— Очень. Приходишь в кино одним человеком, выходишь другим. Всегда.
— У тебя были отрицательные роли?
— Мы снимали пилот, фильм не вышел, к сожалению. Моим партнером был Артур Смольянинов. В этом фильме мне прописали образ лютейшей оторвы. А потом у нас с Артуром еще были пробы на похожую роль. И это так смешно: мы пересекаемся, когда я по сценарию очень плохая, а он пытается сделать меня лучше. Артур говорит: «Посмотрите на Старшенбаум, у нее прекрасный характер! Какой души человек, зачем вы ей все время роли таких сволочей подсовываете?» (Смеется.) В сериале «Шакал» по сценарию моя героиня Калина — очень отрицательный персонаж. Но я не хотела подавать ее так однозначно. Нельзя просто тварь какую-то изображать. Зачем? Кому это интересно? Вот тварь. Хорошо, что она умерла в конце. Нет, надо было, чтобы зрители ее пожалели, посочувствовали. Такая была актерская задача.
— Ты с детства мечтала стать актрисой?
— Думаю, да. Но я не могла признаться себе в этом.
— Почему?
— Это нормально. Ты же слышишь в жизни разные истории — об удачах и неудачах. Я не знала, что у меня такой характер, что я скажу: «Да, Господи! Сейчас все сделаем. Будем стараться, работать, чего-нибудь да добьемся». В этой профессии главное — не конечный результат, а процесс. Я не знала, что мне так понравится играть, сниматься. У меня каждый день — как открытие самой себя, и это очень интересно. Так много всего впереди, я прямо чувствую…
— А в школьные годы ты играла в спектаклях?
— Я писала сценарии, и ставила спектакли, и сама в них играла. Спорила со всеми, раздавала роли… Вся эта постановочная работа меня захватывала. После одного из спектаклей мои педагоги сказали: «Ира, ты будешь актрисой». Я посмеялась: «Ну да, конечно».
— И почему все-таки решила не поступать в теат-ральный?
— У меня переходный возраст в тот момент сильнее всего ощущался. Было чувство, что я не совсем понимаю, что мне нужно. Мне хотелось внутри себя как-то отстраниться от всего. Я знала, что в конце концов должна к чему-то прийти, но сейчас еще не время.
— Недавно состоялась громкая премьера — фильм «Притяжение» Бондарчука. Как ты познакомилась с Федором Сергеевичем?
— Это произошло на пробах. Кастинг на моего персонажа длился полтора года, мой — полтора месяца. Это нормальная история для людей, которые ответственно относятся к кино. Вообще, киномир такой маленький, что всегда есть возможность с кем-то и до проб познакомиться. Но я даже никогда не видела Федора Сергеевича. Поразительное ощущение от него: когда этот человек заходит в комнату, все меняется. Помню, мы отмечали день рождения наших коллег. Там было много народу — молодежь, шумно, весело. И тут зашел Бондарчук… И я понимаю, что только что гул стоял, невозможно было расслышать друг друга, а тут — тишина. И все смотрят на Федора Сергеевича. Так происходит и на съемочной площадке. Все говорят шепотом. Не потому, что он кричит. Я никогда не слышала, чтобы он на кого-то повышал голос. Просто он приходит, и все начинают работать. Это подарок какой-то сверху, талант.
— Говорят, он очень заботливый режиссер. И на площадке к тебе даже приставили личного врача…
— Да, у меня совпадали съемки на двух проектах. Получилось так, что я не спала по три дня несколько раз в месяц. Такими блоками. У меня тогда внутри что-то происходило, странные ощущения: меня просто разрывало от удовольствия. Я такого чувства никогда не испытывала. Даже если б было время на сон, я бы, наверное, не уснула. Днем я приезжала на площадку к Федору Сергеевичу, а ночью ехала на другую. И вот днем я как будто в SPA попадала — такой релакс, такое внимательное отношение к себе чувствовала. Я говорила: «Со мной все в порядке, давайте еще что-нибудь снимем». А мне: «Нет-нет, иди полежи. Сейчас мы тебе сделаем горячий чай». Перед съемками «Притяжения» Федор Сергеевич говорил: «Ира, а вдруг у тебя не получится? Это же ненормально — несколько ночей не спать. Я, конечно, понимаю, что ты сумасшедшая девочка и хочешь всего на свете. Но я несу ответственность за тебя». И действительно, мне все помогали, и все хорошо прошло. А то, что я работала в таком ритме, убрало волнение перед большим проектом и главной ролью. Когда ты в состоянии усталости, преодоления, все остальное уходит на задний план. Ты просто выполняешь свою работу.
— Тебя саму увлекала эта история про инопланетян?
— Я не фанат такого жанра, как фантастика. Но когда ты участвуешь в истории, ты же не можешь в нее не верить? Правильно? Ты в нее погружаешься, и отношение в корне меняется. Человеческий мозг — очень интересная вещь. Если дать ему возможность мечтать, думать, исследовать… Тогда получаются вот такие фильмы. Моя героиня в «Притяжении» — особенная девочка, и я стремилась это показать. Я и сама всегда болела космосом, звездами, и вообще это моя тихая гавань, которая меня очень вдохновляет. Признаюсь, расставаться с группой, проектом было очень тяжело. На «шапке» я ходила и плакала, как будто мне пять лет. У меня текли слезы, и я не могла ничего с собой поделать.
— Ты чувствительный человек?
— Да, безумно. Очень чувствительный и ранимый. При этом могу отчаянно защищаться. Колючее снаружи может быть очень трогательным внутри.
— Чем ты готова пожертвовать ради успеха в карьере?
— Это такая профессия, где ты должна идти не то что на компромиссы, ты просто идешь за ней. И все. Вообще я не отношусь к актерству как к работе.
— Жизненное предназначение?
— Не знаю. Не мне судить. Но я точно понимаю, что это такая жизнь в жизни. Я на своем месте, так я себя чувствую.
— И ты трудоголик?
— Да! У меня две крайности: я могу работать как сумасшедшая. Но иногда у меня возникает потребность заползти в дом, как в норку, и долго там сидеть, никуда не выползать, что-то аккумулировать в себе, читать, смотреть. Но чтобы действительно отдохнуть, лучше всего отправиться в путешествие. Мне очень нравится Индия, Азия. Там совершенно иное настроение ловишь. Ты как будто сам с собой наедине. Если говорить об отдыхе в Москве, люблю проводить время дома с книжкой. Ну, и друзья — это, конечно святое.
— Что тебя вдохновляет?
— Истории людей. Люблю биографическую литературу, мемуары актеров, режиссеров… А вот художественная литература мне нелегко дается. «Мастер и Маргарита» мне понравилась, Достоевского люблю, поэзию… Я и сама пишу стихи, пока в стол. Иногда отправляю какие-то шуточные четверостишия своим друзьям. Если говорить о поэзии, то в этом плане революцию сделал Саша Петров. Он вернул чтение стихов на улицу, и это стало модным трендом. Хочется делать что-то такое новое, революционное!
— Ты читала книгу Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет». Какие у тебя впечатления?
— Тяжело физически было ее читать. Это такое откровение. И Марина рассказывает свою историю на одном дыхании. Возникает ощущение, что она села и написала ее за одну ночь. Безумно грустная книга. Там есть и веселые, смешные моменты. Но в целом это произведение пронизано любовью, ностальгией. Их встреча была судьбоносной. Есть люди, которые как-то притираются, строят отношения, а есть те, которые будто предназначены друг другу. Очень тяжело было это читать. Но такие истории навсегда остаются в сердце, в памяти.
— Любовь должна быть счастливой?
— Она каждый день разная. Что такое счастливая любовь? Это нонсенс. Любовь проявляется в ежедневном преодолении каких-то ситуаций. Бывает, что просто страшно жить. Но человек, который рядом с тобой, дарит тебе свою поддержку. И ты понимаешь, что во-о-о-от такие расстояния между вами преодолеваются. Это любовь.
— Ты влюбчива?
— Я влюбляюсь в людей. В женщин, в мужчин — не важно. Я сюда ехала на машине, увидела мимо проходившую женщину и… влюбилась. Она была такая магическая, правильно выглядела, и от нее шли какие-то флюиды. Мне кажется, это очень важно — очаровываться людьми. Каждый день. И если этого не происходит, уже ничего не надо. И жить не надо.
— Недавно среди девушек был проведен социологический опрос на тему «Каким должен быть настоящий мужчина?»
— Вот! Это интересно!
— Восемьдесят три процента опрошенных сказали, что ответственным, восемьдесят один — заботливым, семьдесят — верным, ну и так далее. А что ты думаешь по этому поводу?
— Честным.
— Решительным?
— А это все включено. Вот первое слово «честь» — и все.
— Как ты считаешь, мужчина должен доминировать в отношениях или ты за партнерство?
— Каждая личность формируется по-своему. Вот я себя сейчас открываю потихонечку. Понимаю, что мне нужно, а что нет. Мне будет тесно, если кто-то будет пытаться меня подавлять или, наоборот, чрезвычайно сильно обо мне заботиться. Мне нужно пространство. И чтобы — как в шкатулочке со специями — любовь, свобода, внимание и забота были дозированны. А иногда надо, чтобы кто-то вправил мне мозг: я же могу что-то себе надумать, нафантазировать. (Смеется.) Поэтому все же самцовая доминантность в мужчине необходима. Следует очень ювелирно выбирать партнера, чувствовать. И не брать его себе, если понимаешь, что что-то не так.
— Когда встречаешь своего человека, сразу чувствуешь, что это он?
— Думаю, что да. Это такое спокойное, понятное чувство. Но личность обновляется через определенное количество лет. И никто не может прогнозировать, будете ли вы вместе всегда или разойдетесь через год. Все зависит от желания людей меняться и принимать друг друга. Вообще, по-моему, нужно просто жить, любить и не терзать себя лишними вопросами. Получать удовольствие от того, что происходит. Иногда страдать. Больно порой бывает. Это нормально.
— Ты можешь жить, не задумываясь о будущем с любимым человеком?
— Я даже такими категориями не мыслю, если честно. Не хочу.
— Сейчас хорошо…
— Да, мне сейчас отлично! (Смеется.)
— Михаил Булгаков учил нас никогда ничего не просить. А теперь психологи советуют противоположное: хочешь — скажи. Ты в каком лагере?
— Я не прошу. У меня женская энергия очень правильно работает: я люблю отдавать — мужчинам, женщинам, детям. Люблю подарки дарить, чем-то удивлять, и мне это тоже всегда возвращается. Стоит подумать — оно уже приходит. Не знаю почему — я ничего не прошу ни у кого. Могу попросить купить воды по пути домой. (Смеется.)
— Многие считают, что институт брака устарел. Что ты думаешь по этому поводу?
— Пойму, когда попробую. Знакомые говорят, что когда появляется штамп в паспорте, то и какое-то чувство ответственности зарождается. А я и так испытываю к нужным мне людям чувство ответственности. Некоторые пары вообще принципиально не расписываются. Они говорят: «Мы вместе, и у нас и так все хорошо». В этом тоже есть своя правда. Интересный вопрос на самом деле. Подумаю.
— Ты романтик? Конфетно-букетный период важен для тебя?
— Да. Это магия момента. Как в кино. Нельзя специально научиться создавать магию в какой-то сцене. Все решается спонтанно. Ну, это правда! Это мой девиз. Позвала меня на площадку моя подруга-режиссер. Я приехала к ней и подарила цветы, потому что у нее первый съемочный день. Такие маленькие чудеса — это приятно и делают жизнь интересней.
— Что для тебя женская сексуальность?
— Это энергия: либо она есть, либо ее нет. И если нет, ты в себе это никак не откроешь.
— Как ты относишься к откровенным сценам в кино?
— Как к работе, как к части истории. У меня нет такого: скорей бы постельная сцена! Вот у меня с Павлом Деревянко скоро она будет, например. И я скажу: «Наконец-то у нас постельная сцена! Дожили!» (Смеется.)
— Тебе легко обнажаться перед камерой? Вообще что сложнее: обнажаться перед камерой физически или эмоционально?
— Зависит от сценария, от режиссера. Допустим, мы снимали достаточно интимную сцену в «Притяжении». И Федор Сергеевич как человек мудрый, правильно чувствующий думает: «Это Ира Старшенбаум — что бы мне сделать, чтобы ей было комфортно?» И мы взяли камеру и зашли в эту комнату вдвоем. Оператор и гример, других людей там не было. Мы снимали вот так эту сцену. Отношение действительно все меняет, всегда. Я — за любые сценарные предложения, если они оправданы сюжетом, готова на многое, на какие-то откровения. Думаю, так происходит преодоление себя. Это твой рост, запечатленный на камеру.
— Ты всегда была уверенной в себе?
— Мне ближе открытость, так скажем. Я и из людей пытаюсь ее вытащить.
— Пишут, что твоя мама — стилист-парикмахер. В детстве ты экспериментировала с прической?
— О, да! Ну, например, я очень талантливый ребенок, и когда сделала себе какую-то новомодную прическу, у меня челочка вот тут чуть-чуть выпала. Я долго думала, что с ней сделать… И наконец отрезала ее так, что она у меня торчала. Так было положено хорошее начало в карьере парикмахера. (Смеется.)
— Готова к экспериментам с внешностью ради роли?
— Конечно. Если режиссер скажет: завтра бреешься налысо и красишься в салатовый — спокойно.
— Легко относишься к переменам во внешности?
— Ну да! А что? Всю жизнь с одной прической ходить?..
— Для съемок телесериала «Крыша мира» тебе пришлось залезть в гроб. Чувствую, для тебя это было несложно…
— Смешно то, что Илюша Глинников иногда забывал меня открывать. Режиссер делал перерыв, начинал объяснять задачу, и тут я подаю голос: «Илюшенька, я все понимаю, но гроб-то можешь открыть! Мне там душно вообще-то». (Смеется.) Почти все артисты однажды оказываются в этом месте… Это как-то двусмысленно прозвучало.
— Как ты считаешь, способности, таланты можно в себе развить?
— У тебя может быть талант в общении с людьми, в кулинарии, музыке, где угодно. Но если его нет, откуда ему взяться? Есть в принципе очень одаренные люди, которые могут многое: играть в кино, петь, танцевать, рисовать… Им даже необязательно учиться для этого. Столько режиссеров, операторов, актеров, которые ничему не учились и при этом невероятно талантливы. Мы смеемся иногда, что у нас клуб людей без образования. Наверное, надо просто мечтать и делать, делать и мечтать.
— У тебя есть список того, чего ты хочешь добиться в жизни?
— Трое детей, два «Оскара». (Смеется.) Это самое главное. Подвести черту где-то лет в девяносто, куря сигарету, смотря и на то, и на другое. Результат должен быть феноменально потрясающим. Но главное — по пути кайфануть как следует!
