Кира Найтли: «Мне не стыдно за свою страсть к выпивке»
О вынужденном перерыве в карьере, дочери Эди и принудительной психотерапии — в интервью
Хрупкая британская красотка Кира Найтли — одна из тех удивительных женщин, которым удается буквально все, за что они ни берутся. Актерская карьера, в которую девушка пришла сознательно, складывается блестяще — по крайней мере, на счету Найтли уже две номинации на «Оскар». В скором времени на экранах появится долгожданная картина «Призрачная красота», благодаря выходу которой амбициозная Найтли планирует с триумфом вернуться в список самых востребованных и привлекательных актрис современности.
— Кира, здравствуй! Знаешь, многие до сих пор боятся брать у тебя интервью. Видимо, так сложилось исторически — все твои беседы с журналистами выходят…
— Слишком интенсивными, напряженными, верно? Это так, но сейчас я гораздо более спокойная, чем, например, до двадцати пяти лет. Тогда я была довольно невротической личностью. Очень болезненно реагировала на критику, на любое замечание, особенно касающееся моей работы, была готова сорваться в бой.
— Тебя изменила беременность?
— Знаю-знаю, все молодые матери так говорят. Конечно, беременность меня изменила, но если вернуться к тому, о чем говорили мы — о моем крайне склочном максималистском характере, — то все произошло раньше. Просто в один день я проснулась и поняла, что больше не хочу быть нервной, дерганой, вечно обиженной жертвой, которой надо отстаивать свое место всегда и во всем. К тому же к двадцати пяти у меня уже сложилась прекрасная карьера… Но привычка бросаться в любой спор, отвечать на каждое слово потоком слов у меня сформировалась с детства.
— Так что же произошло? Что-то неожиданное?
— Именно! Самое неожиданное событие в мире. (Смеется.) Помню этот день, как будто он был вчера. Мой день рождения, мне исполняется двадцать пять. Я проснулась, и… знаешь, как будто все встало на свои места. Мы с друзьями пошли в боулинг. У нас была организована довольно глупая вечеринка с караоке (которое я, кстати, просто терпеть не могу) и кучей воздушных шаров. Много кексов. Много выпивки. Было просто отлично. И среди всего этого праздника у меня будто озарение случилось. Очень ясно помню тот момент. Момент, когда я встала на правильный путь.
— Знаешь, откровенно говоря, странная история. В основном люди, которые решили начать менять свою жизнь и отношение к ней, переживают какой-то сильный стресс.
— Да я сама себе не верю! Но я заставлю вас поверить. Просто в один прекрасный день я встала с кровати и пошла встречать новый день — новым человеком. Очень надоело постоянно ныть. Так отчаянно захотелось быть счастливой, что внезапно все эти глупые присказки про «хочешь — просто будь им!» стали реальными. Нет никакого секрета радости. Хочешь — просто радуйся.
— Я тебе не верю.
— Ты просто знаешь, что помимо собственного желания мне помогла психотерапия. (Улыбается.) Кстати, я этого и не скрываю, рассказываю на каждом углу. Думаю, это ответственно, по-взрослому — а мне тогда очень хотелось чувствовать себя ответственной и взрослой, а не дурацким тощим подростком.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, психотерапию. Это же осознанный шаг, очень зрелый, как мне кажется. После работы с психологами все мои комплексы оказались на поверхности — и я смогла их побороть. Так, например, кто бы мог подумать, что я очень робкий и застенчивый человек?
— Сказать откровенно, нет. Для застенчивой персоны ты довольно часто обнажаешься перед камерами.
— Но ведь ты понимаешь, что это всего лишь игры разума? Я пытаюсь таким образом убрать свои страхи и комплексы. Выходит, кстати, на «отлично». Про обнажение я тебе позже расскажу. Спроси обязательно. (Смеется.) А так — я действительно долгое время была болезненно застенчивым человеком. Видимо, отсюда и моя агрессия к журналистам. (Улыбается.) И у меня ушло много лет, чтобы пройти через это, принять и преодолеть. На самом деле тут действительно проделана огромная работа — но ты не думай, я себя не хвалю, я просто рассказываю. Выбросить из своей чертовой головы все эти «должна» — это нечто. «Я должна одеваться так, а не так», «Я должна накраситься», «Я должна быть более женственной». Во всех этих мнимых обязанностях можно утонуть, так и не ощутив удовольствия от жизни.
— Ты действительно кажешься более расслабленной, чем обычно. Значит ли это, что мы можем поговорить о твоей личной жизни? Помню, ты довольно резко отвечала на все вопросы о бойфрендах, чуть ли не «я не имею понятия, кто этот человек». Сейчас все изменилось?
— О да! (Смеется.) Я отлично помню, как отвечала подобным образом. «Никогда о таком не слышала!» Мой супруг (тогда он был в статусе приятеля) очень удивился, прочитав подобное. Сказал: «Не знаешь меня, говоришь? Нам стоит познакомиться поближе?» И сделал предложение. Помнится, когда-то я обещала прессе, что как только в моей жизни появятся муж и дети, я стану более открытой к обсуждению личной жизни. Так вот, получайте!
— Сейчас немногие молодые люди решаются на заключение официального брака. Вроде как проще и приятнее оставаться просто парой. А вы с Джеймсом Райтоном довольно скоро по нынешним временам объявили о помолвке. Сейчас вы вместе уже пять лет. Как тебе в роли жены?
— Прежде всего скажу, что брак вообще ничего не меняет. Просто у вас не возникает юридических проблем — будучи супругами перед лицом закона, вы на государственном уровне самые близкие друг другу люди. Можете, например, спокойно навещать друг друга в больницах. (Смеется.) Наша жизнь с Джеймсом — это обычная жизнь самых обычных людей. Мы даже готовим дома, причем он в этом деле гораздо круче меня.
— А как вы познакомились?
— Надеюсь, наша дочь никогда этого не узнает. (Улыбается.) Мы встретились на званом ужине, нас познакомил один общий приятель. Кстати, это важно! Нас свел парень по имени Тим, а не Алекса Чанг (Алекса Чанг — модель, телеведущая и журналист. — Прим. авт.). Просто отчего-то все журналы уверяют, что именно она нас представила друг другу. Так вот мы были очень пьяны. Вроде бы обсуждали литературу или что-то такое. Сказать честно, я плохо помню тот момент. И мне нечего будет рассказывать внукам.
— У тебя была лихая юность?
— Еще какая! Я начала сниматься в раннем возрасте, и мне отчаянно не хватало веселья — пьянок, вечеринок, приключений, бурных романов. У меня довольно демократичные родители, но мне не хотелось их разочаровывать, поэтому я очень-очень сильно старалась быть правильной девочкой. В школе помню себя эдакой зубрилой с книгой под мышкой. А еще ты, наверное, в курсе, что я страдаю врожденной дислексией (нарушение чтения и письма. — Прим. авт.). Это было дополнительным стимулом постоянно учить, отвечать на уроках, быть первой во всем и везде. Я даже поступила в колледж, но начало учебы пришлось на пик моей популярности — так что его пришлось бросить. Получается, одна моя цель — отличная учеба, сменилась другой — стать настоящей актрисой. И выкраивать время на веселье не всегда удавалось. Так что не удивляйся тому, что, когда выпадал свободный вечер, я напивалась вдрызг, танцевала до упаду и просыпалась в незнакомых мне местах. В конце концов, я британка, мне не стыдно за свою страсть к пабам и хорошей выпивке!
— Но сейчас, с рождением дочери, все изменилось?
— Ей уже полтора года, поэтому мы с мужем все-таки выбираем вечера для того, чтобы отчаянно надраться! (Смеется.) Но на самом деле мы с Джеймсом стали действительно гораздо более спокойными и рациональными. В конце концов, мне уже тридцать второй год пошел! Мы с ним наперегонки читаем — Дэвида Фостера Уолесса, Сомерсета Моэма. И это несмотря на то, что по складу характера мы больше технари, хотя оба учились по гуманитарной специальности. У мужа степень по истории и политологии, он большой любитель истории. Прости, о чем ты спрашивала? Просто я все еще сильно влюблена в своего супруга и могу говорить о нем часами.
— Говорят, на твой тридцатый день рождения Джеймс устроил тебе настоящий праздник. Расскажи, как это было!
— Понимаешь, я всю жизнь мечтала стать тридцатилетней. Звучит довольно странно, но это так. Моя мама уверяет, что я уже в пять лет напоминала сорокапятилетнюю мадам, и это похоже на правду. Поэтому мне всегда казалось, что в тридцать произойдет слияние моего внутреннего мира с внешними проявлениями. Словом, я всю жизнь хотела отметить этот день на широкую ногу. Но, как вы знаете, все вышло немного не так, как я рассчитывала. В свой день рождения я была на восьмом месяце беременности. Никакого алкоголя. Никаких танцев! Я заранее была удручена, но Джеймс организовал чудесный обед в одном из моих любимых ресторанов. Пришли около двадцати моих друзей и родных. Все в голос уверяли меня: «Видишь, как можно здорово веселиться, не выпив ни капли!», при этом накачиваясь прекрасным шампанским. Затем всей компанией мы поехали к нам домой, где было огромное количество надувных шариков. Наши пьяные гости полопали их все до одного, кричали «С днем рождения!», громили комнаты, веселились, пили, пили… В итоге нас покинули около трех часов ночи. Это было действительно прекрасно, но немного обидно.
— Вы с мужем похожи?
— Во многом. Но знаешь, он из тех личностей, которые похожи на яркий источник света посреди комнаты. Все к ним тянутся. Я же… в общем, ты понимаешь. Я раздражаю. Я агрессивная. Из тех, кто сидит в темном углу. Говоря объективно, он гораздо лучше меня.
— Помнится, ты заявляла, что после рождения дочери ты наконец приняла себя полностью.
— Да. Эта любовь, которую ты чувствуешь, — она поражает. Это очень первобытная — да, прекрасно подходящее слово! — первобытная любовь. Ты больше не спишь, не ешь, и ты все равно полна сил для этой огромной любви. Что касается принятия себя: как женщина могу вас уверить, что у каждой из нас есть части тела, которые мы ненавидим. Знаешь, смотрим в зеркало и думаем: «О, ну почему у меня такие ноги (или руки, или живот, или что угодно!)» А потом мы проходим через беременность, роды, кормление своего малыша — и совершенно по-другому воспринимаем себя. Сейчас я полностью удовлетворена своей фигурой — да, угловатой, мальчишеской, с острыми коленками и выступающими ключицами, с отсутствием женских соблазнительных изгибов и большой груди. И все благодаря моей Эди.
— Сейчас ты возвращаешься в большое кино после некоторого перерыва. Поменялось ли твое отношение к критике? Помнится, ты очень болезненно воспринимала нелестные высказывания в свой адрес.
— До беременности мне казалось, что я на сто процентов кайфую от своей работы. У меня было много шикарных проектов. Мне очень повезло с Джорджем Лукасом и «Звездными войнами», которые открыли мне дорогу в большой мир кино. Я получила истинное удовольствие, снимаясь в «Играй, как Бекхэм», в «Пиратах Карибского моря», в «Анне Карениной». Но этот кайф омрачали критики и антифанаты, я была зависима от мнения толпы людей, готовых рассказать мне, что, где и как я неправильно сделала. Помню скандал с режиссером Джоном Карни, который во всеуслышание стал обвинять меня в непрофессионализме и неумении играть. Это было очень обидно. Но сейчас я смотрю на это совершенно по-другому. Когда-то я спросила себя: «А кто вообще все эти люди, которые злословят? Некоторые люди наслаждаются моей игрой, некоторые нет. Буду стараться для тех, кому я действительно нравлюсь».
— Ты планируешь продолжать сниматься в больших блокбастерах вроде «Пиратов»? Или сосредоточишься на проектах типа «Опасного метода» или «Призрачной красоты», которая скоро выйдет? Так сказать, что победит: массовое кино против серьезного?
— Не уверена, что готова погружаться в блокбастер, несмотря на то, что как зритель я обожаю такие фильмы, как «Пираты». Просто это отнимает много сил и времени, которые пока я хочу посвящать Эди. Но в целом в самое ближайшее время я хочу вернуться в актерство на сто процентов. Я планирую работать — и работать как можно больше. Это своего рода зависимость, которой я всю жизнь хочу быть подверженной. Я готова быть актером без гонораров — деньги в этой профессии далеко не главное. В конце концов, есть иные способы заработка.
— Ты говоришь о своей карьере модели?
— Именно. К слову, я очень удивилась, когда Chanel позвали меня стать их лицом. Но мое удивление не шло ни в какое сравнение с шоком моей мамы, которая знает меня исключительно как сорванца в мужском комбинезоне. И она всегда напоминает мне сменить одежду на более женственную, когда я собираюсь на интервью.
— И все-таки как ты думаешь, почему они выбрали именно тебя?
— Во мне странным образом сочетается приземленность и гламур — по крайней мере, так сказали мне мои агенты. (Смеется.)
— А расскажи о своих отношениях с родителями. Говорят, вы очень близки.
— Мои родители очень помогают мне. Взять хотя бы папу, благодаря которому я обрела это странное имя. Кира — вы никогда не задумывались, что это не очень по-британски? Мой отец был страстным поклонником советской фигуристки Киры Ивановой и заставил маму зарегистрировать меня именно так. Но мама немного спутала написание (вместо Kiera записала как Keira. — Прим. авт.). Папа был крайне недоволен этой орфографической ошибкой. Но, пожалуй, в этом вся я. Сплошная орфографическая ошибка.
— А мама? С ней у тебя какие отношения?
— Именно она научила меня любить помаду — единственное средство из декоративной косметики, которое я обожаю и признаю. Это как идеальное оружие, направленное в мир, как броня. Когда у матери выдавался не самый удачный день, что-то шло не так, она подходила к зеркалу и красилась красной помадой. И до сих пор я поступаю так же.
— Есть ли у тебя любимые киногероини? Может, Каренина или Лара из «Доктора Живаго»?
— Я строго отношусь к собственным работам, поэтому не смогу сказать тебе, кто из сыгранных мною дам мне ближе. Наверное, Каренина дальше всех по темпераменту. Ну и суицидальные настроения — не мое. А вот в общем отвечу. Я обожаю Скарлетт О’Хара из «Унесенных ветром». Она — мой кумир. Она настоящая стерва, которая делает исключительно то, что хочет, несмотря на всеобщее неодобрение. Каждый хочет жить как Скарлетт, не правда ли?
