Агриппина Стеклова и Владимир Большов: «Близкий человек — всегда 'мальчик для битья»
Актеры рассказали в интервью о том, что питает их творческую семью
Агриппина Стеклова и Владимир Большов вместе почти двадцать лет. И столько же служат в театре «Сатирикон», где и познакомились, когда Агриппина пришла на прослушивание, а Владимир заседал в худсовете. К моменту знакомства у Грани уже был сын Данила, а у Володи — дочь Мария. Они росли вместе и считают друг друга самыми близкими людьми. И профессию выбрали одну. Данила служит в МХТ им. Чехова, снимается в кино, а Маша недавно стала актрисой театра «Мастерская Петра Фоменко».
— Граня, Володя, мне кажется, не так давно у вас снова начался молодоженский период. Я имею в виду отсоединение детей. Владимир: Не знаю, согласится ли со мной Агриппина, но скажу, что этот период у нас и не прекращался. А что, разве дети мешают романтическим отношениям?
Агриппина: Безусловно, романтика присутствовала всегда, но времени непосредственно для самих себя сейчас стало больше. Хотя бы по той причине, что дети не все время рядом. Но они постоянно на связи. Особенно если у них возникают проблемы, тут же нарисовываются и иногда даже приезжают, чтобы пережить это с нами. Мы ощущаем мощную привязанность к ним, а они — эмоциональную нехватку нас.
— Почему они решили жить отдельно?
Владимир: Стали зарабатывать, почувствовали свою независимость, решили ее подчеркнуть.
Агриппина: Это их путь. И я считаю, что это правильно и здорово. Взрослые дети должны жить отдельно. Они довольны, мы — тоже. Конечно, их переезд — серьезный шаг, ведь учиться жить одному — маленькая наука. У Данилы это вообще совпало и с окончанием института, и с уходом из «Сатирикона». Он во всех смыслах сказал: «Я хочу уйти из дома». Чтобы выйти из зоны комфорта.
Владимир: У нас с Граней установка — не вмешиваться в жизнь детей. И когда они поступали в вуз, и когда учились, мы очень осторожно участвовали в этом процессе только на уровне советов. Никакого давления на них не оказывали. Когда Даня сказал, что не хочет оставаться в «Сатириконе», потому что мы тут работаем и он вроде как под крылом и не желает выглядеть маменькиным сынком, — я его понял.
Агриппина: Я не согласна с Володей. Даня с удовольствием поработал бы с нами на другой территории. Просто «Сатирикон» — тоже его дом, он в нем ощущал себя как ребенок, который с четырех лет здесь рос, и все ему здесь близкие. Он почти одновременно ушел из обоих отчих домов. Он считал, что даже роль Ромео далась ему легко, а ему хотелось более сложного пути.
— Граня, не потому ли ты тоже активно работаешь на стороне? «Тартюф» на Малой Бронной, «Гамлет» в Ермоловой, в октябре премьера в Театре Наций… И это не полный перечень.
Агриппина: Да, наверное, мне тоже интересно частично лишать себя комфорта и спокойствия. (Улыбается.) При всей любви к родному дому меня это питает, дает возможность открывать в себе что-то новое, работая с абсолютно разными режиссерами и новыми партнерами в чужом пространстве. Это полезно. И я рада, что меня приглашают. Вот сейчас репетирую в Театре Наций, о котором, если и не мечтала, то очень хотела попробовать там себя. Я с огромным уважением отношусь к художественному руководителю Евгению Миронову, а сам театр давно вызывал у меня огромное любопытство. Мне предложили великолепную роль в прекрасной пьесе довольно известного польского драматурга Гамбровича. Я впервые работаю с зарубежным режиссером — Гжегожа Яжина. И это новый непростой опыт, требующий дополнительных усилий.
— Дети похожи на вас по своим проявлениям?
Агриппина: Мне кажется, они оба очень похожи на нас. Люди, которые давно нас знают и могут сопоставить факты, понимают, что Данила никак не может быть биологическим сыном Володи, и все равно заходят в тупик. Например, в МХТ говорят про Даню: «Он же разговаривает как Володя, смеется как он, шутит так же». Что касается меня, то сын — моя отлитая копия, он нашей породы, в деда. А Маша похожа на Володю.
Владимир: Да, согласен. Недавно был случай, дочка пошутила — на мой взгляд, неудачно. Я отругал ее, бросил трубку. Прошло время, я успокоился. А Машка говорит: «Пап, а я не понимаю, а чего ты вообще обиделся? Это была шутка в твоем духе». И, подумав, я понял, что она права.
— Володя, как, на твой взгляд, Маша от Грани что-то взяла?
Владимир: Думаю, да. Но это же происходит незаметно. Мне кажется, что есть женщины мудрые сердцем, это выражается в какой-то жертвенности. У Маши есть такое качество, и считаю, что она его взяла у Грани.
Агриппина: Хотя мы с Машей внешне очень разные, но когда я вижу, как она выглядит, одевается, какие вещи ей нравятся, понимаю, что это сформировано не конкретно мной, но моим примером. Я разбираю шкаф, раскладываю на несколько кучек вещи, предполагая, что вот это платье, например, может подойти Марии, а это точно нет. Но она берет все. Я говорю: «Оно не сядет на тебя, потому что у меня сорок восьмой размер, а у тебя сорок второй», — но она фантастическим образом убеждает меня в обратном. Конечно, на ней оно смотрится свободнее, но тоже очень гармонично и хорошо. Я точно угадываю, что понравится Володе. И всем членам нашей семьи выбираю парфюм. Очень люблю ароматы, ориентируюсь в них прекрасно.
— Володя, а ты, по-моему, умеешь угадать с вещью для Грани…
Владимир: Я?! Нет. Я знаю ее магазины. И продавщицы мне говорят, что Граня, например, мерила вот этот костюм, но у нее не хватило денег. Тогда я его покупаю. Это упрощает задачу. И потом с годами у нее гардероб растет. Что-то, правда, Машка подчищает, но все равно труднее угодить. Вроде бы уже все есть, хотя понятно, что женщине всегда мало. Мы, мужчины, рационально подходим к вопросу: «Если у тебя есть шуба, зачем тебе еще одна?».
Агриппина: Да, он говорит: «Ой, какое красивое платье! Гранечка, очень тебе идет, но у тебя же такое есть?!» (Смеется.)
— Володя, а в каком стиле или в чем именно тебе сейчас больше всего хочется видеть Граню?
Владимир: Обнаженной. (Смеется.)
Агриппина: Смешно, я даже не ожидала. (Хохочет.)
— Вам сейчас важно, как выглядит каждый из вас?
Агриппина: Я думаю, то, как выглядит мужчина, это лицо женщины. Если он некрасиво, неряшливо одет — это камень в ее огород. Мне это важно и в отношении Володи, и Данилы, и отчасти даже папы. Чувствую себя некомфортно, если категорически не нравится, как выглядит близкий мне человек.
— Говорят, для того чтобы сохранить чувства и семью, нужно работать над отношениями. У вас какая-то работа проводилась?
Владимир: Я бы назвал это не работой, а просто умением находить компромисс.
Агриппина: Семейная жизнь — это непросто. Хотя, с другой стороны, и не сложно, надо «всего лишь» любить. И непременное условие — слышать партнера и чем-то ради него жертвовать.
— Но никогда ни на секунду не было мысли разбежаться?
Агриппина: Нет!
Владимир: Хотя без конфликтов и споров мы не обходимся. Но порой даже, если ты считаешь, что прав, надо уступить. Наверное, я ничего нового не сказал.
— И на предмет чего обычно случаются ссоры?
Владимир: Как только начинается совместное творчество, репетиции, тут же возникают трения. Две очень яркие личности на одном поле, вот и вспыхивают искры.
Агриппина: Мне кажется, что для нас совместный творческий процесс должен быть исключен. (Смеется.) И, к счастью, такое редко случается. Хотя мы порой заняты в одних спектаклях, но никак там не соприкасаемся. Как партнеры существуем только во «Всех оттенках голубого», и еще давно — в спектакле «Жак и его господин». Это тоже был ужас.
— Граня, но сейчас ты играешь в новом Володином спектакле. Зачем тогда?!
Агриппина: Играю, на свою беду. (Смеется.)
— Но это же дело добровольное или все произошло волевым решением мужа и режиссера?
Владимир: Нет, конечно, не волевым. А потом случился конфликт, после которого мы и сделали вывод, что с совместной работой покончено. Но ничего, видишь, сидим вместе, друг друга не убили. Спектакль идет, слава богу.
Агриппина: Мы не вариант пары Ольги Ломоносовой и Паши Сафонова, когда она его вдохновляет, а он ее чувствует как никто из режиссеров.
— Володя из тех режиссеров, для которых близкий человек как «мальчик или девочка для битья»? Или просто ждет от тебя больших достижений?
Агриппина: Мне кажется, близкий человек, будь то муж, жена, сын или дочь, отец или мать, — всегда «мальчик для битья». Это подсознательно происходит. А я не готова быть крайней. Я хочу заниматься творчеством, пусть в некомфортных условиях, но чтобы меня ругали и поощряли так же, как остальных. То есть быть на равных.
Владимир: Когда вокруг собираются посторонние люди и ты как режиссер должен их организовать, нужны крепкий тыл и поддержка. Близкий человек в первую очередь должен тебя понимать, и ты должен тратить на него меньше сил, чем на других. А когда происходит по-другому, это вызывает раздражение.
— Володя, ты скуп на хорошие слова для Грани в своем спектакле?
Владимир: Заслуженно хвалю, но не больше.
Агриппина: Чтобы быть объективной, скажу так: нет, он не скуп, но и не сильно щедр. (Смеется.) И я получаю, как мне кажется, комплиментов на равных, а тумаков больше. Кого-то это стимулирует, меня — нет.
— Володя, ты помнишь в красках тот день, когда первый раз увидел Граню?
Владимир: Конечно. Она показывалась в театр, а я заседал в худсовете. Она вышла на сцену и играла Дульсинею, прекрасно играла.
Агриппина: И поэтому он проголосовал, чтобы меня не брали.
— То есть все произошло через сцену.
Владимир: Нас просто как два локомотива подвело друг к другу, и произошел взрыв.
Агриппина: Я его тоже сначала на сцене увидела. Меня взяли в театр, он репетировал в «Ромео и Джульетте» Меркуцио. Я ходила и смотрела репетиции, он был наглый и борзый Меркуцио.
— И так же нагло завоевывал тебя?
Агриппина: Нет, тогда еще не завоевывал.
Владимир: Так, подкатывал. Халатик подарил. Просто сделал широкий жест.
Агриппина: А скоро двадцать лет совместной жизни будет. И десять лет венчанию.
— Почему вы это сделали? Почувствовали, это может что-то добавить в отношения?
Агриппина: Думаю, да. Время пришло. Наш брак не был зарегистрирован, и до поры до времени мы не ощущали в этом необходимости. А потом решили, что если уж как-то узаконивать наш союз, то перед Богом, а не перед государством.
— После этого что-то изменилось?
Агриппина: Наверное. Я стала женой, психологически это что-то меняет. Раньше все-таки была подругой, любимой.
Владимир: Я тоже ощутил, что держу ответ за любимую женщину еще и перед кем-то свыше.
— Помню, как раньше, расставаясь, вы тратили чуть ли не все свои гонорары на часовые телефонные звонки. Сейчас так же скучаете друг по другу?
Владимир: Да, скучаю.
Агриппина: С одной стороны, появились мощнейшая уверенность друг в друге и тотальное доверие. И это наполнило душу покоем и дало возможность какое-то время спокойно, без истерик существовать отдельно. А с другой стороны, мы уже так привыкли друг к другу, что когда расстаемся — ощущаем сильную нехватку в общении.
— Можете сказать, что знаете друг про друга абсолютно все? Или остались какие-то потайные уголки?
Владимир: Что за примитивизм, что за человек такой, про которого знаешь все?!
Агриппина: Какая-то маленькая зона, маленькая частица души, если говорить пафосно, обязательно должна быть закрытой, только твоей. Но мы и сами себя до конца не знаем. Как я могу сказать, что изучила Володю на сто процентов? И потом, мы же меняемся, развиваемся, возраст что-то привносит.
— В чем вы изменились и в чем остались прежними?
Владимир: Граня как была талантливая, так и есть. Как была любящая женщина, так и осталась. Как была красавицей, так и осталась. Как была трудоголиком… Иногда ее даже жалко, мне хочется, чтобы она остановилась, вытянулась на диване и немного полежала. Но самое замечательное в ней то, что она меня любит. (Смеется.)
Агриппина: Прямо как Лариса в «Бесприданнице» о Карандышевеве! (Смеется.) Володя повзрослел и помудрел, стал терпимее. Хотя порой мне так не кажется, но буду так думать. На мой взгляд, тотальных перемен ни в его характере, ни в его личности не произошло.
— Вы построили дом. Кто и какое участие принимал в процессе?
Владимир: Мне кажется, и в квартирном строительстве, и сейчас, в оформлении дома, мы разделили обязанности. На мне была вся грязная работа: строители, фундамент, бревна. А на завершающей стадии, когда происходит выбор окон, дверей, света, обоев, вступила Агриппина.
— Полностью ей в этом доверяешь?
Владимир: У нас уже есть опыт ремонта квартиры, так что я знаю, что у жены хороший вкус. Хотя шторы мы выбирали вдвоем два часа, но последнее слово все равно осталось за Граней.
Агриппина: Я советуюсь с Володей. Мне порой сложно принять решение, я же не профессионал. У нас есть друг — дизайнер-декоратор, который хорошо знает наши вкусы, потребности и чувствует, что бы нам хотелось видеть в доме. И вот он часто дает свои мудрые советы. Но порой что-то обсудить с ним невозможно он занят, в отъезде, — и тогда с кем еще я могу посоветоваться? Только с мужем, который будет жить со мной в этом доме.
Владимир: В Нормандии она купила покрывало год назад, я даже не помню, как это произошло. Но она сказала: я куплю — и все.
Агриппина: Я сказала, что без него умру. (Смеется.) Володя говорил: «Гранечка, ты, конечно, молодец, но ты спальню будешь под покрывало строить?». Я ответила: «Да». Я поняла, что не могу без него, потому что оно прекрасно. И сейчас это хит дома!
— Что для вас дом — место для неспешного отдыха, для приема гостей или нечто другое?
Владимир: Мы еще этого толком не поняли, потому что там не жили.
Агриппина: Пока хочется просто там побыть. Дом — это прекрасно, но за впечатлениями нужно все-таки куда-то ездить. Я никогда не понимала, а чем старше становлюсь, все меньше понимаю своего папу, который не отдыхает совершенно. Это для меня настоящая загадка. А как же эмоциональная подпитка новыми впечатлениями? Возможность побыть вдвоем в другом пространстве, в другом измерении, с другим пейзажем за окном? Это не пустые слова, мне это необходимо. Нужно как-то обновляться.
Владимир: Когда ты спрашивала: «Все ли вы знаете друг про друга?» — я подумал, что у меня есть маленький секрет, который я сейчас раскрою Гране. Я запустил в пруд сорок одну рыбу породы белый амур. Пруд стал зарастать немного, а эта рыбка ест траву. И еще купил трех декоративных уток, они у меня сейчас там плавают.
— Мне кажется, вам надо «Сатирикону» отдать дань за ваше счастье.
Владимир: Еще дань?! Все мало? (Смеется.)
Агриппина: Мы отдаем ее постоянно. Я все думаю: «А за что?». Теперь поняла.
— Граня не раз говорила, что может себя назвать счастливой женщиной, а выражение «счастливый мужчина» в принципе звучит реже…
Владимир: Почему? У меня в совместной с Граней жизни было несколько периодов, когда я про себя буквально произносил: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!»
