К своим сорока годам Максим Аверин уже может писать мемуары. Не потому что собирается на пенсию — Максим по-прежнему один из самых занятых актеров в стране, — а по причине внушительного житейского опыта, который он получил в процессе работы в театре, кино и на телевидении.

У меня нет цели мелькать, меня и так много в телевизоре. Если я в кадре, то должен понимать: почему я там? Вот недавно был на встрече с поэтом Андреем Дементьевым. Он мне сказал: «А ты настоящий!» А почему? Да потому что не делаю различия между кадром и жизнью. Потому что вырос в кино. И мне всегда было странно видеть хорошего человека на экране и полное дерьмо в жизни. Я не понимал, почему у некоторых возникает такая разница? Так что в кадре и на сцене — это я! Настоящий! И я понимаю, почему это делаю. Наверное, поэтому за куском хлеба я уже не бегаю.

Работа держит меня в форме. И еще спорт, которым я иногда балуюсь. Правда, последний раз это было давно. (Смеется.) Еще баня! Это прекрасно! Бассейн. Очень хорошо, что в Ярославле, где снимаюсь сейчас, в моем распоряжении и бассейн, и прекрасный массажист. А настоящих мастеров можно по пальцам пересчитать. Он в возрасте уже, но делает все, чтобы я держал спинку прямо. У меня был период — мне тогда исполнилось двадцать девять лет, — когда я с кровати не вставал, а сползал с нее. И повезло: в обычной поликлинике нашел врача, который меня буквально поднял. Поставил на ноги. Теперь проблемы со спиной случаются редко. Обычно только лишь из-за сильной усталости.

Я обожаю костюмы. Но для меня важно быть не просто в костюме, а в костюме с какой-то деталькой. Обожаю мешковатую одежду. Совсем недавно, когда был в Израиле на гастролях, в антикварной лавке купил сумку. Все сказали, что я обалдел. Это почтовая французская сумка. Вся в дырках. А я обожаю баулы. Я ухожу утром и прихожу поздно ночью. Поэтому у меня в сумке должно быть все для жизни, даже зубная щетка. Там грим, какие-то детали, аксессуары, пара очков, обязательно два флакона парфюма. Почему два? Потому что я не знаю, какое у меня будет настроение. Различных ароматов у меня очень много. Мне говорят: «Вот вы с Райкиным на пару собираете!» Но это не так, нет, просто я люблю запахи. Про меня говорят, что сначала выходит аромат на сцену, а уже за ним Максим Аверин. Вот и сегодня на мне этот запах. А Володя Большов, муж Агриппины Стекловой, говорит обычно: «О, опять в театре „плесенью“ воняет, где-то рядом Аверин».

Максим Аверин уже может писать мемуары

Геннадий Авраменко

Я помню, как крутили песни Владимира Высоцкого на катушках. И, кроме Аллы Пугачевой, ничего лучше мы в те времена и не знали. Потом пришла юность, где в нашу жизнь ворвались «Браво» и «Кино». Помню, пошли мы в Дом кино на закрытый просмотр фильма «Асса». Я ничего не понимал, кроме одного: это круто! Спустя время я начал с уважением относиться к любой музыке. Что-то категорически не принимать. Хотя все, когда выпивают в компании, ставят ту музыку, которую «категорически не принимают». А? Мне это нравится! Потом уже Рахманинова открыл для себя. А иногда врубаешь «Самый лучший день» Лепса — и жить хочется. Главное, чтобы это было сделано талантливо. Мне кажется, вот главный принцип отбора.

Ненавижу девяностые. Мои лучшие годы, мне шестнадцать лет, иду по Арбату, я первокурсник, поступил, а рядом падают витрины магазина «Весна», потому что снайперы стреляли. А весь Калининский проспект был в палатках, а в них пластмассовые фаллосы китайские продавали. Ужас! Ты не понимаешь — что это? Почему?

Мне не стыдно за проект «Три аккорда». И в Израиле, Америке интеллигентные люди спрашивали меня: «Максим, когда же наконец прозвучат эти ваши «Три аккорда»? Я был удивлен. Шансон действительно всенароден. И мне, например, очень интересно общаться с Александром Розенбаумом. Он интереснейший, образованнейший человек. Рассуждает мудро. Ему класть на всю суету. Он поэт, музыкант. Или Александр Новиков? Они реально крутые мужики, которых так мало стало на экране и в жизни.

Сейчас все развлекают, а хочется, чтобы кто-то иногда сказал что-то серьезное. Мы все веселимся, боясь быть настоящими, серьезными. Пришло время этого «как бы». Вот мы и проживаем свою жизнь как бы. А я не хочу так жить! И не живу так! Я живу и дышу полной грудью. Может быть, поэтому свое сорокалетие я встретил исключительно с положительными эмоциями.