Второго июля, в жаркий летний день, пятьдесят пять лет назад выходец из интеллигентного и тихого городка Оук-Парк близ Чикаго, известный на весь мир писатель Эрнест Хемингуэй, свел счеты с жизнью при помощи своего любимого ружья. Ему был шестьдесят один, и до своего шестьдесят второго дня рождения мужчина не дожил двадцать дней. Таким же образом ушли из мира его отец, брат и внучка…

Удивительная ирония судьбы: Эрнест Хемингуэй отчаянно убегал от образа отца, стараясь всем своим существом доказать, что он не такой — не мягкий, не податливый и тихий, а настоящий мужчина, способный на поступок. И как закончилось это бегство длиною в жизнь? Отец и сын, столь непохожие и так поразительно близкие, окончили свои дни одним и тем же способом. Потомки семьи уверены, что над ними властвует фатум, злой рок. Но, может быть, дело в другом — в естественной схожести и влиянии друг на друга судеб родных людей, которое сильно, несмотря на все отговорки и отчаянное нежелание его признавать?

Будущий символ так называемого потерянного поколения, тех, кто видел две мировые войны и рано познакомился со смертью и болью, родился в добропорядочной семье. Ничего не предвеща-ло того, что юный Эрнест, один из четырех детей Кларенса и Грейс Хемингуэй, станет тем, кем в итоге стал. Его отец занимался медициной, а мать была поглощена воспитанием отпрысков. Впоследствии писатель подробно описывал свое детство, чем приводил в ярость благочестивых родственников. Очевидно, больше всего родителей возмущало, что их сын посмел реализовать свои мечты и планы — увы, ни у Грейс, ни у Кларенса это не вышло.

Разбитые мечты

История семьи Хемингуэй может показаться многим до боли знакомой. Непритязательный, скромный любитель природы, тихий коллекционер доктор Кларенс в несвойственной для себя настойчивой манере добился руки (но не сердца, как окажется потом) амбициозной, своенравной девушки с будущим оперной дивы Грейс Холл. Молодая долго раздумывала, что предпочесть — традиционные семейные ценности или обещание славы, и в итоге страх победил честолюбие. До конца своей жизни Грейс будет недолюбливать своего мужа за то, что когда-то ради него отказалась от света софитов и аплодисментов. Впрочем, и сам доктор Хемингуэй не смог реализовать себя в полной мере. Так и жили эти два несчастных, но выполнивших свой долг перед консервативным американским обществом человека. Грейс мало занималась хозяйством, но с радостью пускалась в грандиозные строительства и ремонты, пытаясь хоть как-то добиться красивой жизни. Доктор старался проводить все свое свободное время на природе, за рыбалкой или охотой. Собственно, он и привил юному Эрнесту страсть к естественным наукам: мальчик стал его спутником и помощником в дни долгожданных вылазок в леса. «Не реви! Когда больно настолько, что невозможно сдержать слезы, — свисти» — такой совет дал Кларенс своему сыну, и после Эрни замечал, что папа постоянно насвистывает какие-то мелодии. Не было этого только летом — когда мужчины отправлялись на озеро Валлун. Там, в атмосфере свободы от всевидящего ока миссис Хемингуэй, Эрни с отцом чувствовали себя счастливыми.

Матери, создавшей в своем доме светский салон, так и не удалось привить сыну любовь к музыке: Эрни ненавидел занятия по виолончели и в церковном хоре. «Она целый год не пускала меня в школу, чтобы я учился музыке. Думала, что у меня есть способности, а у меня не было никакого таланта», — скажет спустя годы уже пожилой писатель. Образ матери прослеживается в творчестве Хемингуэя достаточно четко — как и его отношение к этой властной и капризной женщине. Самому Эрнесту казалось, что именно она довела отца до самоубийства — человека, которого он боготворил несмотря ни на что.

В конечном итоге Грейс полностью овладела волей своего мужа. Родители единым фронтом выступили против своенравного сына, который не пожелал идти ни по стопам матери, ни по стопам отца. К двадцати одному году Эрнеста выдворили из дома — за нежелание учиться в университете и вести благообразный образ жизни. До конца своих дней Грейс и Кларенс на чем свет ругали сына, который в своих произведениях использовал «грязные», «неприличные» слова.

Первый выстрел

Любовь к сочинительству проявлялась в Эрни с юных лет. Как-то на вопрос, помнит ли он, когда решил стать писателем, Хемингуэй ответил: «Нет, не помню. Я всегда хотел им быть». Его путь к всемирной славе и «нобелю» начался с работы в заштатной газетенке «Канзас-сити» в качестве полицейского репортера. Сочные, полные жизни заметки о быте бандитов и проституток, уличных нищих и других маргиналов — вот что стало основой его неповторимого литературного стиля. Впрочем, он ненадолго задержался в Канзасе — к тому времени Европа погрузилась в пучину Первой мировой войны, и наш герой (которого, кстати, не приняли в армию из-за плохого зрения) отправился на фронт в роли водителя санитарной машины Красного Креста. Свои впечатления от этого опасного путешествия писатель описал спустя несколько лет в легендарном романе «Прощай, оружие!». Совершая героический поступок — спасение итальянского снайпера из-под вражеского огня, — Хемингуэй был сильно ранен, доставлен в госпиталь и вскоре командирован домой. О молодом человеке, на теле которого было более двухсот ран, писали все большие газеты и журналы. Но несмотря на награды и почести, сам Эрни осознал, что «был большим дураком, отправившись на ту войну».

Семья, с которой он так драматично расстался, приняла его в свое лоно. Но скоро вспыхнул новый конфликт — мать так и не признала в сыне мужчину, военного и писателя, самостоятельного и повзрослевшего человека. В итоге произошел окончательный разрыв: Эрнест переехал в Чикаго, женился на пианистке Хедли Ричардсон, отправился в Европу. Оттуда писатель посылал родителям свои рукописи — но и Грейс, и Кларенс в штыки воспринимали то, что выходило из-под пера их отпрыска. «Мне казалось, что своим воспитанием я ясно дал тебе понять: порядочные люди нигде не обсуждают свои венерические болезни (герой романа Хемингуэя был болен гонореей. — Прим. авт.). Оказывается, я жестоко заблуждался», — возмущался отец. «Что ты пишешь? Затем ли я рожала тебя, чтобы ты писал такие отвратительные вещи?» — вторила супругу миссис Хемингуэй. После этого в тихий Оук-Парк перестали летать европейские письма от сына, стремительно набиравшего популярность и известность в литературных кругах.

Всем своим поведением — многочисленными романами, свадьбами, произведениями, путешествиями и скандалами — бунтарь Хемингуэй пытался продемонстрировать отцу то, как должен вести себя настоящий мужчина. То, что папа всю жизнь просидел в Оук-Парке, мечтая о лучшей доле, выводило Эрни из себя. Впрочем, пока сын воплощал в реальность все свои фантазии и планы, отец постепенно скатывался в глубокую депрессию. Тем не менее его самоубийство (Кларенс застрелился) стало неожиданностью для всех, в том числе и для 29-летнего Эрнеста. Печальная весть застала его в пути: со своим пятилетним сыном Джоном он направлялся в Флориду. Шок был так велик, что мужчина сдал ребенка проводнику и пересел на поезд в Чикаго.

«Мне всегда казалось, что отец поторопился. Но, возможно, он не мог больше терпеть. Я очень любил его и не хочу высказывать никаких суждений», — спустя двадцать лет написал в предисловии к «Прощай, оружие!» уже маститый писатель.

Дорога смерти

Запал и задор Хемингуэя, его острое желание жить и творить сильно влияли и на любовные отношения. Он принадлежал к тому редкому типу мужчин, которые готовы бесконечно жениться — раз, два, три… В итоге Эрни удалось сыграть четыре свадьбы, и каждую свою жену он боготворил, давал ласковые и смешные прозвища, с каждой пытался сохранить дружеские отношения уже после разрыва. Первая супруга, Хедли, получила имя Шустрый Котик, а их первенец, тот самый, которого Заботливый Папа (так называли писателя и дети, и жены, и любовницы) оставил в поезде, стал Бэмби. Вторая жена, Паулина Пфайфер, яркая красотка, модель, богачка и модница, некоторое время жила с Хедли и Эрни. Хэм не стремился разрешить конфликт и выйти из этого любовного треугольника, полагая, что женщины сами разберутся и решат, кто из них лишний. Первая жена капитулировала, и Пфайфер стала официальной супругой писателя, родив ему двух сыновей. К слову, чем дальше — тем более отчаянных женщин выбирал Эрнест. После Паулины в его жизни появилась военная журналистка Марта Гельхорн, с которой они вместе побывали в огне Второй мировой. Сам Хэм признавался, что именно такую женщину описывал в своих романах — сильную, бесстрашную. Впрочем, скоро Марта стала пугать Эрни своей независимостью: она безжалостно высмеивала его слабости и причуды, этим доводя его до яростного негодования. Как большой ребенок, Папа не мог оставаться один, без женского участия — и на смену Гельхорн пришла последняя спутница, также журналистка Мэри Уолш. Его любовная судьба складывалась как нельзя лучше — писателя действительно любили женщины, были ему верны и преданны. Но жизнь в том бешеном ритме, который когда-то избрал для себя юный Эрнест, не могла пройти бесследно — борьба со страхом смерти обернулась против него же. В прошлом остались путешествия по Африке, гонки по ночным улицам Европы, коррида и война — в жизни Эрнеста поселилась паника перед концом. Как-то Мэри застала пугающе спокойного супруга, который заряжал свое любимое ружье. «Это недостойно», — отметила женщина. Вызванные ею доктора отобрали у Хэма оружие и поместили в клинику нервных расстройств. Там навязчивые идеи Эрни о том, что его преследуют агенты ФБР, расцвели буйным цветом. Спустя двадцать лет после смерти, которая наступит совсем скоро после клиники, оказалось, что слежка за писателем все же велась.

Жизнь, как сюжет одной из его книг, оборвалась выстрелом из любимой двустволки, модель которой впоследствии назовут Hemingway. Ее много лет назад, еще до смерти отца, прислала мужчине мать. Зачем? Биографы так и не смогли дать ответа на этот вопрос. Электрошоковая терапия, неспособность не то что писать, разговаривать четко и ясно — именно эти причины называются в качестве основных, когда речь заходит о самоубийстве Хемингуэя. Но согласно биографии, которую издал его младший брат в 1962 году, такой исход был единственно возможным для легенды потерянного поколения. Бессилие перед концом, желание во всем контролировать свою жизнь — в том числе и ее последние мгновения — вот что двигало Хемингуэем. Через двадцать лет застрелился и сам брат Лестер, во всем подражавший своему великому родственнику. Еще спустя четырнадцать лет не станет и внучки Эрни, Марго. Говорят, что она была похожа на своего деда как две капли воды.