Анна Шульгина: «Мне нужен состоявшийся, самостоятельный, умный и добрый мужчина»
Старшая дочь певицы Валерии рассказала о травмах детства, современных мужчинах и отношениях с родными.
Старшая дочь певицы Валерии рассказала о травмах детства, современных мужчинах и отношениях с родными.
Белокурые локоны и ангельское личико делают Аню похожей на маму, но девушка утверждает, что по характеру они абсолютно разные. «Я не такая правильная!» — смеется она. Возможно, это желание дистанцироваться повлияло на то, что Анна не пошла в шоу-бизнес, а выбрала актерскую профессию. Она уже успела сняться в нескольких фильмах, а также попробовала себя в качестве телеведущей.
Дети знаменитостей часто жалуются на недостаток внимания. У вас была такая проблема?
Анна Шульгина: «Нет, я никогда не жаловалась. (Смеется.) Когда с этим растешь, то просто привыкаешь к положению вещей, считаешь нормой. Мы знали, что мама постоянно на гастролях, меня воспитывала крестная».
Вы гордились, что мама — звезда?
Анна: «Конечно. Но не бежала к телевизору всякий раз, когда шел концерт с ее участием. Помню, уже в старших классах подруги говорили: „Аня, твою маму вчера вечером показывали по Первому каналу“. Я отвечала: „Да? Ну хорошо“. Для меня это не было каким-то огромным событием. Я привыкла к ее популярности».
Наверное, когда она появлялась дома, то пыталась восполнить свое отсутствие повышенным вниманием?
Анна: «В принципе, да. Но даже когда она находилась не в России, мы с братьями не чувствовали недостатка внимания. Был постоянный контроль с ее стороны. Она звонила крестной, была в курсе всех наших дел, поддерживала связь с классной руководительницей. Даже когда у меня уроки не получались, мама помогала мне решать задачи по телефону. Она до сих пор помнит все эти формулы по алгебре!»
Она золотая медалистка. А вы хорошо учились?
Анна: «Да, мама была девочкой примерной. И даже в подростковом возрасте не доставляла никаких проблем родителям. Я же росла хулиганкой, прогуливала школу. Надевала на шею колье с шипами, кольца железные, цепи с черепами. Нарастила волосы желтого и черного цвета… Представляю, что творилось в душе моей интеллигентной, всегда изящно одетой мамы! Я сама себе проколола уши с помощью шприца, причем вставила сразу не золотые, а пластмассовые серьги. У меня были попытки и язык проколоть. Но не вышло. Я никого не слушала. Такая вот безбашенная девушка! Просто какой-то дьявол в юбке. Бедные родители, как они вообще все это пережили!»
Это был подростковый бунт?
Анна: «Я просто пыталась таким образом выразить себя. Роль уверенной, дерзкой девчонки очень мне нравилась. И по сей день я не такая правильная, как мама, в своих взглядах на жизнь, отношению к людям. Но со мной уже можно разговаривать. (Смеется.)»
Поэтому вас «сослали» в Швейцарию в институт благородных девиц?
Анна: «Все делалось из самых благих побуждений! Этот институт так рекламировали: Швейцария, европейское образование! Нас учили верховой езде, кулинарии, мы читали Шекспира на староанглийском языке. Но существовала одна проблема: преподавательский состав в школе — одни женщины, и все они были, что называется, нетрадиционной ориентации. А когда девочка тринадцати лет воспитывается в такой среде, мало ли как это может повлиять на неокрепшее сознание? Дети все как губка вптывают. В общем, проучилась я в этой школе год, а потом родители забрали меня от греха подальше».
А вам там нравилось?
Анна: «В принципе, да. Это была интернациональная школа, что давало возможность познавать культуру других стран. Представляете, с нами даже училась принцесса из Арабских Эмиратов. (Кстати, тоже нетрадиционной ориентации.) Это было для меня шоком. Она одевалась как мальчик, носила короткую прическу… Были интересные уроки, мы гуляли, наслаждались прекрасными видам. Но в женском коллективе, как водится, не обходилось без интриг. И обижали, и подставляли, и делали разные гадости. Я была самой маленькой в школе, мне приходилось нелегко. Но так я училась выживать. Поэтому у меня и сложился тот характер, что есть сейчас. Когда я вернулась в Москву, полгода сидела на домашнем обучении, потому что несколько выпала из нашей реальности. Даже русский немного подзабыла: постоянно вылетали английские слова. Но потом не выдержала такой жизни и попросилась обратно в свою родную школу на Арбате — я там училась до третьего класса, пока мы не сбежали от отца в Аткарск.
Вы сейчас с отцом общаетесь?
Анна: «Нет. Некоторые говорили, что, мол, мама ради пиара рассказывала всякие ужасы про побои и издевательства со стороны Шульгина, но я-то знаю, как оно было на самом деле. Мы, дети, тоже испытывали это на своей шкуре, хоть и в меньшей степени. Поэтому у нас до сих пор остались всякие фобии, мания преследования. Я была счастлива, когда мы сбежали в Аткарск, и дико боялась, что отец за нами приедет. Он подсылал журналистов, какие-то машины нас преследовали, когда мы шли из школы. Мама переживала, что нас украдут — он предпринимал такие попытки. Заманивал меня — якобы в гости к бабушке. Но я-то знала, какой он человек».
Как вы восприняли появление в семье Иосифа Пригожина?
Анна: «Когда он приехал к нам в Аткарск, я сначала даже не могла подумать, что это новый мамин мужчина. Тем более что она не так давно развелась. У нас было много друзей семьи, и Иосиф — не первый дядя, которого я видела после отца. Но потом поняла по реакции бабушки, что это больше, чем просто друг. Удивило, что Иосиф не пытался обаять тещу, а сразу стал заниматься с нами, детьми. Прошел в нашу комнату, сел вместе с Темой за компьютер, о чем-то мы говорили. А вот тот момент, когда мы переезжали обратно в Москву, почему-то не отложился в памяти. Мы уже жили в Москве, в одной квартире, а я не понимала, что у них с мамой отношения. Маленькая была еще. Потом объявили о свадьбе, и я единственная из всей семьи, кто воспринял это известие в штыки. Я думала, что история повторится. Шульгин отправлял маму на гастроли, сам же в это время развлекался с женщинами. Это происходило на моих глазах — его ничего не смущало».
Вы думали, Иосиф будет вести себя так же?
Анна: «Скорее, я думала, что Иосиф украдет маму у нас. За два года жизни в Аткарске жизнь изменилась кардинально. Мама редко уезжала в Москву, она готовила нам обеды, укладывала спать, читала книжки. Мы к этому не привыкли и вдруг получили масштабную материнскую любовь. Я боялась, что мы снова ее лишимся. Но все оказалось нормально. Иосиф сумел войти в нашу семью. Причем он не пытался подстроить нас под себя: мол, я мужчина, глава, царь и бог. Он сразу воспринимал нас с братьями как своих детей. Хотел, чтобы и мы называли его папой. Но по понятным причинам нам это было сложно. Поэтому сначала он был дядей Йосей, потом стал просто Йосей. Но своим друзьям я всегда говорю о нем: мой отец. И именно так его и воспринимаю. Иосиф воспитал меня, был рядом, старался помочь. Я убедилась, что кровь в отношениях никакой роли не играет. Главное — какой человек».
А с мамой вы подруги?
Анна: «Мы с ней очень разные, но отношения у нас доверительные. Я всегда с ней всем делюсь. Даже если она чего-то не понимает, не станет навязывать свое мнение. Да меня и сложно в чем-то убедить… Раньше со мной вообще невозможно было разговаривать — подростковый нигилизм процветал. Но и тогда мама пыталась меня оправдывать, войти в положение. Она любила меня, верила, даже когда я ее обманывала. У моих подруг матери вели себя иначе. Они обижались, фыркали, наказывали. И это только усугубляло ситуацию».
Кто повлиял на выбор вашей профессии? Почему вы решили стать актрисой?
Анна: «Я с детства была артистической натурой. Сохранилось видео — мне лет пять, и я пляшу, пляшу, а потом делаю поклон, падаю и засыпаю. (Смеется.) Я ходила в музыкальную школу, пела, рисовала. Металась, не зная, какое направление выбрать. Мне нравился мальчик, который собирался поступать в театральный институт. Йося ГИТИС окончил. Няня, она же крестная, тоже училась в Щукинском. Все вместе как-то сложилось, и я решила, что надо попробовать. В середине учебного года объявила маме, что буду поступать в театральный, вернулась к занятиям фортепиано. И вот тогда я поняла, что это мое. Я просто какой-то духовный экстаз испытывала, разучивая отрывки из пьес классиков русской и зарубежной литературы».
Потом не разочаровались?
Анна: «Нет. Я убедилась, что это прекрасная профессия, я в нее влюблена. Она меня открыла, сделала тоньше, глубже. Я уже снималась в нескольких фильмах. Сейчас занята в сериале про милицию. Я играю девушку главного героя. Причем внутренне я еще считаю себя маленькой, вовсе не женщиной-вамп. Одна из сцен была весьма пикантной, с моментом соблазнения. Я понимала, что в моих интересах сделать все как можно быстрее. Мы сняли сцену за один дубль. Режиссер сказал: „Это было гениально!“ Вся съемочная группа очень серьезно относились к работе, несмотря на то, что это сериал, а не полный метр».
Какие впечатления у вас остались от телевизионного опыта — программы «Наш выход»?
Анна: «В первый съемочный день меня колбасило не по-детски. Я страшно волновалась, пыталась наизусть выучить весь свой текст. Леша Воробьев говорит: „Ты что, дурочка? Зачем? Есть же суфлер. И вообще необязательно говорить все слово в слово“. А вообще впечатления были очень приятные. Там же участвуют поющие семьи, и я поражалась, какие талантливые у нас люди! Одна семья пела „Небеса“ Валерия Меладзе. Это звучало так трогательно, что я прослезилась. Стою за кулисами, слезы катятся, а гримеры отошли. Думаю: „Что же делать? Надо на сцену выходить. Ну все, сейчас меня уволят“. Но мое лицо взяли крупным планом и сказали, что это была хорошая, искренняя эмоция».
Вы стремитесь добиваться всего сама или не отвергаете помощь родных?
Анна: «Сама. У нас в семье постоянно ведутся споры на эту тему: мол, что тут зазорного, работать-то тебе придется. Но мне не хочется, чтобы говорили, будто меня куда-то протолкнули».
Во втором сезоне ведущей будете?
Анна: «Не знаю, посмотрим. У Леши плотный график, у меня тоже есть планы».
Можете отнести себя к золотой молодежи?
Анна: «Не, я не тусуюсь. Я переросла клубное времяпрепровождение. Мне оно кажется скучным. Я лучше почитаю. Причем мне нравится какая-то мрачная литература. Кафка, Эдгар По. Я пишу стихи иногда. В последнее время полюбила песнопения на латыни».
Анна, вы не только завидная невеста, но и очень обаятельная девушка. У вас наверняка куча поклонников?
Анна: «Скромничать не буду, есть. (Смеется.) Но мне никто не нравится. Несмотря на свою чувствительную натуру, я не влюбчивый человек. И потом, я очень придирчивая. Недавно вот поделилась с одним из своих поклонников переживаниями по поводу смерти Маркеса. А он говорит: „Да, талантливый был актер“. Все, этот молодой человек упал в моих глазах и больше не поднимется. Моя подруга, например, в восторге от накачанных мускулистых парней. Понимаю, внешность важна. Но если человек тупой, как к нему может возникнуть влечение?»
Где же их искать — красивых и умных?
Анна: «Если б я знала, то уже была бы замужем, потому что очень хочу семью и детей. Мне с моим статусом друзей-то настоящих найти трудно, не то что вторую половинку».
Неискренность чувствуете?
Анна: «Были случаи, когда я думала, что человек мой друг. А на самом деле он хотел, чтобы я о чем-то попросила своих родителей. Кроме того, мне неприятны мажоры — те, кто обеспечен, разъезжает на крутых машинах, но не зарабатывает сам, а сидит на шее у родителей. Подводя итог, мне нужен состоявшийся, самостоятельный, умный и добрый мужчина. Объявляю кастинг!»
