Вячеслав Войнаровский: «Внук — большое счастье для меня»
Народный артист России и звезда шоу «Кривое зеркало» с присущим ему юмором рассказал о неожиданных и иногда роковых поворотах в своей судьбе.
Народный артист России и звезда шоу «Кривое зеркало» с присущим ему юмором рассказал о неожиданных и иногда роковых поворотах в своей судьбе.
Если кто-нибудь решит снять фильм о Паваротти, лучшего исполнителя на эту роль, чем Вячеслав Войнаровский во всем мире не сыскать. Они очень похожи внешне, а голос нашего тенора под стать вокалу итальянского корифея. При чем эти выводы сделал сам Великий Лучано познакомившись с российским актером. Они встретились случайно в Венской опере, где в то время раотал Вячеслав Игоревич. Паваротти даже предложил артисту сделать совместный номер для выступления в Москве: предполагалось, что сначала на сцену выйдет блистательный Лучано, исполнит часть арии на родном языке, а за тем из кулис появится и Войнаровский, надев парик, и будет петь продолжение на русском языке. Но, к сожалению, этим планам было не суждено сбыться, так как великий метр ушел из жизни. «Нежданно встретившись, а с болью расстаешься», — сетует артист. Но вообще вся жизнь актера и его семьи связана с роковыми случайностями, какие-то принесли счастье, какие-то боль.
Вячеслав Игоревич, вы артист в третьем поколении и у вашей семьи своя интересная, но приэтом печальная история.
Вячеслав Войнаровский: «Мой дедушка по отцовской линии Юрий Николаевич Кильчевский был известным артистом оперетты. В 1938 году он рассказал анекдот про товарища Сталина, за что был посажен. А через два года его расстреляли. Правда, моему папе, как ближайшему родственнику, прислали уведомление, где говорилось, что он умер от укуса энцефалита. В 1957 году его реабилитировали. А мать моего отца бросила его, своего сына, когда ему было всего лишь два года. Она сбежала в Варшаву. И вдруг, спустя много лет, в 1962 году папа вдруг получил письмо из Польши. Совершенно случайно услышав по радио передачу о советских артистах оперетты, его мать узнала, что в Хабаровском театре служит Войнаровский Игорь Юрьевич. «Не ты, ли мой сын?» — спрашивала она. На что он написал, что не хочет с ней общаться поскольку его жизнь, начиная с юного возраста была тяжелой и горькой, в то время, как она в золоте и бриллиантах купалась. Несмотря на столь категоричные и правдивы еслова, приходило еще несколько писем. И моя мама уговаривала папу: «Все-таки она уже старая женщина, может, простишь?!» Он всегда заявлял: «Ни за что» А однажды я предложил: «Папа, ты сам не хочешь, тогда давай я ей что-нибудь напишу». Отец ответил: «Нет. Прокляну!» Правда, из тех газетных статей, которые прислала бабушка в одном из писем, я узнал, что она была известной артисткой, ее даже называли польской Ермоловой, а по опубликованным фотографиям можно сделать вывод, что она была очень красивой женщиной. Кстати, жизнь преподносит встречу с прошлым порой очень неожиданно. Как-то раз, уже, когда я закончил театральный институт, на одном из выступлений жизнь свела меня со старым музыкантом, ему было лет под девяносто и он мне сказал: «старый барабанщик, ему было лет под девяносто. И он мне сказал: «Славик, ты — хороший артист, и папа твой был хороший артист, но вот дедушка — это был да! Стоило ему на сцену выйти, как зал замирал. Публика ходила именно на него!» При этом дед имел не актерское, а юридическое образование».
А по материнской линии тоже все актеры?
Вячеслав: «Нет. Там — деревня. Но тоже лиха довелось хлебнуть. Они попали под раскулачивание. Нищенствовали. Поэтому из восьми детей, у бабушки осталась одна дочь, моя мама. Все остальные ребятишки умерли.
Но ваша мама, так же как и ваш отец, была известной театральной актрисой, как из деревни она попала на сцену?
Вячеслав: «Когда на селе стало совсем невмоготу бабушка приехала в Хабаровск к своей старшей сестре. А там объявляли набор в Театр музыкальной комедии, на базе которого создавалось много концертных бригад для фронта, так как в это время шла война. И мама, которая всегда любила петь и танцевать, пришла на отбор. Ей тогда было семнадцать лет. Ее взяли, и попросили моего отца: „Игорь, тут девчушка молоденькая, неопытная. Ты ее понатаскай“. Так встретились мои родители. Они вместе работали, полюбили друг друга. И в 1946 году мама, беременная мной, и отец поехали с выступлениями в Японию. После войны мама поступила и закончила ГИТИС, и поэтому она настаивала, чтобы и я поступил в этот институт».
Вы в детстве были примерным пареньком?
Вячеслав: «Так сказать нельзя. Помучаться со мной пришлось. Мама просила бабушку, чтоб та приглядывала за мной. А я с друзьями убегал гулять, мы садились на корабль, который перевозил пассажиров на другой берег Амура и там тропинками мы доходили до озер, где купались. И вот удивительно, какое бы место для отдыха мы не выбрали, через пару часов там уже появлялась бабушка. Понятно, что ей, наверное, приходилось побродить и поискать нас, но находила она нас всегда. Мальчишки ее прозвали „Бабка-ищейка“. В школе я учился неблестяще. Но это тоже можно понять, наверное, потому что не было интереса. Помню, я как-то забыл дома шапку, а морозы у нас стоят такие, что без головного убора не походишь, и бабушка понесла мне в школу теплую кепку. И стала свидетелем того, как учительница била ученика головой о парту, а он в это время повторял: „Честное ленинское я больше не буду“. Ее это так поразило, что она вечером жаловалась моей маме, какие педагоги учат школьников».
Вашим воспитанием занималась бабушка?
Вячеслав: «И мама тоже. Несмотря на занятость в театре и гастроли, ей доставалось больше всего. Начиная с седьмого класса, она ходила со мной в школу и сидела за партой. Чтобы быть уверенной, что я не прогуляю и буду нормально заниматься на уроках. Только благодаря ей я закончил вечернюю школу. Она понимала, что для воплощения моей мечты необходим институт, а туда не поступишь без аттестата о среднем образовании».
А почему вы учились в вечерней школе?
Вячеслав: «Потому что я на тот момент пел в хоре театра, где служили мои родители. И как работающая молодежь, обучался в вечерней сменной школе».
В хор привели папа с мамой? Это было их решение?
Вячеслав: «Это было мое собственное желание. Можно сказать, что мир для меня во много изменился после того, как я посмотрел фильм „Великий Карузо“ с Марио Ланца. Мне тогда было пятнадцать лет. И я понял, что очень хочу петь. И я начал так орать, что бабушка сказала: из тебя ничего не получится. Но я все равно пошел в театр сначала рабочим сцены, а потом уже начал петь в хоре. А закончив школу поехал поступать в ГИТИС. Ректор тогда меня спросил: „А что это у тебя все „тройки“ и только одна „четверка“ по поведению“. Примечательно, что в институте у меня уже таких оценок не было, были только „пятерки“ и „четверки“, поскольку мне было очень интересно учиться».
И все благодаря фильму «Великий Карузо»…
Вячеслав: «После этого фильма я много читал об этом великом артисте. Он был то худой, то толстый. Я-то стройным не был. Занимался борьбой. При поступлении в институт во мне было уже восемьдесят шесть килограмм. Как-то раз завкафедрой заметила: „Все у тебя замечательно, и голос хороший, но только ты полноватый мальчик. Так что здесь постарайся похудеть“. Но когда я заканчивал вуз мой вес был сто двадцать кило. Хотя „худел“ как положено».
Обидно, что из-за веса вам достаются не все партии, которые вы можете исполнять исходя из ваших вокальных данных.
Вячеслав: «Мой педагог Нора Борисовна Белявская пришла ко мне на „Евгения Онегина“ в театр имени Станиславского, где я играл Трике. Это был мой первый спектакль на московской сцене. Я трясся ужасно. Вчером ей звоню, спрашиваю: „Дора Борисовна, ну как?“ Она отвечает: „Славочка, ну что вам сказать Ленский пел, как Трике, а Трике, как Ленский. Вам, несомненно, надо исполнять Ленского“. Я говорю: „Ну куда я со своими сто двадцать кило буду выходить на сцену в том образе“. В принципе сегодня уже можно было бы трактовать историю и так, что Ленский был толстый, и из-за этого Ольга издевалась над ним. Если бы я сам ставил „Евгения Онегина“, возможно, я пошел бы как раз по этому пути».
А как вы стали артистом столичного театра?
Вячеслав: «Это дело счастливого случая. Я тогда уже почти год работал в Саратовском театре музыкальной комедии. Как Дора Борисовна написала мне в письме, что ее бывший ученик уходит в министерство культуры из театра Станиславского, следовательно, там освобождается место характерного тенора. Я приехал. Но меня ждало разочарование, чуть ли не прямо на входе, старушка заведующая труппой заявила, что главного режиссера Михайлова нет на месте и вообще вакансия уже занята. Я расстроенный вышел из театра, повернул на право, и вдруг встречаю Мордвинова, тоже педагога из ГИТИСа, который меня знал очень хорошо. Как оказалось, он в тот момент уже работал в театре. Я ему рассказал, что приехал на прослушивание, но как оказалось артиста уже нашли. На что он мне говорит: „Но ты нам больше подходишь. Ну-ка, пойдем!“ Мы вернулись в театр. Мордвинов спросил на месте ли главный режиссер. И та же самая бабулька, что еще совсем недавно утверждала, что того нет на месте, отвечает: „Здесь он. Наверху у себя в кабинете“. Меня представили Михайлову, а он тут же спрашивает: „Войнаровский? А не ваши родители в Хабаровском театре работали?“ оказывается, он видел на сцене моих родителей ии был от них в всоторге. Вот случай! „Какой у вас отец! А какая блистательная мама! Вы породистый! Давайте, мы вас сейчас послушаем“. Я спел и меня приняли. И вот все-таки судьба, если бы выйдя из театра, я повернул налево и не столкнулся с Мордвиновым, неизвестно как сложилась моя дальнейшая жизнь. Вполне возможно, что меня давно уже не было бы на этом свете. Так как тех кто со мной работал уже никого в живых нет».
А как вы познакомились со своей женой?
Вячеслав: «Моя супруга, Ольга, закончила в свое время Московское хореографическое училище, затем работала в Куйбышеве (ныне Самара), а потом у нее случилась травма и она приехала в Москву и чтобы не потерять форму стала работать в балете Театра Эстрады, куда меня пригласил мой друг играть новогодние «елки». Мне предложили роль Бывалого. Понятное дело, что Моргунов, прославившейся этой ролью, так же как и Никулин с Вициным, в этих представлениях не принимали участия, он были очень заняты. А для многих артистов это была возможность подработать. И вот Вадим Тонков и Борис Владимиров (легендарные Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична) были Трусом и Балбесом, а я — Бывалым. И на одной из репетиций мы познакомились с Олей. Я стал за ней ухаживать. Мы поженились и вот уже почти тридцать восемь лет вместе. Кстати, именно в этом спектакле меня впервые увидел Евгений Петросян и пригласил работать к себе в программу «Доброе слово и кошке приятно». И вот месяца через три после свадьбы Евгений Ваганович сообщает, что мы едем с выступлением в Афганистан. Я вернувшись домой, сообщил об этом супруге, и она воскликнула: «Нет. Тебе туда ехать нельзя. Тебя же убьют». Мы даже слегка поспорили на эту тему, а тем же вечером на концерте я встречаю Михаила Михайловича Жванецкого, рассказываю ему о предстоящих гастролях, и он слово в слово повторяет мою жену: «Тебе туда нельзя. Тебя же убьют». Я возмутился, что они меня все пугают. На что Михаил Михаилович говорит: «Ну, ты сам рассуди, поставь себя на место снайпера. Останавливается автобус, из него выходят артисты. Кого бы ты выбрал в качестве мишени? Конечно, того, в кого легче всего попасть».
Воспитанием собственных детей вы занимались сами или нанимали нянь?
Вячеслав: «Кончено, семьдесят процентов воспитания детей выпало на долю жены, так как я много гастролировал. Так получилось, что помогать нам было некому. Когда появились на свет дочь и сын, наши родители еще работали, были заняты своими делами. И поэтому Оля таскала малышей с собой в театр. Спасибо, Борису Сергеевичу Брунову, Царство ему небесное, который на это закрывал глаза. Дети там все облазили, бегали и всем мешали. Борис Сергеевич всегда только смеялся над эти и часто повторял мне: „Ты мог бы быть моим сыном“. Он был первым мужчиной, который поцеловал мою маму. Ему тогда было девятнадцать лет и он был стрелком в цирке, как и его родители известные цирковые артисты. И во время турне он познакомился с моей мамой, было легкое ухаживание, первый поцелуй. А через год Брунов приезжает и пытается ее найти. Пришел в театр, спрашивает Ниночку Симонову, а ему отвечают, что теперь она уже Ниночка Войнаровская поскольку вышла замуж. „Я сразу понял, что мне надо валить, — рассказывал он, — Потому что твой отец был здоровый, он бы мне морду набил!“ И благодаря Борису Сергеевичу наши с Олей дети в прямом смысле слова выросли за кулисами театра эстрады. Они из театра не вылезали. Они там и ели, и пили, и воспитывались. А я в то время много ездил. Однажды подсчитал, что за восемнадцать лет, мы ни разу не съездили вместе в отпуск. Я старался как можно больше работать, чтобы прокормить семью. Где мы только не бывали на гастролях, в том числе и на Дальнем Востоке и на Камчатке. Я уж не говорю о зарубежных контрактах: Ла Скала в Милане, Ковент-Гарден в Лондоне, а в Вене я четыре года проработал в самые тяжелые годы, начиная с 1991 года».
То есть вы исполняете арии и на иностранных языках?
Вячеслав: «Да. Мне доводилось петь на итальянском, немецком, французском, английском. И никогда в рецензиях на спектакль не говорилось о „кошмарном“ произношении. Наоборот, я старательно заучивал слова, что никому и в голову не приходило, что я этими языками не владею. И когда люди, видевшие меня на сцене, слыша, как я исполняю партию на их родном языке, подходили ко мне за кулисами были поражены тем, что мне их речь незнакома. Правда, работая в Австрии, я понимал, что мне хотят сказать режиссеры или коллеги, но ответить им не мог».
Гастроли часто связаны с приключениями. Какое вам запомнилось больше всего?
Вячеслав: «Запомнилась поездка на Дальний Восток. Мы жили на большом корабле, так называемой „матке“, к нему подходили рыболовецкие шхуны. Их разгружали, а затем в сетках, в которых переправляют рыбу, с помощью крана, нас опускали на эти малые суда. Мы давали там концерт, и нас возвращали обратно. Иногда перебирались по веревочным лестницам. Это было очень опасно. Но нас ничего не пугало. Молодые были. И действительно относились к происходящему, как к приключению. А еще если перед этим стакан выпивали, так и тем более активизировалось полное бесстрашие. Причем бывало, что в день у нас проходило по пять-шесть таких выступлений».
Ваш сын актер, вы способствовали тому, чтобы он выбрал эту профессию?
Вячеслав: «Мы с Олей взяли за правило не насаждать свое мнение детям. Решения они должны принимать сами. Когда старшая дочь, Настя, спросила: „Папа, может быть мне поступить в театральное училище?“ Я ответил: „Как хочешь“. Не так давно она сказала: „Если бы ты тогда сказал мне — да, поступай, я бы попробовала“… А так она пошла в экономисты».
Не жалеете о том, что тогда так отреагировали на ее вопрос?
Вячеслав: «Я иногда думаю об этом. Она очень яркая, красивая, способная. Помню, был какой-то концерт, и там проводили конкурс среди зрителей, кто лучше расскажет анекдот. И вдруг смотрю, на сцену поднимается Настя. И она так потрясающе выступила, что заняла второе место. Я тогда с гордостью говорил коллегам: „Эта девочка — моя дочь“. Несомненно, она могла бы стать артисткой. А вот сын нас с женой не о чем не спрашивал, решил поступать в театральное сам и поступил. Хотя видимо он от рождения был обречен идти по этому пути. Моя мама, еще, когда Игорь был совсем маленьким, заверила: „Он будет артистом“. С самого детства он брал в руки импровизированный микрофон и изображал Элвиса Пресли. Кстати, фильме у Тодоровского „Стиляги“, где он исполнил одну из главных ролей он так танцует, что я сам был удивлен. До этого я не видел, как он двигается. Молодец! Кстати, мы уже говорили с вами, как бывает, что счастливый случай меняет жизнь человека. Так, получилось и у Игоря. Он зашел в Щукинское училище, чтобы исправить „двойку“, а там как раз отбирали студентов на пробы в фильм „Стиляги“, его и пригласили. А если б не эта плохая отметка, он в этот день в альма-матер не должен был появляться».
Вы не так давно стали дедом. Каково это?
Вячеслав: «Ну, это самое лучшее, что может только быть. Это наша радость. Сейчас Сашеньки полтора года. Мы с дочерью живем в разных концах Москвы, но я день не могу провести, не пообщавшись с ним по Скайпу. Хотя он еще не умеет говорить. Но если раньше он просто смотрел на экран и думал, кто это перед ним, то теперь видя меня, он восторженно кричит, и это большое счастье для меня.
