«Вспомнилась история, связанная с Михаилом Ивановичем Царевым. Год 1983-й. Декабрь месяц. Одна из моих подруг до дрожи любила Малый театр и все, что с ним связано. Она не была поклонницей в прямом смысле этого слова: не стояла около служебного входа после спектаклей, не мучила актеров (если ее не спрашивали) своим мнением относительно увиденного, не учила их жизни, не собирала автографы, не отрывала пуговиц — далее по тексту. Она просто любила Малый театр. И ходила смотреть ВСЕ спектакли. На многие таскала и меня, за что ей сегодня огромное спасибо — в моей памяти остались поистине легендарные постановки. Но речь о другом.
— Мы сегодня идем на юбилей Царева, — тоном, не терпящим возражений, заявила она мне.
— Угу, — буркнула я (грешна — только затем, чтобы она отстала).
— Еще раз повторяю — сегодня мы идем на юбилей Царева.
— Интересно, как мы туда попадем? — у меня на тот вечер были свои планы.
— Будем прорываться!
— Это как?
— Пока не знаю. Ну, пожалуйста, пойдем со мной. Одна я… боюсь.

И я дрогнула. Ведь нас с детства учили, что «сам погибай, а товарища выручай». Если честно, в успех этой абсолютно авантюрной затеи я не верила. И совершенно напрасно. Оставив меня недалеко от служебного входа на углу тогда еще площади Свердлова и проспекта Маркса, подружка куда-то испарилась. Не было ее, как мне показалось, довольно долго. Я начала уже мерзнуть, чай не лето на дворе, и ругать ее на чем свет стоит.

— Иди сюда, быстро! — и она дернула меня за руку.
В роли Пятачка из мультика про Винни Пуха я тогда выступила впервые. Затормозили мы аккурат перед распахнутыми дверьми служебного входа.

— Держи, — какой-то мужик сунул мне в руки коробку. От тяжести я чуть было не выронила ее из рук. — Осторожней, там фужеры.

И я ощутила пинок под зад от подружки. Не успев ей высказать все, что о ней думаю, очутилась в помещении Малого театра. И сзади услышала голос:
— Девкам нашим покажите, куда им коробки отнести.
— Девочки, да вы разденьтесь сначала, — заворковали бабушки-вахтерши.

«Девочки» водрузили свои дубленочки на вешалки. После чего под руководством одной из вахтерш ехали в лифте, шли по коридорам, пока не уперлись в какую-то дверь. За этой волшебной дверкой уже вовсю шли приготовления к банкету (!). На нас никто не обратил внимание. Поставив коробки, мы с подружкой вышли из помещения.

— На вечер останетесь? — бабушка-вахтерша ждала нас в фойе.
Мы кивнули. И через какое-то время оказались уже на зрительской половине.
— Лидочка, — услышали, — посади, пожалуйста, куда-нибудь девочек, а то они все работают, да работают.

Было что-то завораживающее в «стариках» этого театра. Когда тебе 17, все, кому больше сорока, кажутся стариками. А если 80? Именно столько на тот момент исполнилось Цареву. Но почему-то он стариком совсем не выглядел… До сих пор не могу понять, почему именно.
Второй раз в роли Пятачка я выступила через полтора года. «Повизгивая» от восторга, «бежала» опять же по лестницам и коридорам Малого театра. За Руфиной Дмитриевной Нифонтовой, которая крепко держала меня за руку, угнаться было весьма проблематично. Я старалась. И вдруг она резко затормозила.

— Здравствуйте, Михал Иваныч! — услышала я и, не успев затормозить, уткнулась в нее. И машинально повторила:
— Здравствуйте, Михал Иваныч!

Я не вслушивалась в их разговор, до меня долетали лишь обрывки фраз, которые мне ровным счетом ни о чем не говорили.
— Руфина Дмитриевна! — произнесла, как только мы вышли на улицу. — А кто это был?
— Где? — она изумленно посмотрела на меня.
— Ну вот тот дядька, с которым вы сейчас разговаривали. Который Михал Иваныч.
— Царев, — машинально бросила она. И уже собралась идти дальше. Как вдруг:
— Подожди, ты что, Царева не узнала?
— Нет.
— Ой, мамочки родные! — простонала она и начала хохотать.
— Руфа, привет! — О, этого «дядьку» я узнала сразу. И мне: — Здравствуйте!
— Здрасти, Юрий Мефодьевич, — еле слышно промямлила я.
— О, гляди-ка, его сразу узнала, — и опять хохот.
— Руфа, ты что?
— Ой, не могу! Юра-а-а, ты представляешь, она НЕ УЗНАЛА Царева.
— Я же его только на сцене видела, — начала было лепетать в свое оправдание.
— Ты лучше расскажи, как ты на его юбилей попала.

Нифонтовой проще было покориться, чем объяснять, почему не можешь или не хочешь.
С тех пор прошло много лет, на протяжении которых на многочисленные юбилеи я приходила с пригласительным билетом, но каждый раз именно тот «прорыв» сам собой всплывает в моей памяти".