Ужасно хотелось булочки.
Аня посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Конечно, совсем не время для булочки, но если лечь в половину первого, а за два часа до сна вроде еще можно ужинать… Ну да, не булочкой, но так хочется…

В каком-то старом хорошем фильме Калягин говорил: «И есть хочется, и худеть хочется…» Вот это прямо про нее. Какой же это был фильм?

Булочка не давала сосредоточиться. Аня расстроилась. Вот почему аппетит, дремлющий утром и едва дающий о себе знать днем, так звереет к вечеру? И нет чтобы яблока или там морковки хотелось, что было бы правильно с точки зрения здорового питания…

Хотелось булочки. Конкретной булочки, которая лежала на столе и смешно называлась ромовой бабой. Аня любила их с детства, эти пухлые, мягкие, облитые глазурью булки. Вот и сегодня, после работы, в магазине не удержалась, купила, а теперь ходит кругами и разрывается между желанием съесть вредные углеводы или лечь спать голодной, злой, но с надеждой слегка похудеть…

«Слегка…» Аня тряхнула головой и полезла в холодильник за йогуртом. Может, все же обойтись только им? «Слегка» ее не спасает. В прошлый раз за месяц на диетах, ужасно мучаясь, она сбросила целых шесть кило, и что, кто-нибудь заметил? При таких формах надо сбросить половину, чтобы был виден результат…

Аня подошла к зеркалу. В домашней майке в обтяжку и леггинсах она стояла, как рубенсовская модель. Талия, грудь, бедра — все имелось, но все с большими излишествами… Эх, вот везло же женщинам времен Рубенса — полнота была в моде, не то, что сейчас! Всем подавай 90−60−90… А где их взять-то?

«Надо поменять зеркало», — подумала Аня, пошла в кухню, съела ромовую бабу, выпила йогурт и нацелилась на конфеты…

Полнеть она начала рано, в седьмом классе. До этого была, как все девчонки — без особых форм, дитя дитём. А лет в тринадцать, когда подружки стали превращаться в худеньких интересных девушек, она вдруг расплылась, как песочные часы. Причем именно вдруг, буквально за пару недель. Мама успокаивала, говорила что-то о подростковом периоде, гадком утенке и прекрасном лебеде, но Аня переживала страшно. Девчонки все начали дружить с парнями, она одна никак не могла обзавестись бойфрендом. С годами Аня стала меньше комплексовать из-за полноты, но у мужчин по-прежнему не пользовалась успехом. Не то, чтобы она совсем уж никому не нравилась, но был какой-то парадокс: она привлекала к себе или таких же, как сама, полных парней, или, наоборот, очень худых. Полные ей не нравились категорически, с худыми, ей казалось, она будет смотреться комически…

Так все ухажеры и отпали, а новые не завелись. Аня закончила институт, пошла работать в рекламное агентство. И все время боролась с весом. Сидела то на гречке, то на огурцах, питалась по часам, высчитывала калории…

Не помогало ничего. То есть немного Аня сбрасывала, но потом вес неизменно возвращался, иногда приводя с собой еще и дополнительные килограммы. Аня твердо понимала, что пока не станет нормальной, она не будет интересной для мужчин, а значит, и замуж не выйдет.

А замуж она хотела. Детей хотела. Тепла, нежности, запаха пирогов и мужских хороших духов. Она так часто представляла себе свой будущий дом, свою семью, что даже странно было: почему всё это не сбывается? А еще говорят, что мысли материальны… Нет, видимо, так и проживет она одна, пухлая и рыхлая, как ромовая баба…

Зазвонил мобильник. Лилька, подружка. Вот кто не парится по поводу лишнего веса, хотя тоже не худышка. Веселая толстая хохотушка Лилька всегда была окружена мужчинами, уже была обручена и страстно желала того же подруге.

— Анька, я тут такое узнала, такое, — затарахтела в трубку Лиля. — Оказывается, есть новая теория, что полнота не от калорий, а от психологии. Все болезни в голове! В общем, я тебя записала тут к одному, то ли психотерапевт, то ли гипнотизер, я не поняла толком, но, говорят, чудеса творит!

Жизнерадостная Лиля продиктовала адрес и строго-настрого велела не опаздывать, потому что «он этого не любит».

Гипнотизер так гипнотизер, подумала Аня. Она готова была на все, кроме, пожалуй, всяких операций типа урезания части желудка. Читала она и про такое. Но вот это уж точно не для нее. Страшно…

Гипнотизер принимал дома, оказался неулыбчивым молодым мужчиной с пронзительным взглядом.
— Когда вы начали полнеть? — спросил он ее после представления и общих вопросов.
— В седьмом классе.
— После чего?
— Не знаю. Ни после чего, начала полнеть и все.
— Закройте глаза. Представьте себе, что вам тринадцать лет. Вы учитесь в седьмом классе. Представьте свою школу, свой класс…

Что за чушь, успела подумать Аня, но тут голос куда-то уплыл, и она увидела свою школу и себя, тринадцатилетнюю, на уроке. Прозвенел звонок, и она припустила в буфет за любимой ромовой бабой. Выстояла в очереди, купила и, откусывая на ходу, побежала в класс, тщательно следя, чтобы самое вкусное — глазурь — осталось на последний укус. Она так увлеклась булочкой, что налетела на Вальку Кочетова, который тоже бежал в класс. Кусок ромовой бабы с глазурью вылетел из руки на пол, и Аня охнула.

— Валька, медведь неуклюжий! Не видишь, что ли, ничего, свинья такая?
— Я свинья? — изумился маленький Валька. — А ты, ты… Ты ромовая баба, вот ты кто! Ромовая бабища!

— Я вспомнила, — почти закричала Аня и открыла глаза. — Это Валька, это из-за него, после него…
Она пересказала увиденное гипнотизеру и замолчала. Он тоже молчал.

— И что мне теперь с этим делать? — спросила Аня. — Как это мне поможет?
— Вы с ним общаетесь, с этим Валькой?
— Сто лет не виделись. После школы ни разу.
— Повидайтесь с ним. Поговорите.

Аня шла домой, ошарашенная. Что это было — гипноз, сон? Она так и не поняла. Но увиденное так ясно стояло перед глазами, и даже вкус ромовой бабы — той, школьной — был на языке…

Разыскать Вальку было нетрудно. Он жил там же, недалеко от школы. И что я ему скажу, думала Аня, отправляясь на встречу. Она не позвонила заранее — было непонятно, что говорить, столько лет не виделись, и вдруг…

Дверь открыл красивый молодой мужчина.
— А мне нужен Валентин, — начала Аня и остановилась, узнавая.

Это был Валька, каким-то образом превратившийся из гадкого утенка в красавца. Вот ему это удалось. Маленький юркий одноклассник стал высоким стильным мужчиной. И он, этот красавец, виноват в том, что она стала толстой? И она должна ему об этом сказать?

Аня открыла рот, чтобы сказать, что ошиблась адресом, и немедленно уйти, но тут Валька ахнул, раскинул руки и воскликнул:
— Аня! Анечка!

Он потащил ее на кухню, стал заваривать чай и без остановки говорил. Говорил о том, какая она красивая, и как она ему всегда нравилась, и как он всегда боялся к ней подойти, потому что она такая красивая была всегда, а он был — помнишь? — совсем невзрачный, да еще и мелкий, а после школы она куда-то переехала, и он решил, что не судьба…

— А ты, надо же, такая умница, сама меня нашла, Аня! Ты знаешь, какая ты умница? И какая ты красавица всё же! Глазищи еще больше стали, как фонари просто…

Аня не могла сказать ни слова. Голос Вальки куда-то то уплывал, то появлялся снова, ей было хорошо, тепло и спокойно.

Всю беременность Аня объедалась ромовыми бабами, а когда у Кочетовых родился сын, они назвали его Ромкой. А как же еще?