«Море было таким, как она любила: легкая волна, чистая теплая вода, песок вперемешку с мелкими ракушками…

Один из рассказов Горького начинается фразой: «Море — смеялось». Сейчас, глядя на море, Настя думала, что имел в виду писатель. Наверное, что-то похожее на сегодняшнюю солнечную погоду.
Она вдруг вспомнила, как чуть не завалила экзамен по литературе: не могла ответить, чем заканчивается роман «Мать». Чудовищный роман, но, к несчастью, обязательный к изучению на филфаке…

Посмотреть бы хоть на одного человека, который читает Горького не по необходимости учебы или работы, а потому что нравится… Ну да бог с ним, с Горьким. Что это она вдруг о нем? А, ну да, «море — смеялось»…

Настя сама не удержалась, засмеялась негромко — от того, что наконец доехала до моря, от того, что, стоя на пляже, вспоминает пролетарского писателя, а не что-нибудь более романтичное…

— Вспомнили что-то смешное?- раздался мягкий голос сзади.
Настя вздрогнула. Терпеть не могла, когда вот так неожиданно подкрадываются сзади.
— Извините, если напугал вас, — смущенно сказал незнакомец. — Мне показалось, я довольно громко топал, но вы, наверное, задумались, не услышали…

Теперь уже смутилась она.
— Задумалась, да. Люблю смотреть на море. Даже больше, чем в нем плавать.
-Хорошо плаваете?
— Да нет, практически не умею. В детстве реки рядом не было. А потом на море мама стала учить, знаете, просто бросила в воду, чтобы поплыла. А я начала захлебываться. С тех пор страх перед водой. Боюсь плавать на глубине, только если дно достаю. А вы?
— Да я вырос на море. Хорошо плаваю. Меня Александром зовут, а вас?
— Настя. Как все же на отдыхе люди легко знакомятся, да? Попробуй так в городе подойди с вопросом: вы хорошо плаваете?

Оба засмеялись легко. На отдыхе все кажется легче: знакомства, сама жизнь…
Смеясь, они поглядывали друг на друга, изучая, запоминая. Оба высокие, красивые, светловолосые, она — тоненькая, белокожая, он — с мощным торсом, загорелый, с легкой, почти незаметной в светлом хвостике сединой.
— Ну что, пойдем штурмовать лежаки?- предложил Александр.

Весь день они валялись на пляже, загорали, он плавал, она плескалась, ели арбузы, хохотали, разговаривали. У них обнаружились общие вкусы — в музыке, в литературе. Настя думала, что вот со сверстниками ей не было так интересно. Александр был образован и начитан, она ловила каждое его слово, честно признавалась, если чего-то не знает и внимательно слушала объяснения.
Вечером пошли в кафе. За этот день они узнали друг друга так, как не каждого узнаешь за год. Снова говорили, говорили…
-Слушай, а вот ты помнишь эту сцену из «Амаркорда», — заговорил Александр.
— Из чего?- переспросила Настя.
-Ты не видела «Амаркорд»?
— Нет.
— Ох, вот же поколение! Тарантино наизусть знают, а Феллини пропустили… Ладно, наверстаем!

И от этого его «наверстаем» во множественном числе Насте стало так легко и радостно, что она засмеялась нежным счастливым смехом…
Над столом навис местный фотограф.
— Не желаете снимочек на память?
— Желаем, — снова засмеялась Настя.- Подождите, только губы накрашу.
Пока ужинали, фотограф уже напечатал снимок, принес.
— Просто кинозвезды, — довольный, забрал деньги и побежал раздавать остальные фотографии.

На столе горели свечи, шумел прибой, воздух остро пах чем-то соленым, прекрасным…
В конце ужина выяснилось, что Александр ночью улетает в командировку. Но уже так ясно, так хорошо все было между ними, что не было никаких сомнений: после командировки все будет еще интереснее, еще глубже, еще нежнее. Обменялись телефонами.

За всю неделю, что Настя пробыла на море, она больше ни с кем не познакомилась. Днем загорала, вечером гуляла на набережной, потом приходила в номер и ждала звонка. Александр звонил поздними вечерами, когда освобождался, голос его был усталым, но таким теплым и уже практически родным… И они снова говорили, говорили… Настя рассказывала про детство, про студенчество, Алекс, как она стала его называть, уморительно шутил, описывая своих сослуживцев, пересказывал последние прочитанные книги, даже включал ей на сон грядущий своего любимого Рахманинова…

Настя вернулась домой загорелая, красивая, счастливая. Распаковала чемодан, достала фотографию с Алексом, поставила на тумбочку.
— Ужинать будешь, красавица моя? — мама зашла в комнату и обняла Настю.
— Буду, конечно, буду, — улыбнулась Настя, подвела маму к фотографии и добавила: — Мне тебе так много надо рассказать…

Мама взяла фотографию, долго на нее смотрела и спросила странным голосом:
— Как его зовут?
— Мамочка, его зовут Александр, и он…
— Ну какой он тебе Александр, — тем же голосом сказала мама. — Александр Борисович. Отец твой, между прочим. Вот уж не думала, что ты его увидишь когда-нибудь. Пошли, Настя, ужинать, мне тоже тебе многое нужно рассказать…"