Сегодня утром я выбралась по делам в банк и решила продолжить чтение документов и прочих нужных талмудов в большом парке поблизости. Через несколько недель я перееду в очередную новую страну и новый город, а пока — дышу свежим женевским воздухом и слушаю пение птиц в la Grange.

Тут немноголюдно: в огромном парке на траве раскинулись несколько человек. По дорожкам меж деревьев и лужаек гуляет пара старичков да старушка, которую везет ухаживающий, видимо, за ней мужчина… Может, сын, а может, просто «нянь». Нянь… Самая часто встречающаяся публика — тайские и филлипинские женщины с европейского вида детьми. Таких тандемов минут за 10 прогулки от входа в парк до лавочки, на которую приземлилась, я встретила четыре. Дети в колясках или постарше, по сути, предоставлены сами себе. Няни, внимательно глядя, чтоб ребенок не ушибся или не начал есть траву, увлеченно говорят по телефону, вероятно, со своими близкими. На контрасте этому минут через 20 в парке появилась британка или американка с двумя ребятишками — один в коляске, другой бегал вокруг нее. С ребенком постарше она обменивалась какими-то фразами, поддерживая его игру. Младшего везла, покачивая перед собой.

Фото: Надежда Еременко

Возможно, этот мой пост — тридцатилетние гормоны и годы внутреннего и внешнего критика. Но мне казалась такой очевидной разница между светом в глазах детей, гулявших с обязательными и аккуратными нянями, и вот этим мальчишкой, бегавшим вокруг мамы. Его глаза искрились от удовольствия видеть новое на прогулке, от взаимодействия с близкими. Он, конечно, не думает об этом или думает, но точно не такими словами. И вряд ли во взрослой жизни станет анализировать, помогли ли ему эти прогулки и мамино внимание научиться активно любить жизнь и интересоваться ею, добавили ли они развития таланту жить играючи и увлеченно. И тем не менее мне кажется, что эти вроде бы «не такие важные мелочи» в итоге сформируют ребенка либо теплым и открытым, либо закрытой вещью в себе, которая злится на мир, потому что как ни старается ощутить его на вкус, ничего не может почувствовать.

В Швейцарии, согласно законодательству, декретный отпуск, включая дородовый, составляет 4 месяца. Это значит, что примерно в 2 месяца ребенок переходит к няням и на искусственное вскармливание. Иногда ребенка привозят к маме на работу покормить, и мама возвращается в рабочий строй. А ребенок — к филлипинской, украинской или любой другой няне.

Так вышло, что между моей швейцарской и новой работой в другой стране мне выдалось некоторое время побыть вне корпоративной среды. Не работая, не имея целей продаж и десяти параллельных проектов. И это после 10 лет корпоративной гонки. Первое время я не могла понять — что же делать? «…Надо же что-то делать! Иначе что я? Кто я? Вообще, зачем я тогда, если я ничего не делаю, а только ужин готовлю мужчине любимому! Ему же надоест скоро! Нет, я помню, что в умных книжках писали — надо развиваться и быть разной… Сейчас побегу бегом развиваться… зззззззззззз-ззззз…», — и такой шум в голове начал сводить меня с ума. Я поняла, почему женщины так спешат вернуться на работу из декрета, даже не имея в арсенале оправдания строгим швейцарским законодательством: многим из нас кажется, что, имея деятельность, мы вдруг приобретаем ценность, и тогда мы «кто-то». А если дома сидим и детей растим (или не дай бог даже детей не растим, а просто живем!), то мы — скучные клуши.

Фото: Надежда Еременко

И ерунда, что работа не в радость, и мы пропускаем улыбки наших детей. Первые слова и шаги они делают в обществе безразличных нянь, не получая восхищенных взглядов и тихо убеждаясь с младенчества: что бы они ни делали — это не представляет интереса. Я думаю, наша беда (беда строящих «имидж сильных и крутых корпоративных лидеров») в том, что мы не владеем искусством просто быть. Ничего не делая, сидя на лавочке в парке или на диване дома. Ничего не инициируя, а просто находясь рядом с любимыми ли, с детьми ли. Не создавая никакого видимого added value. Благодаря этому опыту я поняла, почему многие топ-менеджеры, которых я знаю, искренне любят и счастливы со своими «ничего не делающими» женами. У них есть дар — просто быть. И в этом бытие — невероятная сила. Восстанавливающая, принимающая, не критикующая. В этой силе есть умение принимать на человеческом уровне. В ней есть пространство и место для рождения и взращивания детей. Да-да — именно взращивания. В присутствии, принятии, поддержке и тепле. Не значит это, конечно, что я призываю срочно все бросить и «просто быть в дзене», но уметь останавливаться и снимать маски и атрибуцию к своей деятельности — бесценно. Только в этом состоянии есть место для принятия других, и, я думаю, только в этом состоянии есть место для рождения и воспитания детей. И да, я бы хотела быть со своими детьми после их рождения хотя бы пару лет. Даже если потом мне будет сложнее выходить на профессиональный марафон.