Митя Фомин: «Эта квартира приснилась мне ночью»
Как певцу удалось превратить свое маленькое жилище в роскошный двухэтажный пентхаус?
По утрам Митя Фомин гуляет вместе со своей собакой, американским бульдогом Белоснежкой. Неподалеку от его дома на Фрунзенской набережной открылся кафетерий, куда певец заходит во время прогулки. Там мы и встретились, и Митя рассказал почти детективную историю о соглашении с Юрием Лужковым и о том, как ему удалось превратить свою маленькую квартирку в роскошный двухэтажный пентхаус.
— Митя, вы купили эту квартиру шестнадцать лет назад. Как подошли к ее выбору?
— В то время я еще был участником группы Hi-Fi. Хотя гонорары у нас были не такие высокие, но концертов давали много, и мне удалось накопить кругленькую сумму. Я нашел риелтора и обозначил свои требования: «Мне важна близость к метро, мне нужен парк, нужен центр и чтобы квартира была не маленькой — в общем, мне нужно все! И у меня есть полсотни тысяч долларов». Риелтор рассмеялся и сказал, что ничего не получится. Я ответил, что слышать ничего не хочу и пора приступать к поискам. Мы начали искать, смотрели разные варианты, но все они меня не устраивали. Помню, была очень интересная квартира с колоннадой, с балконом, у Курского вокзала. Там есть два красивых сталинских дома, которые смотрят друг на друга, как бы зеркальное отражение друг друга. На последнем этаже — огромный общий балкон, в римской стилистике. Я уже готов был купить эту квартиру, но риелтор сказал, что не может позволить, чтобы звезда жила на вокзале. И в этот момент «выскочил» вариант на Фрунзенской набережной. Сорок метров. Помню, как я возмутился: «Ну хотя бы шестьдесят! Где жить-то?» Но пришел. Увидел из окна Нескучный сад… это была ранняя весна, на улице все зеленело. А потом эта квартира приснилась мне ночью, и я решил ее купить. Она была странная, буквой «Гриша», такая необычная.
— И как сорокаметровая квартира превратилась в двухэтажный пентхаус?
— Подо мной долгое время жил дворник с большой семьей, его квартира являлась муниципальной. Эти этажи надстраивались над уже имеющимся домом, и крыша старого «съела» остальные окна. За стеной — шахта лифта, пока его не поменяли, он бряцал, как старый дирижабль. Слышно было каждый шорох, каждую шестеренку. Но вот дворник съехал, и я решил выкупить его квартиру. Правда, это оказалось непросто, по закону она должна была отойти очередникам, семейным парам. Три года я переписывался с жилищным фондом Москвы, с префектами, написал письмо даже тогдашнему мэру Юрию Михайловичу Лужкову. Самое удивительное, что он мне ответил! «Мы можем рассмотреть вопрос об обмене этой жилой площади на другую, пригодную для жизни». Тогда я озадачился оформлением юридического лица, так как к тому времени мэрия уже запрещала обмен с физическими лицами. Пришлось обзавестись ООО, которое мне верой и правдой служит по сей день. Меня попросили купить двухкомнатную квартиру большей площади в другом районе Москвы. И спустя еще полгода мне сообщили, что мы можем совершить обмен, доплатив в кассу города существенную разницу. Я был страшно рад, ведь осуществилась мечта, к которой я шел три года!
— А потом вы начали объединять квартиры…
— Да, ходил в Проектный институт Москвы, утверждая перепланировку. Это же сталинский дом, Фрун-зенская набережная… Здесь были настоящие катакомбы. Узкий коридор, через который ты попадаешь на кухню, а уже через кухню — в маленькую спальню без окна. Это выглядело как в новостях на НТВ, когда показывают преступление, совершенное где-нибудь на окраине Магадана. Все было в такой эстетике.
— И кому вы поручили дизайн интерьера?
— Дизайном занималось архитектурное бюро, которое возглавляет Лела Кавтарадзе. Это девушка с художественным образованием и хорошим вкусом. Изначально я хотел, чтобы интерьер был проще, более аскетичным, практичным, ведь здесь бывают гости, живут собаки, коты. Но сейчас, по прошествии нескольких лет, я понимаю, что Лела была права, когда настаивала на каких-то цветовых сочетаниях, технических решениях.
— С чем вы были не согласны?
— Ну, например, в кабинете цвет стен нежно-фисташковый. Я хотел, чтобы он был абсолютно белый. Лела настаивала, что стены должны отличаться, отвлекать от белизны бумаг, документов. В выборе цветового решения она ориентировалась на картину, которую мне подарил отец, а к нему она, в свою очередь, перешла от моего двоюродного дяди, народного артиста России, актера Бориса Хмельницкого. Картина висит в кабинете, на ней изображено место, где отец некоторое время жил, — река Амур, Благовещенск, на другой стороне — китайский Харбин.
— В доме есть другие семейные реликвии?
— Да, бронзовый набор для письма, он стоит на столе в кабинете. Я его очень люблю. Он появился у меня еще в Новосибирске, достался в наследство от дедушки, Павла Павловича Шевцова. Мой дед воевал на фронте, работал на заводе. Этот роскошный пишущий набор — память о нем.
— Зачем творческому человеку свой кабинет? Обычно артисты делают дома студию…
— Студию я не могу позволить в жилом доме. Я и так довольно громко слушаю музыку — бывает, за полночь. Соседям это не нравится, поэтому мы сделали звукоизоляцию. В кабинете проходят все мои встречи, переговоры, работа с документами, песнями, когда я их получаю. Здесь прекрасная атмосфера: спокойно, красивый вид, все располагает к работе.
— У вас в кабинете стол из красного дуба?
— Я даже не знаю. Лела сказала: «Продается стол, мы должны поехать и купить его».
— Так было со всей мебелью в доме?
— Да. Я полностью полагался на художественный вкус дизайнера. Теперь у меня есть загородный дом, который делает архитектор Андрей Карпов, он также ведущий программы «Новая жизнь» на СТС.
— В кабинете представлена ваша коллекция наперстков. С чего началась эта страсть к коллекционированию?
— Это началось очень давно, мне был двадцать один год. Я только уехал в Америку и оказался в маленьком городке в Алабаме. В одном из магазинчиков увидел наперсток, он мне понравился, и я его купил. И уже потом решил из каждого города привозить наперстки в качестве сувенира.
— Повсюду стеллажи с книгами, своя домашняя библиотека. Вы любите читать?
— В основном это книги из квартиры в Новосибирске. Мама периодически пересылает мне их. Что-то дарят люди, которые пишут. Но, к сожалению, часто их произведения невозможно читать. Я предпочитаю классику. Это прекрасный русский язык, вечные истории. Сейчас, правда, ничего не читаю. Принялся за норвежского писателя Ю Несбё, у которого несколько литературных премий, но довольно быстро потерял интерес. Потом взялся за «Доктора Живаго» Пастернака, но, видимо, был не в том настроении, отложил. Начал «ПП для ТП» — это популярная сейчас книга про здоровый образ жизни, — скучно. Так что я в поисках книги.
— Почему вы решили сделать спальню аскетичной?
— Ну, это же не будуар императрицы. (Улыбается.) Здесь все, что нужно в спальне: пришел, упал, взял книгу, попил воды, посмотрел в окно. Над кроватью крест — подарок крестного отца, дона Убальдо Орланделли, который приезжал в Новосибирск с католической миссией и крестил меня.
— На кухне и в коридоре я заметила фотографии Леди Гаги…
— Мне нравится Леди Гага. В коридоре еще есть черно-белая фотография Beatles, это просто красивая фотография культовой группы. Я восхищаюсь ими как родоначальниками поп- и рок-музыки, но их пластинки слушаю редко.
— В одном из интервью вы сказали, что главные обитатели вашего дома — это домашние животные…
— Я не представляю свою жизнь без собак, они были у меня всегда. В этой квартире полноправная хозяйка — мой американский бульдог Белоснежка. На вид она может показаться боевой, но все, кто с ней знаком, знают, что спокойнее, меланхоличнее и равнодушнее собаки не найти, она настоящая буддистка и никаких лишних движений предпринимать не готова. Еще у меня живет кот породы мейнкун по прозвищу Бармалей. С собакой они ладят прекрасно, иногда он любит ее подразнить, хотя, учитывая ее характер, это не так просто.
— К вам часто приходят гости. И говорят, вы даете друзьям ключи от квартиры?
— Да, если нужен ночлег или они приезжают в Москву из других городов. Это вполне себе в порядке вещей. Всем своим близким друзьям говорю, что они могут приезжать и ко мне на дачу в Италию.
— Такое чувство гостеприимства в вас заложено с детства?
— Мое детство пришлось на советские времена, тогда дистанцироваться от людей, от соседей считалось неправильным. Я всегда с теплотой вспоминаю нашу квартиру в Новосибирске. У нас прекрасная дружная семья: мама Тамара Павловна, которая навсегда осталась для меня символом женственности, папа Анатолий Данилович — душа любой компании, старшая сестра Светлана — классический скрипичный музыкант, сейчас живет в Италии и играет в европейских оркестрах. Самое яркое воспоминание детства — это наши воскресенья, когда по Центральному телевидению показывают программу «Воскресная почта», а мама печет блины. Сейчас дом — это история более приватная, частная. Дом как крепость, и ты сюда приглашаешь только тех людей, кого действительно хочешь видеть.
