Брутальная харизма во многом помогла Олегу Чернову стать героем фильмов и сериалов о людях суровых профессий. Однако сам актер проявляет интерес к самым разным сценариям.

— Олег, обычно все едут покорять Москву, вы выбрали Петербург — почему?

— Мне просто хотелось жить именно в Питере. Я в нем никогда не был до 35 лет. И мне даже не обязательно было заниматься там театром, профессией, я просто хотел как-то зацепиться и жить в нем. Погулял месяц по этому прекрасному городу. И когда первая эйфория отошла, Питер опять вернул мне веру в театр и желание в нем работать. Где-то через месяц трудоустроился в Театр сатиры на Васильевском.

— В Омске вы работали в Драме, в Питере стали служить в Театре сатиры, не смущали несколько разные направления?

— Сатира — достаточно условное название. (Смеется.) Сейчас его уже убрали. Теперь просто Театр на Васильевском. А Сатирой он был назван в свое время, чтобы больше привлечь зрителя.

— Историй, связанных с былым названием, у вас, наверное, было немало?

— Конечно. Получив удостоверение Театра на Васильевском, я гордый шел по набережной. И мне страшно захотелось в Летний сад. Но так как денег у меня не было, надо было как-то попасть без них. На углу увидел большое пространство между решетками. Я и проскочил. Только выхожу на аллейку, как меня тут же охрана сзади окрикивает: «Молодой человек, а ну-ка идите-ка сюда. Кто вы такой?» Я показываю удостоверение. Один из них и говорит: «Вообще-то для работников театра и работников культуры у нас вход в Летний сад бесплатный. Но поскольку вы вошли не через центральный вход, вам сейчас придется выйти так же, как вы и вошли». А в конце 1999 года в метро милиционеры, смотря в мое театральное удостоверение, спросили: «Театр сатиры? Сатирик, что ли? Ну, пошути, раз сатирик!» — «А вы немножко постреляйте, раз милиционеры!»

— Что приносит вам участие в долгоиграющих кинопроектах кроме денег?

— Кроме денег еще и возможность меняться в роли. Например, в проекте «Инспектор Купер», что идет на НТВ, я меняюсь вместе с сериалом, мы вместе растем. Приходит какой-то опыт. Есть возможность показать многие вещи по актерской и сценарной линиям. В этом смысле долгоиграющие проекты дают мне возможность спокойно распределить роль, попробовать себя в том или ином качестве. И если я вижу в первом сезоне какие-то минусы и огрехи, то во втором и третьем сезонах их можно поправить. Еще на съемках таких проектов происходит много различных интересных встреч. Появляются друзья.

— «Инспектора Купера» показывают с 2012 года, «Морские дьяволы» идут с 2005 года. Оба ваших героя сильные личности — как морально, так и физически. Вы уделяете время занятиям спортом, боевыми искусствами?

— Единоборства обычно изучаются с постановщиками трюков, каскадерами либо ребятами, которые находятся на площадке в качестве инструкторов. И с реальными боевыми пловцами приходилось в кадре драться. Естественно, условно. (Смеется.) Но так или иначе — постигаешь школу.

— В жизни эта школа пригодилась?

— В свое время мы с Женей Сидихиным снимались в немецкой драме. Послевоенное время, сюжет о том, что происходило в Берлине после капитуляции. У нас была драка с ним. На площадке были два немецких каскадера, которые должны были нас дублировать. Но так получилось, что за три дубля мы с Женей прошли эту драку насквозь. Снялись сами. Они не понадобились. После чего ко мне подошел один из них и спросил шепотом: «Я хотел у тебя узнать, в каких ты войсках служил? Я тут увидел во время драки пару-тройку движений. Можешь не отвечать, я теперь и так все про тебя знаю». Все-таки общение с «Морскими дьяволами» так или иначе накладывает свой отпечаток.

— С аквалангом быстро освоились?

— Поначалу было тяжело. Но любопытно и интересно. Я с удовольствием все озера под Питером исследовал. Дошел до подводного ориентирования, технического дайвинга. После чего понял, что, если продолжать дальше, нужно бросать все и заниматься только этим.

— Как вы любите отдыхать — на море, или оно уже вам снится?

— Вы правы, моря было много. А Черное стало уже родным. Я теперь не испытываю острой необходимости отдыхать на пляже. Мне сейчас нравится не столько поваляться и позагорать, сколько просто посмотреть на море либо походить, изучая какую-нибудь архитектуру. У меня теперь скорее европейское направление путешествий. Мне нравится посещать новые города.

— Как часто выдается свободная минутка?

— В нашей профессии эта минутка может превратиться и в полгода безработицы. А может этой минутки и не быть. Мне в этом смысле везет. Тьфу-тьфу-тьфу. Впервые за много лет весь январь я отдыхал, ничего не делал. Непривычно. Но я вдруг понял, что мне это нравится — ничего не делать. Просто находиться на даче. Смотреть, как природа вокруг тебя живет. Это своего рода медитация.

— Вы на любой сценарий готовы согласиться или есть табу?

— Повзрослев и получив опыт, я все-таки стараюсь смотреть, что мне предлагают. Тем более что могу себе позволить пройти мимо проектов, которые мне не интересны. Да, есть определенные типажные пристрастия у продюсеров. Если приглашают, ты уже знаешь, что приблизительно будет. Но иногда происходит что-то новенькое, например, как недавно я снялся в большом авторском кино, в одной из новелл. Роль написали специально для меня. И она была интересна тем, что показывала сильного человека со слабостями. Это любопытно.

— Что вас может раздражать на съемочной площадке?

— Непрофессионализм. Это чудовищно. Мне в какой-то момент стало казаться, что на съемочных площадках случайных людей процентов восемьдесят уже. Либо это экономия, либо это ребята просто пересидеть пришли какое-то время. У нас, например, профессия второго режиссера считается какой-то переходной. Но поработав за границей с немцами, поляками, корейцами, я понимаю, что эта профессия — гениальная. Я встречал замечательного второго режиссера — немку румынского происхождения, которая говорила: «Я не хочу быть режиссером, мне моя профессия нравится. Я командую батальными сценами. Я выстраиваю, как танки идут, как самолеты летят. Для меня все это — творчество. И я не собираюсь становиться постановщиком». Многие, будучи в этой профессии, не считают, что она временная, что они пришли в нее пересидеть, а потом будут творить и творить. А профессионализм и качество продукта все равно складываются из этих маленьких кирпичиков, где каждый человек на своем месте. Меня радует, что сейчас много молодых ребят приходит в кино.

— Вы работали на Западе, чего, на ваш взгляд, у нас не хватает?

— У нас катастрофически не хватает хороших, многоплановых историй. Недавно смотрел британский сериал «Острые козырьки». Сколько там сюжетных линий. Как все вкусно рассказано. А у нас, наверное, экономят. Ну не может один сценарист написать нормальный сериал. Должна бригада работать. Я в свое время обозначил это для себя как «принцип пирожков»: мы продаем каждый день по ведру пирожков у метро. Мы знаем, что за три часа их раскупят. Ну какой смысл делать кулебяки, экспериментировать с начинками? Вложений будет больше, а прибыль приблизительно такая же. Поэтому мы и печем пирожки. Так легче всего. Мы не хотим зрителя брать качеством — «убьем» его количеством. Просто нет желания порой снимать хорошую историю. Быстро, поменьше вложений, побольше прибыли. Никогда не будет ничего хорошего, когда тебе дают копейку, а ты на нее должен снять как на три рубля.