Так получилось, что это интервью мы с Игорем делали дважды, с промежутком в несколько месяцев. В первый раз он показался мне немного уставшим, каким-то разочарованным. Сейчас передо мной сидел совершенно другой человек — полный сил, оптимизма, нашедший в жизни новый смысл. Честно признаться, было приятно видеть его таким и осознавать, что черную полосу все-таки непременно сменит светлая. Главное — дождаться и не потерять веры.

Игорь, вижу, у тебя кардинально изменилась прическа. Вследствие чего?
Игорь Петренко: «Мне пришлось подстричься на съемках картины Андрея Кравчука под названием „Викинг“. Действие происходит во времена крещения Руси. Это история о людях, живущих в эпоху перемен. Интриги, предательства и, конечно, любовь — главные „лица“ этого фильма. Персонажа, жизнью которого мне довелось пожить, звали Варяжко. Одержимый страстями человек. Безответная любовь к Ирине и слепая ненависть к князю Владимиру делают из него главного злодея картины».

Насколько тебе близок этот персонаж?
Игорь: «Во время работы актеру необходимо стать адвокатом своей роли. Мне встречались разные герои. Оглядываясь на них, понимаю, что они порой диаметрально противоположны друг другу: все написаны разными авторами, являются плодом воображения абсолютно разных людей, но в каждом из них я пытался найти точки соприкосновения с самим собой. Скажем, романтик Андрий и циник Печорин мне намного ближе, чем прагматик Варяжко, которому не присущи ни цинизм, ни романтизм».

А что такое для тебя романтик?
Игорь: «В первую очередь романтик — натура творческая. Во всех делах он ищет вдохновение. Вдохновение — его двигатель. Но зачастую именно оно ослепляет его иллюзиями, строя вокруг песочные замки. А циник — это тот самый романтик, замки которого разрушило волной жизни. За тридцать восемь лет у меня появилось достаточно поводов превратиться в здорового циника. Но я борюсь. (Смеется.) В цинике нет веры, а во мне есть».

В детстве у тебя были какие-то мечты?
Игорь: «Ни о чем таком важном и интересном я не мечтал. Ни о Зурбагане, ни о том, кем хочу стать. Наверное, из-за дефицита все мои мечты сводились сначала к обыкновенной игрушке, а когда стал постарше — поездке на море и велосипеду. И эти мечты сбылись. И игрушки были (но тут же ломались или раздаривались), и самая первая поездка на море оказалась запоминающейся. В первый же день, наглотавшись соленой воды, я слег с температурой под сорок. И велосипед был красивый — он достался мне от сестры, был привезен еще из Германии, где тогда служил отец. Но вскоре из-за своей доверчивости я его лишился. Ко мне с горящими глазами на разваливающемся „Орленке“ подъехал мальчишка и стал просить: „Дай прокатиться“. И я дал. Что мне, жалко, что ли! Таким образом, я стал счастливым обладателем ржавого „Орленка“. Естественно, папа с мамой сказали: „Что же ты такой доверчивый Буратино?!“ (Смеется.) Но у меня, как сейчас помню, возникло какое-то странное чувство: ни ненависти, ни злобы к этому пацану я не испытывал, просто была какая-то печаль».

А сейчас что чувствуешь, когда какой-то обман происходит?
Игорь: «Это ощущение во многом сохранилось до сих пор. Если что-то такое случается, то я понимаю, что это несчастные люди, ущербные. Представляю, что происходит у них в жизни. Если человек наполнен какой-то обидой, злостью, ненавистью, недоверием к окружающим, значит, в его мире очень мало светлого и хорошего, любви, доверия. Видимо, его постоянно обманывают, поэтому и он ведет себя так. Плохих людей не бывает».

Вообще?!
Игорь: «Нет, нет, все зависит от обстоятельств и воспитания. Помните мультфильм „Простоквашино“? Про почтальона Печкина говорили: „Может быть, это потому, что у него велосипеда нет“. (Добродушно смеется.) Он был пренеприятнейшим человеком. А потом вдруг… один поступок, жест, и человек изменился».

Игорь Петренко с бывшей женой Екатериной Климовой.

Лилия Шарловская

А наоборот, по-твоему, бывает?
Игорь: «Да, и если я вижу, что из близких людей начинает идти яд, значит, что-то случилось. И надо в такой ситуации их не бросать, а бить тревогу и пытаться помочь».

Да вы, батенька, неисправимый оптимист…
Игорь: «Оптимист, да! (Смеется.) Но на меня тоже, бывает, пессимизм нападает. Надо стараться не поддаваться ему. Жизнь подобна пианино: белые и черные клавиши. И только лишь из них получается музыка. Помню, у меня было моральное и физическое опустошение после очень интересной, но тяжелой работы в „Шерлоке Холмсе“, затем начались проблемы в семье, конфликтные ситуации с некоторыми продюсерами. Случались даже штрафы и снятия с роли за срыв съемки. Причем не могу сказать, что обо всем жалею, потому что у меня параллельно шла переоценка ценностей. Знаете, как змея шкуру меняет, так и я болезненно скидывал ее. Происходило взросление — такой своеобразный переходный возраст. Началось все это, наверное, после тридцати, а пара лет до тридцати пяти оказались переломными. И только недавно я приземлился».

До конца?
Игорь: «А до конца, наверное, и невозможно. И не надо. Все-таки я русский человек. (Улыбается.) Но такого раздрая в душе уже нет. А тогда бывало, что я не отвечал даже на звонки родителей. Признаюсь, они переживали, нервничали. Мне звонила сестра из Риги, спрашивала: „Что случилось?“ Я ей пытался объяснять. Вот, как ни странно… (задумывается) с сестрой я мог разговаривать».

Знаю, что сестра — очень близкий тебе человек, но не думала, что до такой степени…
Игорь: «Ира, Копа моя — замечательная».

Почему Копа?
Игорь: «Не помню почему, но когда был маленьким, подошел к соседке просить конфет и сказал: „Теть Валь! Дайте мне, пожалуйста, конфет дрря меня и дрря Копки! (имея в виду сестру)“. К сожалению, мы не так часто видимся, и даже не могу сказать, что часто созваниваемся, но между нами существует неразрывная нить. И я точно знаю, что в любое время дня и ночи могу обратиться к ней с любым вопросом. Она с радостью и любовью сделает все, что в ее силах. И даже больше. На ее долю выпало страшнейшее испытание, какое только может произойти в жизни, — погиб сын в возрасте семи лет. Тогда он был единственным ребенком. Потом Бог подарил ей двух прекрасных девочек, сейчас им уже тринадцать и четыре года. Но, несмотря на все испытания в жизни, Ира сохраняет оптимизм и заряжает им остальных. Спасибо родителям, это у нас семейное».

А тебя в воспитании детей оптимизм не покидает?
Игорь: «Вот, например, мне жалуются, что старший сын, ему девять лет, вдруг начал ругаться матом. И Екатерина просит: „Повлияй, будь строг, прикажи“. У меня сначала, конечно, возникает желание дать ему по попе, какое-то наказание придумать. Но потом я понимаю, что ребенок не виноват, он же впитывает все, видит, как ведут себя взрослые люди. Тем более существует этот безграничный доступ к Интернету. Запретить ничего нельзя, потому что они исследуют этот мир. Но можно направлять их разум, чтобы они правильно относились к тем или иным вещам. Их ко мне привозили на серьезный разговор, у меня не было возможности доехать к ним. И я всех заранее предупредил — нянь, водителя, который их вез: „Стращайте как можете. Нагнетайте, нагнетайте“. Они зашли белые, как сырочки. (Хохочет.) И тут я их посадил напротив и как начал строгость проявлять! Два часа проводил с ними беседу, младший сидел рядом с братом, тоже слушал, на будущее. Мне нужно из них воспитать мужчин, чтобы они правильно относились друг к другу, чувствовали брата, сестру, родителей, а дальше уж как жизнь сложится».

По мнению актера, «Шерлок Холмс» – одна из лучших его работ. Но после нее он почувствовал себя морально и физически опустошенным. Кадр из фильма.

Так ты строгий папа?
Игорь: «Бывает и кнут, и пряник. Матвей, конечно, старше, с него и спрос больше. Так что у Корнея есть возможность учиться на опыте брата. А вообще ввиду обстоятельств я не так часто вижусь с сыновьями, чтобы те редкие часы встреч тратить на нравоучения и упреки. За те ошибки и проказы, которые они совершают в моем присутствии, я с них спрашиваю, но стараюсь доступно объяснять, за что именно им влетает. До рукоприкладства не доходит. Слава богу, понимают со слов».

Весь Интернет пестрит сообщениями о рождении у тебя дочки. Тебя можно поздравить? И изменило ли это что-то в тебе?
Игорь: «Я всегда думал, что появление сына — это главное событие в жизни мужчины. Но я не предполагал, что рождение дочери так сильно повлияет на мою жизнь. Ничто так не отрезвляло меня за последние годы. Совпадение ли, провидение ли, спасение — знаю точно, что это произошло своевременно. И я благодарю за это Бога. Я чувствую, что во мне появились силы, энергия. Конечно, это совсем другие ощущения, другая ответственность — уже опытная и осознанная. Вместе с ней я меняюсь и взрослею. Благодаря тому, что дочка рядом, теперь я ощущаю себя папой постоянно, и даже стал больше времени уделять пацанам. Мне кажется, я начинаю понимать высказывание: когда у мужчины рождается сын, он становится отцом, а когда рождается дочь — он становится папулей». (Смеется.) Появление маленькой принцессы — это мощнейший заряд, который определяет сегодня мой путь и дает возможность, может быть, даже подняться на новые высоты своего понимания жизни".

Раньше ты себя характеризовал как зануду и раздолбая…
Игорь: «Да! (Смеется.) Хотя я стараюсь не особо верить в гороскопы, я православный человек, но у меня день рождения 23 августа, а это переходный знак: по некоторым календарям это еще Лев, а по другим — уже Дева. И вот эту пограничность в себе я ощущаю. Занудство — это так называемая скрупулезность, дотошность, перфекционизм. А иногда открывается другая сторона — это „шампанское с саблей“: всех угостить, согреть, помочь, все раздарить, куда-то рвануть, не оглядываясь».

Широкая русская натура…
Игорь: «Вот-вот, наверное». (Смеется.)

А твой темперамент в пылу ссоры проявляется?
Игорь: «Да! Были и споры, и скандалы, переходил и на повышенный тон, даже на съемочной площадке. Однажды я взял человека из администрации за шкирку и прижал к стене. У меня повышенное чувство справедливости. Но при этом я очень терпеливый и дипломатичный человек. Могу с чем-то долго мириться, избегать конфликтов, „приземлять“ их. Но если происходит что-то вопиющее и я понимаю, что мою доброту за слабость принимают, значит, надо дать человеку понять, что он не прав».

Картина «Водитель для Веры» сделала Петренко знаменитым. Кадр из фильма.

Твои близкие друзья — актеры Александр Голубев и Володя Вдовиченков. Удается видеться — посидеть, пообщаться?
Игорь: «Мы не так часто встречаемся в силу занятости. Когда же кто-то из друзей оказывается в Москве и выпадает свободное время, обязательно находим возможность пообщаться. Мне повезло, что у меня много настоящих друзей, проверенных временем. Они выручают меня в беде и разделяют со мной радость. Вот, например, в этом году я не собирался отмечать свой день рождения. И так сложились обстоятельства, что на эти дни уехал в Геленджик. Конечно, я предполагал, что будут телефонные звонки, но никак не ожидал, что друзья из Москвы неожиданно нагрянут, чтобы поздравить меня лично. Это был приятный сюрприз».

Читала, что ты как-то уехал с озвучания ради друга, Володи Вдовиченкова…
Игорь: «Это было еще в институте. Ну что такое озвучание в этом случае? И съемку отменял, если друг попадал в беду. Если у него машина не заводится — это одна история, а если ему нужна помощь, братское, дружеское плечо, то я наизнанку вывернусь. Просто я сталкивался с ситуациями, когда съемки отменялись из-за ерунды. И ничего страшного не случалось, снимали на другой день. У меня был случай — только что родился второй сын. Прилетел на съемки в состоянии эйфории. Я взял с собой два ящика шампанского: как раз всем по глоточку, группа-то большая, около ста человек. Первый небольшой перерыв, думаю: „Вот сейчас нужно как раз налить всем шампанского и выпить, а потом, в хорошем настроении, удариться в работу и сыграть сегодня не тридцать минут, а сорок девять минут полезного времени“. (Смеется.) И только мы подняли бокалы, как выбежал исполнительный продюсер с безумными глазами: „Всем стоять. А ну-ка поставили стаканы. Что тут происходит?!“ Он даже не дал ничего ответить, начал орать безбожно: „Продолжать работу!“ (Усмехается.) И почти все сто человек поставили бокалы и пошли в павильон с извиняющимся передо мной взглядом. Правда, несколько нормальных людей, невзирая ни на что, сказали „Поздравляю!“ и быстренько бахнули. Я остался. Стою и чувствую, что этот энергетический шар, который меня переполнял, сейчас просто лопнет и не понимаю, что мне теперь с этим делать? А передо мной — куча наполненных стаканчиков. И меня вышибло напрочь. Я повернул голову, напротив был автосервис, и вижу: сидят два слесаря-механика и приваривают какую-то шестеренку. Я кричу им: „Мужики! Выпить не хотите?“ Они: „А что, есть повод?“ Я говорю: „Сын родился“. — „Без разговоров!“ Если честно, у меня была еще пара бутылок водки, чтобы распить их после съемок. (Смеется.) Я пошел к ним в автосервис, отметил это дело и как-то энергетически приземлился. Даже два этих человека сумели мой комок нервов разрядить. Но мне уже кричали: „Игорь, костюм, Игорь, быстрей. Только тебя и ждут!“ А я сказал: „Простите. Не буду я с вами работать. Не хочу“. И пошел оттуда. Конечно, мне сразу стали грозить штрафами: „Как ты можешь! Преступление!“, что меня только утвердило в нежелании работать с этими людьми. Тут мне позвонил генеральный продюсер Тимур Ванштейн и спросил: „Игорь, что случилось? Что ты там устроил?“ Я ответил: „Тимур, я не понимаю, что такого плохого я сделал и кому бы эти двадцать граммов помешали“. Он сказал: „Я понял“. Отменил смену. С меня не взял никакого штрафа. В результате правда восторжествовала, и мы все-таки отметили рождение моего сына с группой. Я Тимуру очень благодарен, что он отнесся по-человечески, хотя понес убытки из-за срыва половины смены. Мне кажется, что Россия отличается от Запада тем, что у нас все-таки человеческий фактор играет огромную роль. Для нас самое главное, чтобы все душевно было. Тогда мы готовы любые горы свернуть!»

Ты говорил, что получил огромное удовольствие от процесса, от возможности творить, снимаясь в «Шерлоке» и недавно в «Неподсудных», что является редкостью в кино. А что у тебя сейчас?
Игорь: «На последних картинах мне везет. Сейчас снимаюсь с Сергеем Газаровым в «Одиноком папаше», который там выступает и в качестве режиссера. Я получаю огромное удовольствие от работы с этим, как я считаю, выдающимся, фантастическим человеком. У него потрясающее чувство юмора. И как актеру мне с ним очень интересно, потому что он является одним из лучших актеров современности и как режиссер занимается ювелирной работой с артистами. Так что у меня вдруг начала возвращаться радость рабочего дня. Только что закончил «Викинга». Настолько неистовых, настолько цельных, бескомпромиссных персонажей, звериных, даже я еще не играл. Практически все сцены у меня происходили на очень эмоциональной верхней ступени. Я эту роль называл «роль-инсульт». (Смеется.)

Как ты себя чувствовал, уходя со съемочной площадки?
Игорь: «Роль настолько забирала силы, я настолько выплескивал все во время работы, настолько уставал, что просто доползал до кровати, падал и проваливался без задних ног. Бывает и такое, что просто на разрыв аорты».

Мы говорили про кризис, в котором ты находился несколько лет. А ты с легкостью думаешь о том, что будет через десять или двадцать?
Игорь: «Для меня этой проблемы не существует вообще. Бывают периоды, когда думаешь: „Как все надоело! Я ничего не хочу! Как я устал! Ничего в жизни интересного нет. И мне уже многое поздно. На Марс я уже не полечу, а здесь уже все понятно и не вызывает никаких эмоций“. Но я понимаю, что это какие-то депрессивные настроения, связанные с твоим состоянием, с моросящей печалью в душе, и это временно. А бывают моменты, когда ты преисполнен оптимизма — и то, и другое тебе интересно. И тебя переполняет радость».

Марина Зельцер