Моя старшая дочь — школьница, и сейчас у нее полный отрыв. Иногда эту мадемуазель, конечно, нужно сдерживать, но в целом я рад, что она неразумно долго купается в море, с удовольствием уплетает фрукты и даже читает какую-то мистическую ахинею. В конце мая все было по-другому. Разум шестиклассницы наотрез отказывался справляться с математикой, а сама математичка приравнивалась как минимум к Малефисенте. После очередного фиаско с контрольной и очередной истерики я загрустил настолько, что решил сходить в школу.

Нудноватая запись на прием, охрана, проверка документов… Если бы передо мной появился тип из службы общественных связей с просьбой рассказать, о чем именно я хочу побеседовать с преподавателем математики, я бы не удивился. Но за всеми этими новшествами скрывалось тотальное ретро. Было трудно отделаться от ощущения, что я вернулся в восьмидесятые и вижу свою математичку. Начальственный голос, невыразительная одежда, прическа еще хуже. Получая аттестат, я был уверен, что больше никогда не увижу особу, которая годами портила мне жизнь. Но она вернулась, чтобы портить жизнь моей дочери.

После короткого, весьма любезного и малополезного разговора я шел по улице и под впечатлением от увиденного вспоминал своих педагогов. Я неважно учился в начальных классах, скорее всего, потому, что первая учительница имела слишком грозный вид и иногда на нас покрикивала. В средних и старших классах моя успеваемость была значительно лучше: преподавателей стало больше, а злых теток непременно уравновешивали хорошие женщины. И после ненавистной алгебры была литература в исполнении дамы, от которой я просто глаз не мог оторвать. А еще две географички: одна просто душка, которую можно было слушать с невероятным удовольствием, а другая монстр в юбке. Француженка, словно прилетевшая из Парижа, и ее сменщица в старушечьих башмаках и с сумкой на колесах. Директриса, уверенная в том, что все ученики — неразумные существа, и строгая физичка, которая тем не менее слышала каждое твое слово.

Уважение к учителям лично у меня идет рука об руку с подозрительностью. На мой взгляд, уж слишком большого они о себе мнения. При том, что их образование, вкус, а иногда и манеры едва тянут на троечку. Но все-таки без плохих училок нельзя. Они, возможно, ничему не учат, но годятся как наглядные примеры человеческого разнообразия, с которым всем детям рано или поздно придется столкнуться. Я вот свою математичку больше не боюсь! И дочь научу не бояться.