Джонни Депп: «Я думал, что любил, но теперь в этом сомневаюсь»
«Звание секс-символа для мужчины — это жалко и унизительно!», — считает голливудский актер, вновь убеждая в своей неординарности.
«Звание секс-символа для мужчины — это жалко и унизительно!», — считает голливудский актер, вновь убеждая в своей неординарности.
С самого детства Джонни Депп был классическим трудным ребенком. Переживший развод родителей, смерть любимого деда, болезненный переезд в другой штат, он, что называется, пустился во все тяжкие. Уже к двенадцати годам бунтующий подросток начал курить и перепробовал весь доступный ему алкоголь, а к пятнадцати увлекся наркотиками и был отчислен из школы. В общем, пошел по наклонной. К счастью, мать Джонни вовремя спохватилась и подарила сыну-хулигану гитару. «Если бы я не пришел к музыке, когда был совсем молод, я мог бы вполне умереть от передозировки», — говорил впоследствии повзрослевший Депп. Он и сегодня продолжает карьеру музыканта — для себя, в качестве хобби. С актерством же у Джонни сложилось буквально с первых ролей: молодой человек совершенно случайно познакомился с уже известным в восьмидесятые Николасом Кейджем, и тот уговорил юношу попробоваться в фильм «Кошмар на улице Вязов». С тех пор прошло больше тридцати лет, за которые Депп успел поработать с Джимом Джармушем, Романом Полански и Эмиром Кустурицей, сняться в культовой картине «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», несколько раз быть названным самым сексуальным мужчиной планеты и рекордсменом Книги Гиннесса как самый высокооплачиваемый актер современности. Визитная карточка Деппа — фильмы Тима Бёртона, которые обеспечили ему звездный статус, первые миллионы и громкие награды. Ну, а от образа капитана Джека Воробья Джонни не может отойти уже двенадцать лет — в 2017 году фанаты саги ожидают выхода пятого фильма приключенческой серии. Впрочем, за переменами в личной жизни кумира поклонники следят чуть ли не пристальнее, чем за его успехами в киноиндустрии. Расставание с Ванессой Паради (с которой они вместе прожили тринадцать лет), скорый брак с коллегой Эмбер Хёрд — жизнь 51-летнего Деппа кипит, как в юности. В российский прокат скоро выйдут картины «Мордекай» и «Черная месса». В одной из них зрителю предстоит увидеть «классического» Деппа — чудаковатого и обаятельного, в другой актер предстанет в непривычном образе.
Джонни, глядя на твою карьеру, сложно поверить, что весь этот успех — случайность…
Джонни Депп: «Да уж, я всегда хотел быть известным гитаристом. Неясно, стал бы я классным музыкантом, популярным или нет, но, сказать по правде, меня тогда не волновали слава и деньги. У меня было далеко не идеальное детство. Меня воспитывали — если это можно назвать воспитанием — жестко: делаешь что-то не так — бьют, делаешь что-то правильно — бьют. Но мои родители не были плохими людьми, они сделали все что могли… Моя мать выросла в лачуге, там, где туалет находился на улице, в отдельном флигеле. Работала официанткой, считая каждую копейку. Отец все время проводил на стройке. Понятно, что в таких условиях сложно быть хорошими родителями. Ну и, конечно, мне было не до мечтаний о Голливуде».
То есть никаких мыслей об актерстве?
Джонни: «Что вы, никогда! Вообще никогда! Группа, в которой я играл в пятнадцать лет, The Kids, решила двинуть из Флориды, где мы тогда жили, в Лос-Анджелес. И вот там-то и случился судьбоносный поворотный момент. (Смеется.) Для меня открылась так называемая взрослая жизнь — оплата съемной квартиры, бесконечные счета, отсутствие денег. Знаете, некоторые актеры от безденежья уходили в музыку и там добивались настоящих успехов. Забавно, что со мной произошло ровно наоборот. Тогда я подрабатывал везде, где мог: в кафе, в музыкальных магазинах, начал зависать с одним приятелем, кажется, его звали Николас Кейдж…» (Улыбается.)
Тот самый Николас Кейдж?
Джонни: «О да! Мы как-то совершенно случайно встретились, постепенно подружились. Я знал, что он где-то снимается, вроде как актерствует. И вот как-то он говорит: эй, друг, почему бы тебе не попробоваться на одну роль? Практически от нечего делать я согласился, куда-то пришел, встретился с агентом, что-то прочитал — и меня наняли. Все это казалось забавным приключением, халтурой, не больше. Так внезапно для всех, а в особенности для меня, началась эта долгая история».
И как же поменялся Джонни Депп за эти тридцать с лишним лет невероятного успеха?
Джонни: «Да я все тот же, каким был в семнадцать, когда работал строителем и официантом. Все эти амбиции, звездность — ругательства для меня. Лучше быть голодным — для того чтобы оставались надежды, оставались мечты. Ведь если ты амбициозен, значит, хочешь быть известным. А зачем это? Некоторые люди, получая всеобщее внимание, стараются возвыситься над людьми. Я сознательно пошел по противоположному пути. Чем больше шумихи вокруг меня, тем ничтожнее, меньше я кажусь сам себе. Мне хочется спрятаться».
Как же вы справлялись с обрушившейся на вас популярностью?
Джонни: «Это было непросто, но сейчас я готов поделиться секретом. Дело в том, что сначала вас беспокоит все и вся — кто и что о вас подумает, кто и что скажет. Как посмотрят, как оценят. Однажды я достиг точки кипения, мне казалось, что я схожу с ума, постоянно заботясь о мнении толпы. Именно в тот момент произошла перезагрузка, и я всерьез задал себе вопрос: а почему, собственно, меня тревожат чьи-то слова, почему бы мне не наплевать на них вот прямо сейчас? Полное освобождение от чужих пересудов и есть способ справиться со славой. Хорошо бы еще не читать о себе никаких отзывов — лучше тебя это не сделает, а вот нервы может потрепать. Окончательно я это понял, когда увидел одну любопытную статью о себе. Мол, я прилетел в Майами на тайное свидание с Мадонной, с которой у меня завязался страстный роман. Журналист подробно расписывал, как я пришел в ее особняк, разорвал на себе рубашку, и мы вместе нырнули в ее бассейн. Дикость, особенно если учесть, что я до сих пор с Мадонной не знаком».
Сейчас вы вернулись в Голливуд после почти десяти лет жизни в Европе. Как вам ритм современного Лос-Анджелеса?
Джонни: «Помнится, как-то я давал большое интервью, где рассказывал, почему не хочу, чтобы мои дети росли в Америке. Подписываюсь под каждым словом! К сожалению, здесь правят эгоизм, невежество и жадность. Когда-то переезд на юг Франции спас мой рассудок от того страшного давления, которое оказывает ритм жизни больших городов на человека. В моем французском доме нет даже телефонов, чтобы бесконечные звонки не отвлекали. Когда я там — я отрезан от мира, и это здорово. Там я рисую, читаю, играю на гитаре. Раньше писал настоящие, живые письма моим кумирам — Керуаку, Бобу Дилану, Марлону Брандо. Конечно, по работе мне приходится часто бывать в Голливуде, но в Европе я чувствую себя гораздо комфортнее. Голливуд — это машина, животное, зверь, готовый растерзать тебя».
Странно слышать это от человека, который снялся в кассовых голливудских блокбастерах…
Джонни: «Ох, меня никогда не волновали все эти кассовые сборы, рейтинги, места в прокате и тому подобные „взрослые“ вещи. Мне нравится быть в неведении относительно всех этих цифр, прибыли, успешности. Я просто делаю свое дело и ухожу. Ничего не поменялось в моей жизни: я как не был заинтересован в богатстве и прочих атрибутах популярности, так не заинтересован в этом сейчас. Как-то раз один мой приятель сказал потрясающую вещь: деньги не меняют человека, они просто показывают, кто он на самом деле. Надеюсь, моя популярность показала меня настоящего, и я настоящий вас не испугал и не разочаровал».
Смотрите ли вы собственные фильмы? Ну просто для того, чтобы оценить, как справились с той или иной ролью.
Джонни: «На все эти дела у меня отведено определенное количество времени, не больше и не меньше. Наблюдать себя на экране почти невыносимо, так что я вряд ли могу оценить, насколько я хорош или плох в кадре. Поверьте, думать о себе как о знаменитости — невероятное унижение. А уж самое забавное — когда меня называют самым сексуальным и прочее. Конечно, я глубоко польщен, но совершенно не понимаю этого. По-моему, для мужчины нет ничего более жалкого».
И все-таки вы не раз были награждены таким титулом, даже сейчас, когда вам стукнуло пятьдесят. Не боитесь стареть?
Джонни: «Я приветствую старость, это здорово. Знаю, что в определенный момент меня, наверное, подведет спина, я начну нелепо ходить, заваливаясь на один бок… Но это меня совсем не волнует. Помню, лет в тридцать семь или тридцать восемь я психанул, подумал: боже, мне уже столько лет! куда все это ведет? что будет, когда мне стукнет сорок? Ну, а когда исполнилось сорок лет, я как будто перешел невидимый порог, пришла свобода от мыслей про возраст. Знаете, лучше дожить до пятидесяти, чем не дожить. (Смеется.) Конечно, гулять ночь напролет я уже не смогу, но, признаться, я никогда не был парнем, который любит длинные вечеринки».
А как вы отпраздновали громкий юбилей?
Джонни: «Очень тихо, с моими детьми. Мы просто решили поужинать, ничего больше, никакой суеты. Для меня идея празднования дней рождения — какое-то излишество, ритуал, который цепляет тебя за определенную цифру. Так что пятьдесят — это просто очередная дата, такая же, как десять или двадцать лет назад».
Но для вас эта дата обернулась серьезными переменами в жизни. Расставание, новый брак, новая любовь…
Джонни: «Что тут скажешь? У меня были романы со многими девушками. Тогда я думал, что любил их, хотя в настоящее время сильно в этом сомневаюсь. Чувствовал что-то сильное, да, но любить? Не знаю. Так что сейчас могу сказать одно: не уверен, что способен любить кого-то навсегда, как и этот кто-то вряд ли будет любить меня до гробовой доски. Не уверен, что человек был создан для того, чтобы провести всю жизнь в паре с одним партнером. Эмбер с этим согласна. Ну, а Ванесса — это огромная часть моей жизни, мой друг, мать моих детей. Пожалуй, все, что я сказал насчет любви, не касается детей. Их я буду любить всегда».
Недавно ваша дочь вышла в свет и произвела там фурор. Как вы относитесь к такой ранней славе?
Джонни: «Я очень надеюсь, что Лили-Роуз переняла какие-то черты моего характера, чтобы не обольщаться насчет восторгов толпы. Вообще, когда у нас с Ванессой только появились дети, мы старались дать им максимум нашего внимания и тепла. Помню, как все изменилось, когда родилась дочь. Величайший момент — да и этих слов недостаточно. Казалось, что все тридцать пять лет до этого я провел в тумане, очень странном и темном, и не понимал, к чему идет моя жизнь. Все осветилось и встало на свои места с появлением Лили-Роуз, а потом и Джека. Они те, кому я поклоняюсь, кем я восхищаюсь. Мне хочется быть лучшим только в одной роли — в роли отца. Хочется, чтобы они выросли мечтателями, а не циниками, как большинство моих ровесников. Ну или хотя бы реалистами, но ни в коем случае не угрюмыми пессимистами и ворчунами».
Хорошо. А давайте поговорим о вашем имидже…
Джонни: «Так, если сейчас речь пойдет о черных ногтях — так это все та самая Лили-Роуз! Ее своеобразная подростковая месть. Пришла ко мне как-то и говорит: папа, я собираюсь накрасить тебе ногти, и ты ничего с этим не поделаешь. Но вообще, все эти подведенные глаза — часть моего эксперимента. По-моему, едва ли не каждый мужик пробовал играть с косметикой своей женщины дома! Шучу. Модные критики, по словам Эмбер, постоянно обвиняют меня в отсутствии вкуса. Что на это скажешь? Простите, но я никогда не откажусь от своего любимого термобелья! (Смеется.) С бородой же вообще отдельная история. Вы хоть представляете, сколько усилий у меня уходит на то, чтобы отрастить хоть что-то, хоть жалкий клочок волос? Если я бреюсь, мне потом требуются месяцы, а однажды даже полгода, для того чтобы опять стать бородатым. Так что моя растительность — моя гордость, пусть даже она не нравится глянцевым журналам!»
С чем вы смотрите в будущее? Чего ждете от него?
Джонни: «Точно знаю, чего хочу — спокойствия, мира, свободы, удовольствия и счастья. А вообще я мог бы говорить много-много слов на эту тему. Так что остановите меня (Смеется.)».
Агния Лисицына
