— Вы узкий специалист по теме «Физиология органов равновесия». Это какая-то не очень понятная и странная научная стезя…

— Не странная, а невероятно сложная. Что такое зрение, слух — понятно. А равновесие мы не чувствуем. Вы знаете, например, что всех, особенно первых космонавтов, страшно укачивало на орбите? Никакого исключения. На сто процентов. Головокружение, тошнота, рвота. Работоспособность пониженная. Кого-то наизнанку выворачивает, кого-то в сон клонит. В любом случае уже не до приборов. Но от медиков космонавты как могли это скрывали. И Гагарин промолчал. И та же Терешкова… Потом говорили, что все, мол, в полете было хорошо. Первым сказал правду Герман Титов. Объяснял: ощущение такое, что весь полет простоял вниз головой.

Между прочим, 14% авиакатастроф происходит как раз из-за потери равновесия, утраты чувства реальности. Возникает иллюзия: пилоту кажется, что самолет пикирует, приборы же показывают «норму». Но ас верит себе. Он же все видит…

— Почему все это происходит?

— Не знаю. Сколько занимаюсь этим вопросом, кроме гипотез, ничего нет. По одной версии, наш организм функционирует в некой системе ему привычных координат. В невесомости разрушается устоявшееся восприятие внешней среды. Гравитационная составляющая уходит, и мозг человека не может понять, что случилось. Хаос. Возникает болезнь движения, по-научному — космический адаптационный синдром. Мозг ищет себя, пытается определиться. И со временем, как показывает практика, находит. Благодаря присущей ему колоссальной пластичности.

— Значит, и космические годы невесомости и аномальных условий можно одолеть?

— Космическая медицина не стоит на месте. К чему отношение имеет и ваш покорный слуга. Раньше считали, что невесомость человек может выдержать в течение одной-двух недель. Потом летальный исход. А вот москвич Валерий Поляков установил рекорд — полтора года пробыл на станции «Мир». Чемпион! И все нормально. Раньше космонавтов из капсул просто вынимали и выносили. Кости без нагрузки слабели. А сейчас специальные тренажеры появились — уникальные костюмы «Чибис», которые тянут кровь вниз, от головы к ногам. Их перед спуском за несколько дней надевают. Но установка современной космической медицины состоит в том, чтобы человек вернулся после полета живым и здоровым. А если не надо возвращаться? Если только многомесячный полет и жизнь в межгалактической дали?..

Капсула приземлилась. Что же было на орбите?

— Скажите, честно, в космосе кто-нибудь когда-нибудь пытался заняться любовью?

— Нет. Но это более чем актуально сейчас. Космос не баловство — прорыв цивилизации. Мы, видимо, нет, но наши дети точно застанут полеты на Марс, колонизацию Красной планеты. На Земле скоро будет уже 10 миллиардов населения. Тесно! А Марс сравнительно близко… И не так уж он безнадежен. На нашей планете есть места, где более жесткие, чем на далекой и неуютной планете, условия. В океанских глубинах. В кипящих подземных озерах. И везде какая-то жизнь есть. Значит, и Марс будет процветать. Не всегда и на Земле был кислород. Только метан. Все меняется. Подождем, потерпим, если другого выхода нет.

— Как считаете, что в результате произойдет с самим человеком переехавшим жить на другую планету? Его внешним обликом, физиологией?

— Атрофируются мышцы. Кости станут хрупкими — из них вымывается в невесомости кальций. Отсутствие нагрузок приведет к тому, что станут бесполезными позвоночник, конечности… Голова? Сохранится. Кальций из черепа не вымывается. Он же и на Земле не испытывает нагрузок… Большая голова и, видимо, все-таки руки. Глаза, уши тоже останутся при нас. Если вы все это можете представить, то перед вами космический переселенец не такого уж отдаленного будущего. Человек очень разумный и в той же степени необычный.

— А детородные функции останутся?

— Сложный вопрос. Когда-то размножали в космосе аквариумных рыбок. Они первые в истории исследования околозвездного пространства «занимались любовью» на орбите. Лет пять назад на МКС французы увеличивали поголовье тритонов. Тоже получилось. Все успешно оплодотворялись. Я сейчас готовлю подобный эксперимент (условное его название «Астровит») на животных — мышах. Хочу понять, смогут ли и они размножаться в космосе. И как себя проявят чисто «космические поколения». Мыши выбраны не случайно. По своему геному они, после обезьяны, наиболее близки к человеку…

Гипотеза какая у меня? Мышь, рожденная и выросшая в космосе, останется мышью. Но мозг ее будет уже иначе в конечном счете структурирован. Помните горькую историю человека-амфибии из знаменитого фантастического фильма, который долгое время пробыл в океане? Назад мышкам тоже не вернуться. На Земле, в уютной и привычной норке, подопытным уже не место. Их постоянная прописка — космос. Так мне представляется.

Получится эксперимент или нет, не знаю. Но космонавтам само общение с животными, земными собратьями, доставляет страшное удовольствие. У Бударина с Соловьевым, помню, пропал на станции тритон. Вылез из ящика и исчез. Нашли его где-то в проводах и кабелях. Отмыли, отчистили. И первое сообщение в пункт управления: «Крокодил нашелся!» Сколько радости было. Не чужой ведь.

— Какой ваш самый интересный космический эксперимент?

— Наверное, тот, что связан с регенерацией, восстановлением утраченных органов. Тому же тритону в рамках эксперимента отрезали хвост. И новый, как на Земле, вырос. Утраченная кисть — тоже. У улитки, попавшей в космос, глаз новый воссоздавался. Ничуть не хуже, чем в земных условиях. Исследовали еще планарии. Есть такой удивительный червячок длиной сантиметра в полтора. Планарию можно разрезать на триста кусочков — и из каждого в течение недели развивается отдельная особь. Так на Земле. И точно так было и на орбите.

Замечу: ген регенерации планарии и человека один и тот же. Только у червяка он активно задействован, а у нас практически спит. И ноги новые не отрастают, и очередное сердце не появляется. Вот бы включить, заставить функционировать ленивый ген «живой воды»! Как бы изменилась наша жизнь…