— Эвелина, мне кажется, если и раньше ваша «шапка Мономаха» была довольно тяжела, то с появлением вас в роли обвинителя в «Модном приговоре» ее вес увеличился как минимум вдвое — ведь теперь вы фактически несете ответственность за моду во всей стране.

— Я всегда осознавала эту большую ответственность. Ведь в программе недостаточно лишь обозначить те модные тенденции, которые доминируют в сезоне. Нужно популярно объяснить, как конкретной женщине с индивидуальными, немодельными особенностями фигуры этими тенденциями воспользоваться, что оставить, а что отбросить. Нужно найти слова, чтобы необидно и понятно рассказать человеку, почему ему нельзя надеть вот этот облегающий полупрозрачный топик, даже если его только что носила сама Мадонна. Нужно уместить в несколько коротеньких минут моей реплики очень важные константы: что любую фигуру в любом возрасте можно роскошно одеть, только нужно знать, как именно это сделать. Что в моде есть «можно» и «нельзя» и что у каждого человека, даже у самой красивой манекенщицы, они свои. Что нет некрасивых женщин, есть нерадивые парикмахеры. Что не стоит ждать, когда похудеешь, а нужно быть красивой сегодня. Что мода специально рождает каждый сезон множество актуальных тенденций и совершенно необязательно примерять их все. Зрительницы говорят, что у меня это получается. Я рада, если это не пустые комплименты!

— Не так давно мы делали материал о стилистах передачи, говорили с героинями — некоторые из них, выходя из студии после приговора, сидят в гримерке и чуть не плачут: «Какой кошмар, стыд на всю страну, зачем мы согласились?»

— Действительно, зачем? На аркане никто не тянул, программу до этого видели, можно было обдумать свое решение заранее… Но это вы какой-то единичный случай описываете. Большинство преображенных героинь уходят из студии счастливые и окрыленные. Это важно! Но вы правы в том, что всегда будет кто-то недовольный, ведь некоторые стереотипы в отношении собственной внешности очень сложно изменить за один день. А иногда и не нужно. Впрочем, к счастью, это нетипично: большинство женщин у нас в стране очень умны, образованны и открыты к новой информации и, что самое важное, хотят самосовершенствоваться.

— А как относитесь к критике в свой адрес вы сама? На форумах программы зрительницы отзываются о вас очень уважительно, но могут и покритиковать. Скажем, за «хвостик» вместо укладки.

— Почему вместо? Это просто один из типов укладки — ведь иногда костюм диктует свои права. Высокий воротник, например, не любит волос средней длины, а некоторые вырезы на блузах предполагают открытую шею… Yves Saint Laurent и Слава Зайцев очень такую укладку уважают. А к рассуждениям зрительниц на эту тему я отношусь с интересом — это же означает, что ты являешься частью чьей-то жизни и что человек тебя хорошо знает и даже находит время высказать свое мнение о тебе. Если мысль конструктивная, то я ее даже на заметку могу взять.

— Я с удивлением узнала, что и у вас самой, оказывается, на программе есть стилист. Нехватка времени?

— Ну, а как же без стилиста, ведь одежда и аксессуары на ведущих меняются каждый день. Как вы понимаете, программы готовятся заранее. Это значит, что за четыре дня съемок нужно сменить 16 комплектов одежды. А нужно же подготовить одежду с запасом — что-то может не подойти по размеру, оказаться «нетелегеничным» или не закомплектоваться. Кроме того, одежду нужно подготовить — привезти, распаковать, подгладить, подколоть, привести в порядок после съемки, запаковать, увезти. Все это занимает массу времени.

— Если одежду и аксессуары для съемок вам подбирают стилисты, значит, они точно знают ваш вкус? Часто нарядам, которые вам предлагают, вы даете от ворот поворот?

— Базовый гардероб — брюки, жакеты, обувь, топы на программе всегда из моего текущего гардероба. Также я привожу свою бижутерию — я ее прицельно приобретаю для программы во всех своих поездках, если есть какое-то время на шопинг. Задача стилиста — дополнить и разнообразить эти комплекты актуальными объектами сезона. Стилист, который хорошо знает мои размеры, личные предпочтения, требования экранного имиджа, особенности работы в кадре, предлагает мне такие вещи на выбор, зачастую заранее согласовав их со мной, ведь я помню все коллекции сезона практически наизусть. Но выбор всегда за мной.

— Как человеку искушенному вам, наверное, довольно трудно угодить с одеждой. У вас самой бывают проблемы с составлением собственного гардероба?

— А беспроблемного выбора ни у кого не бывает. Любой профессионал всегда думает, прежде чем одеться с утра. Просто я трачу на это меньше времени и получаю более качественный результат, нежели женщина, для которой мода не профессия, что вполне естественно.

— В интервью вы говорите, что ежегодно посещаете все мировые показы мод и часто приобретаете какие-то вещи прямо с подиума. Тогда, наверное, как сложно представить профессионального кондитера, заходящего в булочную за тортом, так и вас трудно увидеть в магазинах демократичных марок?

— Давайте уточним: не ежегодно, а четыре раза в год. И не приобретаю с подиума — это невозможно, а отмечаю, что в начале сезона я должна приобрести для себя. С подиума, то есть за полгода до выхода в магазины, коллекция отправляется в пресс-шоурум, с ней работают редакторы моды и стилисты всех мастей, в том числе и мои, — они арендуют вещи для съемок, а впоследствии их возвращают. Но, разумеется, я не ограничиваю себя исключительно рамками первых линий. Очень рекомендую охоту на обновки от начинающих дизайнеров, где бы вы ни оказались. Бог дал нам вкус, чтобы мы смогли сэкономить, вот и пользуйтесь собственным чутьем.

— Откройте страшную тайну — в чем вы ходите дома?

— В том, в чем пришла с работы, только босиком и без жакета. А потом я просто сразу спать ложусь, прихожу же поздно. Иногда дома хожу в старой рубашке деда — приятного цвета, розовато-оранжевого, из выношенного вафельного льна, с кучей заштопанных дырочек, очень стильно выглядит. А в выходные дни — в casual. Но стандартные решения и в неформальной одежде мне не нравятся. Нужно жить в современных линиях.

— Очень хочется узнать, сколько у вас примерно пар обуви, по которой, вы говорите, про женщину можно понять абсолютно все. Что можно понять о вас? И какой высоты ваши самые высокие каблуки?

— Самые высокие — это каблуки модели Tribute от Yves Saint Laurent, 12—14 сантиметров, в зависимости от конфигурации. А вот о количестве туфель не скажу, не считала как-то. Но, честно говоря, хватает.

— В вашем детстве, если я правильно поняла, ничто не «предвещало беды». В 3 или 4 года вы вышли на прогулку и заправили надетое на вас «матросское платье» в колготки. Таким образом устроили демарш против моды?

— Наоборот! Я просто решительно была не согласна с предложенным мамой образом. Я была уверена, и кстати, уверена до сих пор, что основа матросского стиля — это широкие белые или темно-синие брюки. А сарафаны я не любила уже тогда. Это был синий трикотажный сарафан, белая водолазка, белые колготки, белые сандалии. Как сейчас помню.

— Про вас в Интернете пишут: «Начала делать карьеру в 17 лет». То есть уже в 17 лет вы точно знали, чего хотите, и начали выстраивать в уме карьерную лестницу?

— Я просто выбрала направление движения и побежала. Я вообще считаю, что детский труд нужно начинать в умеренных дозах эксплуатировать как можно раньше. Дети должны знать, откуда берутся деньги. Я прилично зарабатывала «на булавки» уже в 16 лет — гонорары за работу на радио ходила получать на почту.

— Но выбрали для себя именно направление моды, которое на тот момент было в нашей стране малоперспективно и мало изучено.

— Поскольку я начала работать в журналистике рано, еще в школе, я говорила о том, что мне, девочке-подростку, было интересно. А что может интересовать в этом возрасте больше, чем мода, красота и любовь? Вот эти темы и составляли мой основной творческий объем.

— В 16 лет вы стали вести программу о моде на радио. Чем покорили работодателей в таком юном возрасте?

— Это была редакция радиовещания для детей и юношества. Там требовались молодые голоса. Я была и автором программы, и ее ведущим, и заодно норовила порежиссировать вместо режиссера, подобрать музыку вместо музредактора и свести программу вместо оператора. Больше всего нравилось, когда мне предоставлялась аппаратная в полное распоряжение, и я все там делала как хотела.

— В детстве вас хорошо одевали — вы говорили, что хорошо шила ваша тетя. Помните свою самую первую супермодную вещь?

— В 4 года мне подарили синее бархатное платье с белым кружевным воротником. Оно было таким концертным, таким торжественным: я понимала, что я в нем не просто красавица, я принцесса. Когда мне было 10 лет, моя тетя где-то достала светло-серые джинсы из вельвета в мелкий рубчик. Как же я ими гордилась! Кстати, они до сих пор где-то на антресолях хранятся — я и сегодня могу их натянуть, если постараюсь…

— «Мне нравится ровный городской шум. Ни за что не променяю город на загород». То есть поездки на природу и море — это история не про вас?

— Эта цитата относится к выбору места жительства — я не понимаю москвичей, которые покупают загородные дома, чтобы четыре часа в день тратить на дорогу из дома и домой. Я люблю жить в центре города. Но поездки на море — это как раз про меня. Я же Рыба. Я обожаю виндсерфинг: шести дней на доске под парусом хватает на полгода.

— Для вас имеет значение, во что одеты ваши домашние?

— Ну, конечно, да. Борюсь за победу эстетики и гармонии ежедневно.

— Бывает, что муж покупает вам одежду в подарок на свой вкус? А вы для него что-нибудь подмечаете на модных показах?

— Последние удачные подарки мужа — кольцо на Новый год и шляпка-трилби из черной соломки — гостинец из Нью-Йорка, ее у меня успешно сын отобрал. Одежду мне муж старается не покупать. И я ему тоже. Он и сам прекрасно справляется. А на мужские показы я не езжу.

— Еще один нескромный вопрос: чем вы питаетесь? И если поправляетесь, например, на 2 кг — это трагедия?

— Я очень не люблю все жирное, сало вообще не могу в рот взять. Я люблю овощи — свежие, тушеные, на пару. Идеальная еда для меня — это салат из зеленых овощей и травы без заправки. И да, если я поправляюсь на два килограмма, — это повод немедленно перестать есть любые углеводы и сладкое. Как вы знаете, экран прибавляет зрительно 7 килограммов. Так что 53 кило — это мой допустимый максимум.

— Жив ли еще тот мини-холодильник, который вам подарил ваш коллектив на день рождения, наполнив его йогуртами нулевой жирности?

— Первый, о котором вы спрашиваете, уже умер. Они подарили мне второй. Он жив. Ждет вместе с кофеваркой и орхидеями в белых кашпо переезда в мой новый офис.

— Вы часто говорите о том, что идеальное платье для каждой женщины — это фактически государственная задача. Не хотите пойти в Думу с идеей закрыть все вещевые рынки?

— А зачем что-то насильно закрывать? Я за то, чтобы открывать. Магазины модной одежды с невысокими ценами — не за городом, а в городе. А то как во все эти мегамоллы добираться тем, у кого машин нет? Маленькие бутики российских дизайнеров — между прочим, город уже мог бы специальную программу запустить по недорогим торговым площадям для мелкого предпринимательства. В последнее время я очень озабочена судьбой сохранения исконных русских традиций шитья и декора одежды, русского кутюра, если хотите. Вот пример — захотел какой-нибудь знаменитый дизайнер использовать в своей парижской коллекции оренбургские платки или золотое шитье — и не знает, где все это взять, — нет в Интернете даже нормального англоязычного сайта, который бы показывал лучшие образцы исконных традиционных ремесел и давал координаты производителя. Заводы знаменитых аутентичных производств зачастую выкупаются людьми, далекими от прекрасного, непатриотичными, не особо дальновидными… Пожилым носителям традиционных знаний и ремесел некому передавать свое мастерство — молодежь не хочет жить в деревнях, переезжает в город. Народное искусство коммерциализируется и обесценивается… А ведь это не только наше национальное достояние, но и наша национальная самоидентификация, идеология, имидж страны на международной арене! Вот это действительно серьезные вопросы, о которых Думе стоило бы задуматься.

КСТАТИ

Единственное, чем огорчала родителей маленькая Эвелина, так это нежеланием играть на пианино. В остальном была очень послушной и научилась читать в 3 года по газете «Известия».