На интервью они планировали прийти вместе. Но попытки застать в Москве Андрея Панина трансформировались в операцию под названием «Миссия невыполнима». Сегодня он на разрыв. Вечером прилетает домой, а утром следующего дня — снова самолет, впереди очередные съемки. Когда мы в сотый раз договорились о встрече, а она опять сорвалась, решили: пусть отдувается одна Наталья Рогожкина. «Она и без меня все про меня расскажет, — заявил по телефону актер. — И вы можете смело писать, что это я отвечал». Ну и выдумщик вы, Андрей! И я отправилась в ресторан МХАТа, куда меня пригласила Наталья.

Неожиданный статус

Наталья, у вас в творческом багаже немало сыгранных образов. Но самым большим вашим достижением критики считают роль Елены Тальберг в «Белой гвардии». Да и многие зрители ходят на этот спектакль именно из-за вас.

Наталья РОГОЖКИНА: «Правда? Приятно! (Улыбается.) Этот дивный образ столь богат материалом, что с каждым спектаклем ты стараешься добавить в него новое, придать свежее дыхание, поменять акценты. И зрители, надеюсь, чувствуют это».

Вы читаете отзывы о себе на кино- и театральных сайтах?

Наталья: «Нет, я дремучий человек в плане Интернета. Даже не умею включать компьютер. Решение этой проблемы у меня впереди, я ее отложила, видимо, до пенсии». (Смеется.)

А кто из близких вас критикует?

Наталья: «Муж, конечно. Он самый внимательный, придирчивый и, я бы сказала, откровенно жестокий критик моих достижений. Говорит, что относится ко мне по гамбургскому счету. Мы проходили разные этапы, начиная с моих вопросов по поводу ролей и требований от него ответов-советов и заканчивая его „разросшимся“ желанием постоянно мне что-то подсказывать и настаивать на определенных вещах, которые кажутся ему единственно верными. Правда, сейчас у нас временный нейтралитет».

Что стало причиной «перемирия»?

Наталья: «Осознание, что беседы о творчестве превратились в почву для разногласий. Я ведь не стою на месте, прохожу этапы как в жизни, так и в профессии. Да, Андрей изначально меня учил, и на тот момент у меня и мысли не возникало в чем-то ему возражать. Но теперь, имея свой опыт, позволяю себе высказывать собственное мнение. Мы разные и по актерской сущности, и по творческим подходам. Андрей говорит, что его природу необходимо загонять в угол, тогда он приложит максимум усилий и результат будет феерическим. Если же загнать в угол мою природу, я останусь там пожизненно, потому что это лишь убедит меня в собственной несостоятельности. В общем, подобные разговоры раз от раза проходят все тяжелее и зачастую заканчиваются ссорами. А у нас, как в любой семье, и без этого есть масса поводов для размолвок».

Вы оба известные актеры. Но порой вас называют просто «женой Андрея Панина». Обидно?

Белые, рыжие, смешные

Ваши волосы потрясающего рыжего цвета. Говорят, рыжие люди уникальны.

Наталья: «А мне кажется, я мало чем отличаюсь от брюнетов-блондинов-шатенов. Но порой радуюсь: хорошо, что я рыжая, это избавляет меня от поиска имиджа. Так что скажу одно: «Товарищи, быть рыжим удобно!»

А не «примеряли» другой колор?

Наталья: «Примеряла». По молодости фотографировалась в париках для актерских агентств. Эффект получался из серии «мама родная не узнает».

Ваши сыновья тоже солнечные…

Наталья: «Да, у нас дивные мальчики — белокожие, рыжие, смешные…»

…и похожие на вас.

Наталья: «Ну, похожи они на нас обоих. А вот в кого пошли нравом, пока не знаю. Хотя, по-моему, старший более мягкий, чем младший. Саша тяготеет к моему типу характера. А вот Петя — это Андрюхина тема».

Как они между собой общаются?

Наталья: «По-всякому. У них разница в шесть с половиной лет. Мы прошли этапы от безумной любви до жгучей ревности. Саша в какой-то момент понял, что половина внимания, целиком принадлежавшего ему, ушла. Увы, здесь нам велосипед изобрести не удалось. И сын стал формироваться совсем в другую сторону, нежели это было до появления Петра Андреевича. Надеюсь, что мы преодолеем эти проблемки и они не перерастут у нас в глобальные комплексы и последствия».

Ну, через это проходят все семьи, где появляется второй ребенок.

Наталья: «Наверное… Знаете, я вот росла одна в семье и все время хотела, чтобы у меня был брат или сестра. Моим мальчишкам повезло больше, тут уж мы с Андреем постарались. (Смеется.) Когда Саша узнал, что появится малыш, обрадовался безмерно! И ждал этого события больше, чем остальные. Удивительно, что мечтал он о сестре. Узнав, что родится мальчик, сказал: „Ладно уж, потерпим“. Их знакомство и первый этап сосуществования были очень нежными. Пока маленький еще лежал на пеленальном столе, все было прекрасно. Но как только эти ручки потянулись к игрушкам, началось активное недовольство друг другом».

Наверное, и до драк доходило…

Наталья: «Драк у нас почти нет. В основном мелкий нападает. А Александр старается к провокациям относиться мудро, насколько это возможно в восемь лет. Но иногда и сдачи дает, как его учит папа. Я же выступаю у них миротворцем. Мое убеждение — решить все проблемы правильно можно лишь с помощью любви».

Когда вы рожали первенца, у вас было заготовлено имя — Илья…

Наталья: «Оно очень мне нравилось. Но осталось невостребованным».

Я хотела спросить: почему второго сына назвали не Ильей, а Петром?

Наталья: «Потому что это имя к моим детям, увы, не имеет отношения. Ассоциативно Илья — это не белое и рыжее, а что-то более основательное. Мои мальчуганы под него не подходят. Это стало очевидно при знакомстве с Александром. Поэтому для второго сына мы подобрали имя Петя. Я думала: «Может опять получиться, что малыш предложит свой вариант». Но мы с ним сошлись во мнениях. Он представился: «Петя». А я ответила: «Да, конечно, я знала».

За девочкой не собираетесь?

Наталья: «Ну, мы вот сходили за девочкой Петей. (Смеется.) Думаю, что это уже просто судьба, третий наверняка тоже окажется мальчиком. Я хотела бы много детей, но увы. Тогда придется оставить работу, а мне еще многое интересно в моей профессии. Даже при двух сыновьях совмещать семейные заботы и творчество сложно. А ведь я еще не загружена в кино! На детей остается очень мало времени, и я страдаю от этого. Мне кажется, что я ворую у них эти часы и минуты, и ворую лично для себя».

До первой беременности вы с Андреем прожили вместе почти восемь лет. Я так понимаю, что именно он настаивал на ребенке.

Наталья: «Нет. Данная тема для Андрея была исчерпана, у него уже подрастала дочь. А моя жизнь в этом отношении только начиналась. Так что, можно сказать, первая беременность — сугубо мое решение. А вот с Петром уже все происходило по-другому. На Петре он настаивал».

Не представляю, как вы одна справляетесь с тремя мужчинами…

Наталья: «Я сама не представляю. И иной раз в порыве отчаяния говорю: „Брошу вас, и сидите тут втроем. Вы друг друга понимаете, обойдетесь и без меня“. Конечно, мужчины — это другая субстанция. Мне хочется передать сыновьям свои знания и опыт, но я понимаю, что все это — женского назначения. Мужчина с такими опытом и знаниями будет просто убог».

Иными словами, воспитание детей — прерогатива Андрея?

Наталья: «Он перехватывает инициативу в момент, когда надо уже оторвать эти лапки от маминой юбки. Но делает это не насильно. Андрей вкладывает в них то, что считает важным для формирования характера будущего мужчины. От возни с ними он получает колоссальное удовольствие. Я, например, не очень люблю шум, резкие движения, а у них в этом потребность, и с папой они находят понимание! Я прошу: «Давайте спокойно, чтобы все было замечательно». Но у них понятие «замечательно» другое, им надо куда-то энергию девать. Конечно, они обожают Андрея! Потому что папа — это возможность делать то, что хочется, а мама — это запреты. Мама — синоним слова «надо», а папа — синоним слова «хочу».

Взорванное сердце

Вы обмолвились, что сейчас у вас не так много ролей и в театре, и в кино. Это ваше желание или так сложились обстоятельства?

Наталья: «И то и другое. Я только что вышла из декрета, год с лишним кормила ребенка грудью. Просила, чтобы в этот период меня не трогали. И благодарна, что мне пошли навстречу. А когда началась работа, поняла, что даже сейчас не готова взвалить на себя большое количество проектов. Театр, кино и вообще профессия — это не единственное, чем я живу. Семья для меня важна ничуть не меньше».

Андрей — востребованный актер, думаю, в материальном плане вы можете позволить себе выбирать среди предложений.

Наталья: «Да, могу. И спасибо ему за эту возможность не браться из-за денег за любую ерунду, после которой ощущаешь дурное послевкусие».

Читая редкие интервью Панина, я порой хохотала. Изумительный стеб (причем необидный) над собеседником и самим собой. Думаю, скучать вам с ним не приходится.

Наталья: «Да, у Андрея это дар от Бога. Первые несколько лет улыбка с моего лица почти не сходила».

Влюбились в него, как увидели?

Наталья: «Нет. Мы познакомились в Школе-студии МХАТ, на тот момент я училась на третьем курсе. Он пришел к нам как ассистент моего педагога. Панин был моим преподавателем, и узнала я его именно как Андрея Владимировича. Затем меня взяли в труппу МХАТа, где служил и Панин. Утвердили в спектакль „Ундина“ с его участием, и Андрей стал мне помогать с вводом на главную женскую роль. И вот тут-то в наших отношениях стало сквозить что-то нежное. А потом…»

Что потом?

Наталья: «А потом я пришла к нему на спектакль „Смертельный номер“ и погибла. Это была бомба своего времени, и талант Панина произвел на меня, девятнадцатилетнюю девочку, столь мощное впечатление, что, боюсь, с того момента выбора у меня уже не было. Все завертелось, закрутилось… Это были сильнейшие чувства с обеих сторон. Бурный роман со своими проблемами, с обоюдным безумием, растянувшийся на долгое время. На тот момент у меня была своя жизнь. Были и какие-то душевные привязанности. Но конкуренцию с Андреем выдержать почти невозможно».

Вы тогда оба были несвободны…

Наталья: «Я уже несколько лет была не одна. Андрей имел семью. Моя ситуация оказалась проще, мы не были официально женаты. У него все обстояло тяжелее. Мы познакомились, когда ему было тридцать два года. Большой жизненный багаж, семья, дочка…»

Вы общаетесь сейчас с ней?

Наталья: «С его дочкой? Я — нет».

А он?

Наталья: «Не стоит об этом говорить. Это территория Андрея, я не имею права отвечать на такие вопросы за него. К тому же тема эта тяжелая, кровавая. Очень болезненные раны, зачем их расковыривать?»

Наталья, получается, Андрей вас отбил у другого мужчины…

Наталья: «Если тебя связывает с человеком настоящее чувство, отбить невозможно. А раз отбили — значит, уже было что бить, значит, уже трещину отношения дали. Не получится отбить человека, который любит. Это я вам с позиции нынешнего своего опыта говорю: если в тебе живет сильнейшее чувство любви, его не убьешь никаким обаянием и талантом».

А родители не возражали против ваших с ним отношений?

Наталья: «Мои родители — люди редкой деликатности и аккуратности. Они вообще никогда не давали себе права на позицию „против“. Они уникальны. И большое им спасибо, что предоставляли мне право решать все самой».

Сначала вы жили в общежитии…

Наталья: «В общежитии жил Андрей. А я переехала к нему года на полтора. Потом театр предоставил ему возможность купить жилье по муниципальной цене. И мы переехали в однокомнатную квартиру в Северном Чертанове. Несколько лет из его зарплаты вычитались суммы в счет погашения долга».

А сейчас?

Наталья: «Мы приобрели не так давно четырехкомнатную квартиру. Ее главное достоинство, что она находится рядом с домом, где живут мои родители. Мама помогает мне с детьми. Саша учится в школе, где она преподает, — под присмотром то есть».

Правда, что у Андрея принцип — жена должна: первое — находиться на кухне, второе — у плиты, третье — сидеть тихо?

Наталья: «Да-да. „Босая, беременная, на кухне“. Это его идеал женщины». (Смеется.)

Вы под этот идеал не подходите.

Наталья: «Значит, я не идеал. Но стремлюсь им стать. Я уже довольно часто хожу дома босая, беременная была дважды, у плиты частенько стою, осталось только паранджу надеть».

А Андрей умеет готовить?

Наталья: «Да, он хорошо готовит. Мы обожаем его еду. Дети не любители овощей, но и они с аппетитом уплетают папин салат, потому что он его делает оригинально. Даже в этом Андрей умудряется сохранять свою индивидуальность».

Долгое время штамп в паспорте для вас обоих не имел значения. Но потом вы решили расписаться. Что вас на это подвигло?

Наталья: «Господи, я даже не помню, когда мы расписались. Это было продиктовано юридической необходимостью, чтобы Андрею не пришлось опять усыновлять собственного ребенка. Через эту унизительную процедуру мы прошли с Сашей. И со вторым сыном попытались этой бодяги избежать. Кстати, обручальные кольца мы купили задолго до бракосочетания и сразу же стали их носить. В загс пришли в джинсах, расписались и разъехались по своим делам. И не помню я ни числа, ни года…»

Потребность в женщине

Вы вместе шестнадцать лет. Изменились ваши чувства? Стали сильнее, переросли в привычку…

Наталья: «Отношения — это тоже живой организм. Они трансформируются, потому что мы сами меняемся. Были всякие моменты, в том числе и тяжелые. И по сей день не все складывается безоблачно. Но и сейчас у нас присутствует ярко выраженное желание находиться друг с другом, жить вместе. И выкладывая в трудные минуты на чаши весов ситуацию, грозящую разрывом, и эту потребность друг в друге, мы понимаем: последнее все равно перевешивает. И дай бог, чтобы оно так и оставалось».

А как обстоят дела с доверием?

Наталья: «Я ему не даю поводов мне не доверять. А что касается Андрея… К тридцати пяти годам я постигла, что мужская и женская природа суть разные вещи. Доверять мужчине глупо. А уж доверять мужчине-актеру — это просто расписаться в собственной дурости. Скажу так: я доверяю тому чувству, которое ощущаю от него. И верю в его любовь к себе и детям».

Но он же очень талантлив, с мощной харизмой, возле него наверняка крутятся толпы поклонниц…

Наталья: «Наверняка. И это естественно, более того — было бы странно, чтобы человек, который нравится мне, не нравился бы больше никому. В этом отношении мною пройдено немало — и тяжелых эмоциональных состояний, и ревности, и болезненных ситуаций. И итог на сегодняшний день таков: я считаю, что каждый сам пишет сценарий своей жизни. И это только его выбор: пойти на что-то или нет. Глупо думать, что ты можешь повлиять на этот выбор, изменить его. Пусть человек сам разбирается со своей совестью, а под совестью я подразумеваю голос Бога; это диалог, в котором третьему не место».

И все-таки — вы ревнивы?

Наталья: «Если дается повод для ревности, то, конечно, ревнива. Это естественно. Ты видишь в мужчине, который рядом с тобой, ослабление или потерю интереса к тебе. Это не может не задевать. А если ты не реагируешь — значит, он тебе самой неинтересен, значит, тебе все равно. Мне не все равно. Мне важно, как Андрей относится ко мне. И в то же время я понимаю, что ему необходимо внимание, и особенно внимание женщин. Просто для того, чтобы ощущать себя по-мужски востребованным».

Измену смогли бы простить?

Наталья: «Простить можно все. Или почти все. Вечный вопрос: понять и простить, в чем разница? Простить — да, смогла бы. А понять — нет».

Многим актерам, чтобы сыграть достоверно любовь, нужно в реальности влюбиться в партнера…

Наталья: «О, это дивное состояние. Я его всем желаю».

И Андрею?

Наталья: «И ему, и себе, и вообще каждому человеку. Это творческое и жизнеутверждающее состояние. Вопрос лишь в устаревшем для нынешних реалий понятии „порядочность“. Где ты проводишь границу этой влюб-ленности? Что ты себе позволишь? И что ты от этого чувства хочешь получить? Опять же подчеркну: между мужчиной и женщиной большая разница. И все мы проходим подобные острые моменты, но, мне кажется, мужчинам здесь приходится труднее, потому что веер их желаний более широк, чем у женщин. Им труднее бороться, труднее выживать и труднее находить компромисс. Легко быть верным, когда тебе это не стоит труда, когда нет соблазнов. И другое дело, когда ты в борьбе с собственной физиологией, заложенной в тебя природой».

А он вас ревнует? Вы красивы, умны и талантливы.

Наталья: «Он не закатывает сцен ревности. Мне предоставлена свобода, другой вопрос, насколько я ею пользуюсь. Он не следит за мной в подзорную трубу. Андрей для этого слишком занят собой. Его бинокль обращен больше в себя, нежели на объект извне».

Но у вас же есть партнеры по спектаклям и фильмам. Как Андрей реагирует на возможность романа?

Наталья: «На партнеров он реагирует спокойно, а на романы ему, к счастью, реагировать не приходилось».

Значит, вы не влюбчивы.

Наталья: «Наверное, вы правы. Вокруг много людей, к которым я испытывала разного рода приятные чувства. Но у меня никогда не возникало типично женской влюбленности в партнера. Благодаря Андрею я для себя в этом смысле высоко подняла планку. Иногда, посмеиваясь, говорю ему: „Если бы я тебя встретила сегодня такой, какая я сейчас, что было бы?“ Потому что, повторюсь, на тот мой возраст, на то мое мировосприятие его воздействие было равносильно взрыву атомной бомбы. Не знаю, что надо сделать, чтобы произвести на меня сейчас такое же впечатление. Ты по-другому на все смотришь. И товарищ мужчина имеет сейчас такой бледный вид! Наблюдая сегодняшнюю жизнь, я пришла к мнению, что мужиков много, а вот настоящих мужчин почти нет».

Вы не первая, от кого я это слышу.

Наталья: «Вокруг меня столько семейных пар, и, видит бог, мне некому позавидовать. Горько это. Люди идут на такие компромиссы со своей совестью, чтобы сохранить расплывчатое ныне понятие „семья“…»

Но вас-то миновала чаша сия…

Наталья: «Те чувства, что я с Андреем пережила, могу пожелать всем. Степень моей женской полноценности и реализации максимальна. Мы изведали огромную гамму чувств. Нас бросало в разные стороны, ощущение друг друга доходило до высшей точки. И до сих пор наши отношения — это американские горки. Мы испытали все, что сопутствует любви: горести, разочарования, восторги, наслаждения. Да, Андрей крайне сложный и тяжелый человек. И я трачу много душевных сил, чтобы правильно его принимать. Но мне всегда было и будет понятно, зачем я это делаю».

Ну, а с идеалом жить скучно.

Наталья (лукаво прищурив глаза): «Вы так думаете? Ну не знаю. А вот Андрей, похоже, так не считает — жить с идеалом ему очень нравится».