Из ЦК бумаги перекочевали к московским властям. Вскоре Александра Николаевича Несмеянова пригласили в горком партии: «Ваша идея нереальна. Чтобы сотни студентов и преподавателей могли без проблем перемещаться по этажам высотки, понадобится множество лифтов специальной конструкции; такое мощное лифтовое хозяйство сейчас создать невозможно. Поэтому здание должно быть не выше, чем в 4 этажа. Ну, а что касается места его расположения… Поехали!» — и столичные чиновники отвезли ректора «на периферию» — в район подмосковной деревушки Внуково, где был тогда лишь примитивный аэродром. Машины остановились у края обширного пустого поля. «Строить новый корпус МГУ предлагаем здесь! Других вариантов нет!»

Впрочем отцы города поторопились со столь категоричным заявлением: их оппонентом выступил сам Иосиф Виссарионович! Через несколько дней у Сталина состоялось специальное совещание по университетскому вопросу, и, как вспоминал один из его участников, Генералиссимус объявил свое решение: возвести для МГУ здание высотой не меньше 20 этажей «на макушке» Ленинских гор. «…И чтобы предусмотрели каждому студенту отдельную комнату в общежитии! — добавил вождь и уточнил у Несмеянова: — Сколько предполагается у вас учащихся? Шесть тысяч? Значит, должно быть шесть тысяч комнат!» Тут в разговор вмешался (то ли шутя, то ли всерьез) Молотов: «Товарищ Сталин, студенты ведь народ компанейский. Скучно им будет жить по одиночке. Пусть хоть по двое селятся!» «Хорошо, оставляем три тысячи комнат!»

Проект нового здания университета готовил известный советский архитектор Борис Иофан (тот самый, который придумал небоскреб Дворца Советов, увенчанный статуей Ленина). Однако буквально за несколько дней до утверждения в верхах готовых чертежей маститого зодчего от этой работы отстранили. Создание самой грандиозной из сталинских высоток в Москве было поручено группе архитекторов, возглавляемой Л. В. Рудневым.

Причиной столь неожиданной рокировки, вероятнее всего, стала неуступчивость Иофана. С самого начала он собирался ставить главный корпус МГУ прямо над обрывом Ленинских гор — таково было пожелание «отца народов». Но к осени 1948-го ученые-специалисты убедили Генсека, что подобное расположение огромного сооружения чревато катастрофой: район вдоль кромки высокого москворецкого обрыва весьма опасен с точки зрения возникновения оползней — чуть что, и новый университет попросту рухнет в реку! Сталин согласился с необходимостью переноса главного корпуса МГУ подальше от кромки Ленгор, а вот Иофана такой вариант совершенно не устраивал. Ведь на новой позиции здание смотрелось бы не столь выигрышно: со стороны центра Москвы его загораживали бы прибрежные холмы…

Лев Руднев не стал играть амбициями и сохранил общую композицию высотки такой, какой ее задумал предшественник. Он лишь перенес здание на 800 метров вглубь территории, а на месте прежнего, облюбованного Иофаном, участка создал смотровую площадку, пользующуюся с тех пор неизменной популярностью среди москвичей.

Некоторая заминка получилась у зодчих с верхушкой будущего храма науки. В первоначальном эскизном варианте, который подготовил еще Иофан, предполагалось увенчать высотку скульптурой внушительных размеров. Этакий клон будущего Дворца Советов. Правда, персонаж на листах ватмана был изображен абстрактный — просто фигура человека с задранной к небу головой и широко раскинутыми в стороны руками (видимо, такая поза должна символизировать тягу к знаниям). Однако во время демонстрации чертежей и рисунков товарищу Сталину зодчие намекнули, что скульптуре можно придать портретное сходство с любимым вождем. Тот подобные сентенции обсуждать не стал и распорядился сделать вместо статуи шпиль, чтобы здание университета было таким же востроносым, как и остальные высотки, уже строящиеся в столице.

Церемония закладки фундамента нового здания МГУ состоялась 12 апреля 1949 г. В газетных репортажах с ударной стройки на Ленинских горах сообщалось, что высотку возводят 3000 комсомольцев-стахановцев. Однако в действительности здесь работало гораздо больше народа. Причем основная часть строителей была — в традициях того времени — подневольными тружениками.
Специально под университет в конце 1948 г. в МВД был подготовлен приказ об условно-досрочном освобождении из лагерей нескольких тысяч заключенных, имевших строительные специальности. Им предстояло мотать остаток срока на сооружении главного корпуса МГУ (жили в бараках, питались баландой, но зато ходили без конвоя).

Появились на Ленинских горах и стопроцентные зэки. В системе ГУЛАГа здесь существовало «Строительство № 560», преобразованное в 1952-м в Управление ИТЛ Особого района (так называемый Стройлаг), контингент которого занимался сооружением университетской высотки. Численность заключенных в «Стройлаге» достигала 14 290 человек. Лагерную зону оборудовали неподалеку от объекта, рядом с деревней Раменки (район нынешнего Мичуринского проспекта).

Когда возведение высотного здания подходило к концу, эмвэдэшники решили максимально приблизить места проживания и работы заключенных: новый лагпункт был оборудован прямо на верхотуре — на 24-м и 25-м этажах строящейся башни. Такое изобретение руководителей «Стройлага» позволяло сэкономить и на охране: не надо ни сторожевых вышек, ни колючей проволоки — все равно бежать некуда!

Высотное здание на Ленинских горах торжественно открыли 1 сентября 1953 г. Иосиф Виссарионович не дожил до этого события несколько месяцев. А проживи «вождь народов» еще хоть немного, и Московский государственный университет, может быть, стал бы «имени И. В. Сталина». Планы подобного переименования вуза были уже вполне реальны. Его собирались приурочить как раз к вводу в действие нового корпуса МГУ. Но Генералиссимуса не стало, и проект остался неосуществленным. А ведь зимой 53-го даже буквы для нового названия университета были готовы, уже размечали их установку над карнизом главного входа в высотное здание.