Она призналась, что является тайной внучкой нобелевского лауреата Иосифа Бродского. Актриса утверждала, что воспитывалась им с 1982 по 1999 год в Венеции. Достоверный факт: поэт в это время жил в Америке… Распутывать эту детективную историю отправилась Елена ПОМАЗАН.

К разгадке тайны новоявленной внучки Иосифа Бродского пришлось подойти со всей ответственностью. Ведь история знает немало примеров, когда совершенно посторонние люди выдавали себя за близких родственников известных личностей. Расчет очень правильный: громкая фамилия может помочь сделать карьеру. Стать «внучкой Иосифа Бродского» — это прекрасный пиар-ход для прессы, не сильно вдающейся в подробности сложных хитросплетений личной жизни знаменитого поэта.

Пришлось все факты тщательно проверить. Неожиданные открытия поджидали в самом начале пути расследования этой по-настоящему загадочной истории. Во-первых, удалось выяснить: до поры до времени девушка носила имя Дарья, а уже потом сменила его на Агнию. А вот Мищенко — реальная фамилия ее отца: актера, заслуженного артиста России Василия Мищенко, он известен по ролям в «Современнике» (играет в спектаклях «Ревизор», «Крутой маршрут», «Три товарища» и многих других) и по режиссерским работам (сериалы «Крутые. Смертельное шоу», «Крутые менты», «Почтальон», «Батюшка»).

Любопытно, что когда актриса снималась в проекте «Танцы со звездами», то была представлена там как Бродских, а не Бродская. Очевидно, что без самой Агнии Мищенко-Бродской было не разобраться: кто она такая и откуда взялась?

Агния легко согласилась дать интервью, но с некоторыми условиями. Во-первых, разговор не будет касаться исключительно ее звездного деда, потому что «она и сама многое сделала к своим 28 годам». Во-вторых, она не хочет предоставлять совместные фотографии с Бродским, поскольку «это слишком личное». Девушка закрутила вокруг себя такую лихую интригу, что можно было согласиться на все что угодно, лишь бы лично пообщаться с внучкой великого поэта.

Прежде чем отправиться на встречу, пришлось изучить заслуги девушки, которая «так много сделала к 28 годам». И здесь тоже была масса несоответствий и странностей. На сайте актрисы говорилось, что она получила премию «Золотой глобус» в номинации «Дебют» за фильм Бертолуччи «Феллини, любовь моя». Здесь же размещалась фотография (плохого качества!) некоей темноволосой девушки со статуэткой. Удивительно, но факт: среди номинантов «Золотого глобуса−2008» актрисы по фамилии Мищенко-Бродская не было. Если уж быть до конца дотошными, то и номинации «Дебют» у премии «Золотой глобус» не существует.

Потратив пару часов времени, удалось найти ссылки на фотографию, где якобы изображена Агния. Увы, но это была не она. Если верить мировым агентствам, то на фото красовалась британская актриса Эмили Блант.

Дальше — еще интереснее. Сайт Агнии Мищенко сообщает, что она снимается в новом фильме испанского режиссера Педро Альмодовара «Когда людей лишают крыльев». И здесь нестыковка. Не снимает Альмодовар такого фильма. Его новый проект называется «Сломанные объятия»…

Громкие киноработы Агнии Мищенко-Бродской не нашли своего документального подтверждения, зато Интернет радостно сообщил о некоторых ролях актрисы в отечественных проходных сериалах, фотосъемках в обнаженном виде для одного мужского журнала, скандальном романе с Эросом Рамазотти и, конечно же, ближайшем родстве с поэтом Иосифом Александровичем Бродским.

Агния Мищенко-Бродская: «Я не очень люблю давать интервью, потому что когда потом открываю газету или журнал, то читаю половину неправды. Мои слова выдергивают из контекста. Например, постоянно путаются с моим именем. У многих людей возникает вопрос: почему сначала я была Дарьей, а потом стала Агнией? Все просто. Дашей меня назвал мой папа при рождении, однако при крещении мне дали имя Агния.

Я с трех лет жила и воспитывалась в Венеции, а у католиков, как известно, принято давать двойные имена. По этой причине я долгое время писала свое имя как Агния-Дарья. Все мои друзья называют меня Агнией, а также Агушей, Агуней. Моя близкая подруга Анфиса Чехова зовет меня Агафоном. Только отец не может перестроиться. Он продолжает меня величать Дарьей".

Вы утверждаете, что являетесь внучкой Бродского. По какой линии состоите с ним в родстве?

Агния: «Во-первых, меня умиляют рассуждения на тему, что у Иосифа Александровича вообще не было детей. Прежде чем что-то утверждать, полистайте хотя бы его биографию. Там точно будет упоминаться минимум одна дочь — Анна-Мария. Была у него еще любовь с некоей барышней по имени Марина Басманова, у них родился сын Андрей. Логично предположить, что у деда были и другие женщины, и другие дети. Например, моя мать Ольга. Вы же понимаете, что Бродский — это не самая попсовая фамилия для раскрутки. Если бы я хотела славы, то взяла бы только фамилию своего отца, который у меня известный режиссер».

…Оставим на совести Агнии выражение «некая барышня» в адрес Марины Басмановой, которая была яркой любовью в жизни поэта. Не случайно ведь биографы Бродского отмечали, что благодаря этой женщине русская поэзия обогатилась лирикой высочайшего класса. Именно за инициалами «М. Б.», предваряющими некоторые стихи поэта, и скрывалась эта женщина. Людмила Штерн, близкая подруга Иосифа Бродского, которая знала о его жизни все, вспоминает в своей книге «Ося. Иосиф. Joseph.», что, уже живя в Америке, поэт как-то признался ей: «Как это ни смешно, я все еще болен Мариной. Такой, знаете ли, хронический случай».

Биография Иосифа Бродского изучена вдоль и поперек серьезнейшими учеными с мировыми именами. Так вот, достоверно известно, что у поэта было двое детей. Сын Андрей — плод любви Иосифа и Марины. Вот как Людмила Штерн описывала данное событие: «Когда родился Андрей, Иосиф был в совершенном отчаянии от того, что Марина отказалась дать сыну его фамилию. И записала Басмановым. Мы вместе звонили адвокату Киселеву, спрашивая, можно ли на нее воздействовать в судебном порядке. Воздействовать было нельзя. Мы утешали Иосифа, пытаясь объяснить ему, что Андрей не стал Бродским не „назло“ и не из-за жгучего антисемитизма ее родителей. Просто в нашей стране Басмановым легче выжить, чем Бродским. „Но я могу требовать, чтобы мой сын хотя бы был Иосифовичем?“ — настаивал Бродский. Марина записала Андрея Осиповичем, поделив, вероятно, его отцовство между Бродским и Мандельштамом».

Из описываемого Штерн случая видно, насколько было важно для поэта, чтобы ребенок был «его» по закону. Это принципиальная позиция. Тем более странно, что к своему другому незаконнорожденному малышу, которой якобы являлась мать Агнии Мищенко-Бродской, поэт отнесся равнодушно.

Кстати, новоявленная внучка не совсем точна в именах, называя детей Бродского. Его единственную дочь зовут Анной-Александрой, а не Анной-Марией, как утверждает Агния. Анна-Александра появилась на свет в 1992 году, за четыре года до смерти Бродского. Причем родилась от первой и единственной жены Бродского — Марии Соццани. Как говорил в одном из интервью Петр Вайль, Мария впервые увидела и услышала Иосифа на его публичном выступлении в Париже. После чего написала ему письмо.

И они долгое время просто переписывались. Когда после этого затянувшегося эпистолярного романа они встретились, Иосиф влюбился сразу же. Он увез ее в Швецию, и через два месяца они поженились. По словам Вайля, Мария была потрясающе красива. Дома они с Иосифом говорили на английском, хотя Мария знала русский (мать ее — из рода Трубецких-Барятинских, а отец — итальянец Винченцо Соццани, он был управляющим в компании «Пирелли»). Их с Марией дочь Иосиф обожал…

Думаю, что имеет смысл рассказать о вашей бабушке, у которой была любовь с Бродским. Где и как они познакомились с Иосифом Александровичем?

Агния: «Бабушку зовут Раиса Алексеевна Нефедова. Она познакомилась с Бродским в Петербурге, когда приезжала туда поступать в институт. Экзамены бабушка провалила, пришлось вернуться в Москву. Она была совсем девчонкой, всего восемнадцать лет, когда встретила Бродского. Случилась быстротечная любовь, а потом появилась моя мама Ольга, которую поэт не признал законной дочерью…»

А как же они встречались, если вы говорите, что сразу после проваленных экзаменов в Петербурге ваша бабушка уехала в Москву?

Агния: «Это был классический роман Москва-Петербург. Он приезжал к ней, а она — к нему. Я предлагаю закрыть эту тему, потому что мне нелегко вспоминать неприятные события из истории моей семьи».

И все-таки: как получилось, что Бродский не признал вашу мать как дочь, но позже принял вас как внучку? Вы ведь, по вашим же словам, жили с ним с трехлетнего возраста?

Агния: «Да, в три года меня отправили в Венецию к деду, потому что не было другого выхода. Так сложились обстоятельства, что моя мама встретила другого мужчину и тайно обвенчалась с ним. На дворе стоял 1980 год, и руководство ГИТИСа, где она тогда училась, не одобрило такого поступка. Мама решила, что для меня будет лучше, если я отправлюсь к деду. Я благодарна судьбе, что меня воспитал именно он. Для того чтобы ребенок вырос личностью, ему нужна свобода, а в СССР ее не было».

…Интересно, к кому отправили Агнию? Согласно биографическим данным, с 1972 года вплоть до 1996-го Бродский жил в Америке. Вот как вспоминает о том времени Людмила Штерн: «Первые три года его западной жизни прошли почти в тотальном одиночестве. За исключением коротких вылазок в Нью-Йорк, он как в вакууме жил в Анн-Арборе (американский штат Мичиган). Если бы я в то время не была так поглощена своими проблемами, то поняла бы, что стоит за шутливой фразой его письма: «…я в высшей степени сам по себе, и в конце концов, мне это даже нравится — когда некому слова сказать».

После того как Бродский адаптировался к американской жизни, он часто бывал в Венеции. Город на воде вдохновил поэта на создание многих стихов. Например, повезло отелю «Лондра» на набережной Скьявони: здесь в 1977 году Иосиф написал стихотворение «Сан-Пьетро» об одноименном венецианском островке в районе Кастелло, который ему очень нравился.

Да, Бродский обожал Венецию. Он даже похоронен там — на острове мертвых, венецианском кладбище Сан-Микеле. Вот только одно «но»: Иосиф Александрович никогда не жил долгое время в Венеции, хотя, наверное, и мечтал об этом…

Агния: «Шестнадцать лет. Он меня фактически воспитал».

Трудно себе представить мать, отправляющую трехлетнего ребенка к собственному отцу, с которым сама она не общалась…

Агния: «Тем не менее так было… Я периодически с ней встречалась. Мама иногда приезжала в Венецию, но нечасто, пару раз в год».

Как же она могла приезжать? В те-то годы, когда каждая загранпоездка воспринималась как полет в космос?

Агния: «Матери как-то удавалось это проделывать. Возможно, потому, что муж ее мамы (и моей бабушки соответственно) был очень высокопоставленным чиновником. Я не могу сказать, что мне не хватало мамы, потому что всю любовь мне дал мой дед».

Как он вас воспитывал?

Агния: «Мне кажется, что я росла как сорная трава. Ее поливает дождь, обдувает ветер, сыплется град, но трава все равно растет, потому что жизнь дает ей все необходимое».

А что было самым необходимым в воспитании ребенка, по мнению вашего деда?

Агния: «Свобода! Он понимал, что мне ничего нельзя запрещать. Например, когда мне было двенадцать лет, сам купил мне первую пачку сигарет. Он застал меня за тем, что я делала самокрутку. Дедушка понимал, что ругать меня бессмысленно. Поэтому просто пошел и купил мне сигареты».

Когда вы осознали, что ваш дед — известный поэт?

Агния: «Это для других он великий поэт, я его воспринимала просто как своего деда. Я жила с ним в одном доме, видела каждый день, чувствовала, как он меня любил. Я часто вспоминаю: мы вместе с Иосифом Александровичем сидим в плетеных креслах, вдаль уходят крыши домов, пахнет рыбой, солнце садится, а мы просто сидим и молчим, ничего друг другу не говорим, потому что ничего и не нужно говорить. Иногда по утрам, когда я собиралась в школу, он заплетал мне косы, и в этом жесте было столько нежности…»

А как вы учились в школе?

Агния: «Отвратительно. По гуманитарным предметам все было более-менее, но вот по остальным… Потом, я никогда не отличалась хорошим поведением. У меня был друг Стефано, мы с ним считались главными заводилами в нашем классе. Я помню, что однажды мы совершили чудовищный акт вандализма. Наша школа располагалась в старинном здании XV века, которое находилось под охраной города как памятник культуры. Однажды мы со Стефано заметили, что в школьном туалете плиточка какая-то не очень свежая. Мы решили ее отковырять и взять домой, чтобы подправить. Я же мечтала поступать учиться на реставратора и подумала, что, наверное, хорошо начинать практиковаться».

После этого случая, наверное, дедушку вызвали в школу?

Агния: «Да, вызвали, но он туда не пошел. Сказал, он все знает, что ему обо мне там скажут…»

Куда вы поступили после школы?

Агния: «В Венецианский университет на факультет реставрации. Во многом на мой выбор повлиял Иосиф Александрович, потому что он был человеком искусства».

Почему вы вернулись в Москву?

Агния: «У меня были проблемы с сессией. Дело в том, что предметы, которые не относились к реставрации, меня мало интересовали. Я хотела взять академический отпуск, немного отдохнуть, а потом вернуться к учебе. В один прекрасный день приехала в Москву, чтобы повидаться с родителями, да и осталась здесь. Как-то мы с мамой гуляли по Камергерскому переулку, и я увидела, что идет набор студентов в Школу-студию МХАТ. Уж не знаю, что со мной случилось, но я сказала, что буду поступать. Мама тогда только руками всплеснула: „Агуня, ты с ума сошла!“ Мне повезло. От деда я унаследовала феноменальную память. В институте могла прогуливать, но придраться не мог никто, поскольку я знала всю программу. За четыре ночи могла осилить „Войну и мир“. Со стихами еще проще. В два года я уже читала по слогам. И дедушка иногда, чтобы я не путалась под ногами, подсовывал мне книжку со стихотворениями поэтов Серебряного века. Так что уже в три года я читала гостям Ахматову… В общем, в институт меня приняли».

Как-то вы равнодушно сказали о смерти деда…

Агния: «Не равнодушно, а осторожно. Хотя и прошло много времени с тех пор, но мне больно об этом вспоминать. Лучше не надо».

А что с университетом в Венеции?

Агния: «Пришлось его оставить».

Как сложились отношения с вашими родителями после долгих лет разлуки? С отцом? Вы практически ничего о нем не говорили…

Агния: «Мама — мой лучший друг. Я очень ее люблю. Что касается папы, то только сейчас я стала понимать, как фанатично он меня любит. Отец мой — известный режиссер Василий Мищенко. Как я вам уже говорила, если бы хотела славы, то осталась бы только при его фамилии, а не взяла бы вторую, Иосифа Александровича».

Агния: «Моему знакомству с режиссером Педро Альмодоваром косвенно поспособствовал дед. Однажды молодой начинающий режиссер пришел к нему на лекции в университет. Неудивительно, что вскоре два таких мощных таланта, как Бродский и Альмодовар, притянулись другу к другу. Они подружились, и когда Педро бывал в Венеции, то всегда останавливался в нашем доме. Однажды со мной произошел чудовищный случай. Дело в том, что по деду я еврейка, а в Венеции была банда подростков, которые ненавидели евреев. Как-то раз, когда я возвращалась из школы, меня догнали эти националисты. Не успела я позвать на помощь, как они набросились на меня и стали избивать. Мне сломали руку, но самое страшное было другое — подонки отрезали мои косы. Я не помню, как добралась домой. В памяти осталось лишь то, что когда я появилась на пороге, то дедушка не узнал меня. Он сказал: «Мальчик, вам кого?» Естественно, у меня была психологическая травма. Пережить такое в одиннадцать лет!

Я замкнулась в себе, перестала ходить в школу, боялась выйти на улицу. Дед ставил под дверь моей комнаты поднос с едой и уходил, потому что меня было невозможно уговорить спуститься вниз. К счастью, вскоре после случившегося к нам приехал Педро Альмодовар. Бродский рассказал ему о чудовищной истории, произошедшей со мной. Педро поступил мудро — он не стал стоять под дверью и уговаривать меня все забыть. Он написал рассказ — про девочку, которая оказалась в концлагере, какие невзгоды она там пережила, но в итоге стала сильнее. В конц-лагере у девочки случилась любовь, которая сделала жизнь среди смертников прекрасной, а не ужасной.

Я поняла, что хотел сказать мне Педро: ничто не должно меня сломать! Я перечитывала рассказ несколько раз. Он, по сути, излечил меня. Я стала потихоньку оживать, а вскоре и вовсе забыла, что произошло.

Сейчас снимаюсь у Альмодовара в фильме «Когда людей лишают крыльев». Я там играю несчастную девочку из концлагеря, а Пенелопа Крус исполняет отрицательную роль моей надзирательницы".

…Биографический факт: Бродский был преподавателем американского вуза, а не итальянского. На какие лекции к нему приходил испанский режиссер Альмодовар? «…Иосиф вел переговоры с разными университетами Америки, в том числе он подал документы в Бостонский университет, называемый в народе „Би-ю“, но его не просто не приняли в „Би-ю“ на работу, его даже не вызывали на интервью. Вероятно, администрация испугалась, что он затмит всех их серых профессоров. (…) В „Би-ю“ Бродский так и не поступил. Он преподавал в разных университетах, в том числе и Колумбийском, пока не получил tenure (пожизненный контракт) в качестве Professor of Poetry в консорциуме пяти колледжей: Mount Holyoke, Amperst, Hampshire, Smith и University of Massachusetts. Основной „базой“ был Mount Holyoke в Западном Массачусетсе» (из книги Людмилы Штерн).

Похоже, что об этих фактах из биографии своего «деда» «внучка» Агния не знала…

А что за история с Эросом Рамазотти? У вас был роман?

Агния: «О наших отношениях писали в итальянской прессе, и писали, кстати, много неправды. Например, то, что якобы я стала причиной его развода с женой Мишель. На самом деле еще до знакомства со мной Эрос дважды пытался с ней расстаться».

Наверное, история вашего знакомства очень романтична…

Агния: «Нас познакомил старший брат моего друга Стефано Лука. Была какая-то вечеринка. Меня представили Эросу. Через какое-то время певец отбился от своей компании и присоединился к нашей. Мы хорошо выпили, а потом он предложил куда-нибудь поехать. Все закончилось тем, что мы оказались в дешевом мотеле, где занялись сексом».

Романтично…

Агния: «Я реалистка! Прекрасно понимала, что это — всего лишь секс, не более того. После ночи в мотеле я не видела Эроса два месяца. А потом он сам мне позвонил. Оказывается, он нашел мой телефон у Луки и решил продолжить знакомство. Наши отношения длились более пяти лет. И были очень бурными. Представьте, какой у итальянского мужчины темперамент! Но мы не жили вместе. Думаю, что мы просто не смогли бы друг друга вынести. Мы расстались, как только отношения исчерпали себя. Мне не нравилось, что пресса писала, будто русская Лолита разбила семью Эроса».

А сколько вам было тогда лет?

Агния: «Пятнадцать».

Пятнадцать?! И что дедушка говорил по этому поводу?

Агния: «Ничего. Он привык к тому, что я делаю все, что хочу. Он, как и я, был очень свободолюбивым человеком».

И последнее, Агния. Сейчас вы живете в Москве, в Венецию не собираетесь возвращаться?

Агния: «В Москве у меня много творческих планов, которые нужно реализовать. Я хочу открыть галерею „Бродский-house“, еще у меня полным ходом идут съемки в некоторых кинопроектах, скоро должна начаться работа над фильмом по моему сценарию „Море“. Но я не связываю свое будущее с Москвой. Может, завтра куплю билет куда-нибудь и улечу».

…Мы не беремся давать какие-то комментарии к этому интервью. Есть факты, сопоставив которые можно сделать выводы и без нашего вердикта. Вспомнилось одно. Пару лет назад Агния сыграла роль верующей женщины в фильме своего отца Василия Мищенко «Батюшка». Там ее героиня говорит о том, что в жизни очень важно научиться прощать. Хочется верить, что истинные потомки великого поэта Бродского простят отчаянную девочку Дарью-Агнию, которая решила позаимствовать немного чужой славы, чтобы зажечь свою звезду…