Магия старых фотографий. Попасть в ее власть — дело нехитрое. Листаешь пожелтевшие альбомы и будто смотришь черно-белое кино. Причем двух полярных цветов вполне достаточно. Полутона и краски лишь смазывают суть. А черно-белый вариант — это жизнь. Такая, какая есть, без растушевки. Мила Москалева, хозяйка фотоальбома, немного суеверна. «Живые — к живым, мертвые — к мертвым», — говорит она, и, только убрав свой семейный альбом, достает фотоархив Галины Брежневой. На одной из фотографий Галина Леонидовна и ее первый муж Евгений Милаев. Она — тоненькая, с вытянутым, узеньким, как у лисички, лицом, улыбка — само счастье. На этом снимке она абсолютно не похожа на ту Брежневу, которая вспоминается большей частью населения грузной женщиной с папиными бровями и следами «вчерашнего» на лице.

— С ума сойти! Здесь Галина Леонидовна очень похожа на Вивьен Ли.

Хозяйка альбома почти вздрагивает. И пару минут изучает меня пристальным взглядом. «Ты колдунья?» — наконец спрашивает она.

— Нет, просто мне всегда нравилась эта актриса и «Унесенные ветром» в частности.

Мила: «Галя тоже очень любила «Унесенные ветром». Наше последнее с ней свидание происходило в дурдоме. Ты знаешь, ее ведь упекли в психиатрическую клинику. Я у нее спросила, не скучает ли она. «Нет. Дочитываю «Унесенные ветром», — ответила Галя. — В третий раз уже перечитываю».

…Это было потом, а сначала лучшая подруга Галины Брежневой долго не соглашалась на интервью. «Я обязательно расстроюсь, многое придется вспомнить, а это тяжело», — отвечала по телефону экс-артистка цирка Мила Москалева. Но, несмотря на ее упорное «нет», что-то мне подсказывало, что Миле просто необходимо выговориться. И она сама это чувствует, вот только решиться никак не может. И я не ошиблась…

Мила: «Мы дружили с Галей сорок лет. Я помню и последние дни Милаева, и ее последние дни. Мы очень подходили друг другу и сразу нашли общий язык. С ней было невероятно легко… Меня всегда окружали люди неординарные. Моя юность прошла среди легендарной молодежи. Зимой мы обычно отправлялась на каток на знаменитый „шестигранник“ в парке Горького, летом — купаться в Серебряный Бор. Позже, когда я стала артисткой, свободное время мы уже проводили по-другому. Веселыми были, шебутными. Чаще всего мы собирались на Грановского или у Саши Аронова, главного режиссера театра имени Станиславского. Позже — у меня. Проводить время на дачах тогда было немодно, поэтому, как сейчас принято говорить, тусовались на квартирах. Бывали в „Арагви“, ВТО, Доме кино, Доме журналиста или во Внуково — туда мы уходили „в ночное“. Обычно у Аронова собиралась элита — Женя Урбанский, Сергей Михалков, Женя Дунаевский, Витя Щапов, Костя Тимошенко, Миша Гарт, Люсьен По из „Пари матч“, Ваня Микоян, Сережа Буденный».

— Интересно, как проходили советские тусовки — что пили, что ели?

Мила: «Нам нравилось хохотать до упаду, поговорить о чем-то увлекательном… Пили обычно шампанское. Люсьен то и дело баловал — ящиками привозил французское вино. Галя тоже любила удивить. Однажды на тридцатилетие моего мужа принесла манго. Брежневу эти экзоти-ческие по тем временам фрукты прислал с Кубы сам Фидель Кастро».

Мила умела и любила красиво одеваться, Галя тоже не могла отказать себе в хорошем наряде. Когда они шли по улице и по своему обыкновению заразительно хохотали, мужчины оборачивались. Поклонников у Милы всегда хватало. Она танцевала невероятно модный тогда танец «бабетта» в ансамбле у Николая Рыкунина и имела с ним оглушительный успех у противоположного пола.

Мила: «Даже водители троллейбусов меня запоминали. Когда я была беременна, один водитель сказал: «Это надо же было такую фигуру испортить!»

Им было весело вдвоем, Миле и Гале. А началась их дружба в цирке.

Орденоносный папа не одобрил Галиного стремления идти в артистки. Не разглядел Ильич завидного темперамента собственной доченьки, отправив ее вместо сцены грызть университетские науки. А она погоревала по поводу родительского непонимания и… удрала с гастролировавшим в Кишиневе цирком-шапито. Ведь убежать с мужчиной — это так романтично! Двадцатидвухлетняя прелестница влюбилась в силача Евгения Милаева. Университет и папа были безжалостно брошены и забыты. На отцовский суд Галя предстала только тогда, когда у нее родилась дочка. К тому времени родители уже привыкли к мысли о ее замужестве, да и маленькая девочка, названная в честь супруги Леонида Ильича Викторией, затмила собой все неудовольствие.

Мила: «Я родилась в спортивной семье. Мой брат, Ричард Карпов, чемпион Советского Союза по боксу и чемпион Олимпиады в Мельбурне. Он сейчас на пенсии, живет в Киеве. Соревнования по боксу тогда проходили в цирке, Ричард и привел меня туда впервые. Когда я познакомилась с цирковыми, то сама загорелась желанием выступать на арене. Тем более что я всегда много танцевала, демонстрировала детскую и спортивную одежду в Доме моды на Кузнецком Мосту».

Вскоре Мила вышла замуж за незаурядного циркового артиста Геннадия Москалева. Родилась дочка Элла. Свой коронный номер «Акробаты на батуте» они потом исполняли втроем — Мила, Геннадий и Элла.

Мила: «В двадцать три года я пришла работать в наш замечательный советский цирк. И попала в круг его элиты. Сначала познакомилась с руководителем белорусского коллектива Евгением Тимофеевичем Милаевым. Он пригласил меня в гости (Милаев тогда жил в коммунальной квартире в районе Курского вокзала) и познакомил со своей женой Галиной. Леонид Ильич Брежнев тогда еще не был генсеком, он работал на целине, и я, честно сказать, неверно оценивала масштаб его фигуры. Точнее — я об этом вообще не думала. Галя, как я уже сказала, мне понравилась сразу. В коммуналке их семья занимала две комнаты, в одной жили они сами, во второй — дети Милаева. В соседних обитала артистка Крылова, солистка Театра оперетты. Только когда Брежнев пошел на повышение, Крылову отселили в отдельную квартиру.

Первая жена Милаева умерла во время родов и оставила ему двух детей-близняшек. Евгений Тимофеевич был человеком занятым, постоянно на гастролях, в разъездах, — поэтому дети жили в Доме малютки. Когда он женился на Гале, она настояла, что малышей надо забрать домой. Она их кормила, купала, содержала до двенадцати лет как своих собственных. Они ее звали мамой. Галя была замечательной, поверьте мне".

Галина часто ездила с Милаевым за границу, оформившись в цирк костюмером. В перестроечные годы Брежневой поставили это в упрек. Но Мила считает, что Галя делала это только для того, чтобы быть рядом с любимым мужем и иметь возможность присматривать за его детьми. Саша и Наташа Милаевы работали в папином номере «Эквилибристы-балансеры» и колесили с ним по гастролям.

Кстати, Брежнева отменно готовила. Ее фирменное блюдо — борщ. Когда она его варила, многие артисты старались зайти «на минуточку». Мила «брежневским» борщом не злоупотребляла. Как она со смехом говорит, всю жизнь ее сопровождало легкое чувство голода. Цирковая карьера жестко требовала поддержания формы в идеальном порядке. А вот Галя покушать любила.

Постоянно находясь среди молодых веселых цирковых девушек, Брежнева вспомнила о своей мечте стать артисткой.

Мила: «Она сказала об этом Евгению Тимофеевичу, но тот не согласился. Ведь артистка цирка должна иметь отличную спортивную подготовку и незаурядные физические возможности. Галя хотела попробовать себя в качестве наездницы или акробатки — перши держать. Однажды она даже попыталась поднять перш на плечо, но увидела идущего в манеж Милаева, испугалась и уронила».

— Я читала, что у Галины Леонидовны был очень сложный характер и они с Милаевым постоянно ссорились, а в результате разошлись.

Мила: «Они прожили вместе двенадцать лет. Евгений Тимофеевич ей изменил! У него был роман с артисткой нашего цирка Тамарой Соболевской».

— И Галина узнала?

Мила (по-кошачьи фыркает): «Кто-то из цирковых ей доложил, она в тот же вечер собрала вещи и уехала на дачу. Милаев пытался с ней помириться — на тридцатилетие подарил сапфиры с бриллиантами. Но ничего не вышло, в чувствах она на компромиссы шла крайне редко».

Коварному супругу, как с усмешкой вспоминает Мила, Галина Леонидовна утерла нос по-женски — закрутила роман с восемнадцатилетним иллюзионистом Игорем Кио. Но романом дело не ограничилось. В Сочи Галина вышла за него замуж! Рассказывать здесь особенно нечего, потому что брак с Кио продлился всего несколько дней и так же молниеносно был аннулирован. Люди в штатском попросту посадили Галю в самолет и увезли в Москву. Потом ей вернули паспорт, в котором отметка о браке отсутствовала.

Мила: «Милаев предложил ей подписать отказ от всего имущества в его пользу. Галя подписала. Видимо, не хотела дележа и выяснения отношений. Леонид Ильич тогда вызвал Милаева и спросил: «Если бы Галя не была моей дочерью, ты бы ее с Витусей на помойку выбросил?»

В знаменитом доме № 26 по Кутузовскому проспекту Мила бывала не раз и не два. Но с генсеком разговаривала редко — разве что он сам ее о чем-нибудь спрашивал. Она воспринимала Леонида Ильича просто как папу лучшей подруги.

Мила: «Может, мы не так продвинуты были в то время. Я часто приходила к Брежневым домой, поэтому видела и Леонида Ильича, и Викторию Петровну в домашней обстановке. Одевались они очень просто, как обычные люди. Брежнев, как правило, ходил в спортивном костюме. Виктория Петровна, конечно, носила более элегантные туалеты».

Первая леди периода застоя придерживалась стиля строгого и неброского, а когда Мила появлялась в очередном эффектном наряде, жена генсека улыбалась: «Ну, Миле это можно. Она же артистка». Прощаясь с подружкой дочери, Виктория Петровна всегда старалась вложить ей в руки пакет с продуктами. Знала, что далеко не все можно купить в обычных магазинах. И потому баловала. Она вообще была человеком редкой души — внимательным и заботливым. До сих пор Мила с теплотой вспоминает эту женщину.

Леонид Ильич, оказавшись в уютном мирке собственной квартиры, тут же утрачивал большую часть своей важности и идейности. Говорил легко и с юмором, даже о больных вопросах. Рассказывают, что как-то одна из его родственниц захотела выехать в Германию насовсем и пришла для приватного разговора. Отказал генсек приблизительно так: «Если я тебя отпущу, то и другие захотят! Закончится тем, что останусь только я и Косыгин, хотя… Косыгин, наверное, тоже смоется!»

Мила: «Он был очень простой в обращении. Галя и Милаев из Франции привезли Леониду Ильичу машину «Опель-капитан». Брежнев любил водить. Я иногда оставалась у Гали ночевать. Так он, бывало, разбудит пораньше: «Поехали, я вас покатаю». Нам нравилось носиться по Заречью, а он обожал быструю езду и всегда лихачил. Потом он эту машину отдал на завод (тогда он назывался Автомобильным заводом имени Сталина, позже — имени Лихачева), чтобы там это чудо техники изучили и создали по его образу и подобию новую «Волгу».

Дарил ли Леонид Ильич мне подарки? Да, единственный раз он подарил мне на день рождения, 8 марта, букет гвоздик. Я очень хорошо помню этот случай. Брежнев поздравил меня и отвернулся к окну. Он стоял, смотрел на Москву и выглядел очень расстроенным. Я оторопела и спросила у Галины, почему Леонид Ильич такой грустный? Оказалось, его настроение связано с событиями 5 марта, в тот день китайцы на границе перебили наших молоденьких солдат. И он третий день не мог с этим смириться. Леонид Ильич был очень ранимым и все принимал близко к сердцу. Такой же была и Галя.

Мы большой компанией часто появлялись в Доме журналиста, в Доме литераторов. Когда с нами приходила Галя, весь зал смотрел только в нашу сторону. Нас ни на минуту не оставляли в покое — посылали фрукты и шампанское. Расул Гамзатов очень любил Галю и всегда настаивал, чтобы мы сидели за его столиком. Нас многие приглашали составить компанию. К ней постоянно обращались с просьбами — от «достать лекарство» до «помочь с работой». И она помогала — Любимову, Глазунову, Высоцкому… Да, она жила сама и давала жить другим".

— А для вас Галина Леонидовна много хорошего делала?

Мила: «Я ее ни о чем не просила — и так была в порядке. У меня прекрасный муж, дочь, которую он любит до безумия. Мы ездили за границу, хорошо одевались. Я — коренная москвичка, выросла в центре Москвы на Большой Серпуховке. Так что никаких проблем я не знала. Галя была просто моей подругой, и мне этого хватало. Разве что иногда мы отоваривались в той самой двухсотой секции ГУМа. Вот и все привилегии.

Галя и не ждала, что к ней как-то по-особенному будут относиться, мне кажется, она не обращала на это внимания. Она не сообщала на каждом углу, что она — дочка Леонида Ильича. А в молодости она не так уж на него была похожа. Однажды мы шли на Грановского к Нелли Чуйковой. И возле Библиотеки имени Ленина к нам подошла женщина и спросила — где приемная Брежнева? Леонид Ильич тогда уже был Председателем Президиума Верховного Совета. Галя, конечно, подсказала… Представляешь, в огромной Москве подойти на улице именно к Галине Брежневой и спросить, где приемная Леонида Ильича, — это нарочно не придумаешь!"

Однажды после очередного сальто-мортале Мила неудачно приземлилась и разбила голову. Потом во время гастролей в Тольятти выскочила коленная чашечка. Помимо фейерверков, красивых нарядов и кучи поклонников ее жизнь состояла из тяжелой ежедневной работы. Один номер готовили год. Семья Москалевых выходила выступать под песню Дунаевского: «Шире двери, молодость идет!» Грохотом оркестра и светом прожекторов цирк встречал Милу двадцать пять лет подряд. Манеж стал ее судьбой, а коллеги по цеху — самыми близкими людьми.

Мила: «Юра Никулин был прекрасным человеком. Он, можно сказать, мою дочку замуж выдал. Однажды перед представлением Юра сказал ей: «Элка, садись на третий ряд!» Она села и познакомилась с чемпионом Швейцарии по шахматам Хайнцем Винтензоном. Два года они встречались, потом поженились. Элла до сих пор живет в Швейцарии. Замужем за гроссмейстером она была десять лет. Потом они разошлись из-за того, что Хайнц не хотел детей. Элла же — женщина нормальная и не стала с этим мириться. Она вышла замуж за итальянца и родила мне внучку Николетту.

С Юрой Никулиным мы много работали вместе, особенно в молодости. Поэтому нам было что вспомнить в последние годы. Посмотри, как он подписал мне свою книгу: «Милочке на память, радость и потеху. Вспоминай светлые годы нашей молодости в цирке. Юрий Никулин. 16 июня 1997 года, 14 часов 31 минута».

— Какая необычная надпись.

Мила: «Я ему говорю: «Что ж ты мне пишешь минуты?» «А вдруг больше не увидимся?» — сказал Юра. И сразу добавил: «Но лекарства мне не забудь привезти!» Уже из Цюриха я позвонила ему узнать, сколько упаковок лекарства взять. Трубку взял его сын Максим: «Папа в реанимации, ему больше ничего не надо».

Олег Попов — лучик нашего цирка. Но тоже сломался из-за перестройки. Я вспоминаю, как эти люди работали, и вижу, что старого доброго цирка больше нет. Хотя, конечно, цирк не погасил свои огни, он просто затаился на время…

Иосиф Кобзон — замечательный человек, щедрый, обязательный. С Кобзоном мы работали в Старом цирке. Он пел там «Куба — любовь моя».

— А как Галина Леонидовна относилась к Иосифу Давыдовичу?

Мила: «Кобзон нравился всему советскому народу, и Гале в том числе. И она ему тоже нравилась. У них, Иосифа и Гали, много общего. Редко кто умел так дружить, как они. У Гали после смерти ее отца хотели отнять все — вообще все. Те, кому она помогала, разбежались. С Кобзоном мы встретились случайно у гостиницы «Советская». Он знал, что я — ее подруга, и спросил, как дела. «Плохо все. У Гали плохо», — ответила я. «Если я смогу чем-то помочь в ваших трудностях, позвоните мне», — предложил Иосиф. Потом я передала Гале его слова. «В нем я никогда не сомневалась», — сказала она.

После расставания с Евгением Милаевым и скоропостижного развода с Кио Галина Леонидовна долго без любви не протянула. Мила рассказывает о романах подруги, и глаза ее делаются мечтательными, будто воспоминания подхватывают и уносят ее в то время, когда они были молодыми, сильными и беззаботными.

«Для Галины Брежневой выборы, как всегда, праздник. В Доме архитектора утром 12 декабря появилась дама, широко улыбающаяся, в мехах и с элегантным ридикюлем, приветливо кивающая собравшимся, которые без труда узнали в ней Галину Леонидовну Брежневу…» — это отрывок из советской газеты, сохраненной Милой для истории. Пресса печатала заметки про выборы, а Москва тем временем судачила о романе Брежневой и легендарного танцовщика Мариса Лиепы.

Лиепу то и дело видели въезжающим по спецпропуску в Кремль — Марис влетал на своих «Жигулях» прямо через Спасские ворота. Его дела в балете шли в гору. Поговаривали о том, что Галина ходит в шубе, шелковая подкладка которой расшита инициалами любимого танцовщика. Судачили даже о скорой свадьбе, но Лиепа не разводился — он тогда был женат на актрисе театра имени Пушкина Маргарите Жигуновой, растил двоих детей.

Мила: «Марис ухаживал красиво. Когда мы приходили в театр, в кресле Галю всегда ждали розы. Сидели мы обычно в партере в первом ряду, и Марис со сцены искал ее глазами и здоровался. Лиепа любил Галю, и она отвечала ему взаимнос-тью. Вообще их история — это две сломавшихся судьбы. Марис обожал своих детей и поэтому не ушел из семьи. А потом и время было такое — развод совсем не приветствовался…

Видишь, какая у меня квартира? Теплая, правда? Это потому, что здесь совершалась большая любовь. Когда я уезжала на гастроли, Галя жила тут с Марисом. Я всегда оставляла ей ключи. Они встречались пять или шесть лет — слишком долго для прос-того романа. Она в тот период такой была! Вся светилась, постоянно улыбалась. Да, думаю, она его любила.

Больше скажу! На мой взгляд, если бы не Галя, Марис Лиепа никогда бы не значил того, что он значит теперь. Она все делала для него. Галя, если влюблялась в человека, старалась во всем ему помочь. А Лиепа все равно потом развелся с Ритой и женился на молодой балерине Нине Семизоровой".

Роман Галины и Мариса закончился неожиданно, но банально. Лиепа прилетел с очередных гастролей, и встречать его в аэропорт приехали обе женщины — жена Маргарита и Галина Брежнева. Евгений Дунаевский, который привез Жигунову на своем «Мерседесе», переживал не самые приятные минуты в своей жизни. Но разве это могло сравниться с тем, что чувствовал Марис! Лиепа тогда уехал с женой. Эту обиду Галина переварить не смогла. А может, поняла, что любимый мужчина вовсе не намерен в ближайшее время принимать серьезные решения относительно нее".

Мила: «От любого мужчины Галя уходила с достоинством. Она же всем дарила шикарные подарки — Марису, Милаеву…»

— А кто такой Авдеенко? Эта фамилия тоже мелькала в прессе в связи с Галиной Леонидовной.

Мила: «Это сын известного писателя, он работал с Галей в агентстве печати „Но-вости“. Она была в него влюблена. Потом ей очень нравился Олег Широков, он ездил с цирком в качестве переводчика, а позже работал, по-моему, в ТАСС. И ему Галя тоже готова была подарить весь мир».

Финал романа с Олегом Широковым оказался не из приятных. Галина намеревалась познакомить жениха с папой, но очередной претендент на сердце советской принцессы накануне «смотрин» попросту удрал.

А потом все переменилось… Алла Борисовна пела свой идейный хит «Не имей сто рублей», а острая на язык часть Москвы уже разродилась поговоркой: «Не имей сто баранов, а женись как Чурбанов». Новый муж Леониду Ильичу нравился. Это заметили все. Равно как и молниеносное продвижение Юрия Михайловича по служебной лестнице — подполковник быстро превратился в генерал-лейтенанта.

Мила: «Я до сих пор общаюсь с Чурбановым, но… знаешь, он не был ей мужем. Галя мне и раньше говорила об этом, но я никак не могла поверить. Она рассказывала, что он и поцеловал-то ее всего два раза — в день встречи и когда его увозили в тюрьму. Чурбанов был ей не мужем, а негласным телохранителем. Я не могу сказать точно, но, вероятно, Леонид Ильич уже не справлялся с Галиной и хотел, чтобы за ней присматривал кто-то более молодой. А возможно, Брежнев, который тогда был уже очень пожилым человеком, не мог контролировать ситуацию вокруг своей семьи и опасался, что любимой дочке будут доставлять неприятности. А Чурбанов — все-таки мужчина влиятельный, в чинах».

— А она его любила?

Мила: «Думаю, нет. Перед смертью Виктория Петровна сказала мне: «Мила, он ее погубил». Когда Галя жила с Чурбановым, я с ней общалась очень мало, поэтому подробностей не знаю. Милаев мне твердил: «Мила, это не твоя компания». Я с ним спорить не могла, да, честно сказать, не очень и хотела. В гости я ходила только на Кутузовский, 26, к Виктории Петровне и Витусе. Когда Галя общалась с Марисом Лиепой, водила дружбу с Григоровичем, она была другой. Они же — гении XX века! Меня Юрий Николаевич, бывало, в щечку поцелует, а я ему говорю: «Мне теперь умываться нельзя, потому что гений поцеловал».

Однажды Галина Леонидовна обронила фразу, что она всю жизнь любила искусство, а в мужья ей достался генерал. «Сущность моего мужа вполне соответствует его фамилии», — зло шутила она после рюмки-другой. Не номинальность ли молодого супруга (Чурбанов был младше Галины Леонидовны на семь лет) выводила ее из себя? Хотя, если верить книгам о Брежневой, утешителя она нашла довольно быстро. Борис Буряце, больше известный в столице как Боря Бриллиантовый, стал самым одиозным ее любовником. Он — цыган, ему тридцать, он неплохо поет и чрезвычайно падок до антиквариата и драгоценных камней. Очевидцы рассказывали, что даже на щиколотке у него частенько поблескивал золотой браслет с бриллиантами. Поговаривали, что он связан с цыганской мафией и проворачивает темные делишки. На допрос в Лефортово Боря Бриллиантовый явился в норковой шубе, норковых сапожках и с маленькой собачкой в руках. «Стареющая мадам заваливает фаворита подарками», — шептались на каждом столичном углу.

Мила: «Я слышала о Буряце, но никогда его не видела. Здесь даже что-то странное было — как будто кто-то оберегал меня от встречи с ним. Я приходила в ресторан, и выяснялось, что Галя и Боря только что ушли. Или наоборот — я уходила и тут же появлялись они».

— А как начался их роман?

Мила (смеется): «С Буряце? Роман? Насмешила. Они могли быть только подружками! Он, знаешь ли, женщинами не интересовался. Думаю, ей просто нравилось с ним общаться. Буряце был интересным, у него в гостях бывал Элтон Джон, он занимался антиквариатом, а Галя любила красивые вещи… У меня вот вазочка сохранилась, которую ей еще Милаев покупал. И к бриллиантам тоже он ее приучил. К датам Евгений Тимофеевич всегда дарил ей драгоценности. У Гали были гарнитуры из изумрудов с бриллиантами, серьги с роскошными сапфирами, жемчуг потрясающий. Я, кстати, тоже шикарные драгоценности впервые увидела именно в цирке. Прекрасные бриллианты имелись у Надежды Борисовны Морос, Надежды Романовны Маяцкой, у сестер Кох, ну и, конечно, у Ирины Бугримовой. У ведущих артисток цирка это было принято. Кому-то драгоценности достались по наследству, а бывало, что в тяжелые годы бабушки приносили бриллианты в цирк — на хлеб меняли… А у Виктории Петровны и Леонида Ильича драгоценностей не водилось. Я даже Гале иногда говорила: „Разве вы богатые? У вас же все как у всех!“ Посмотрела бы она, как сейчас русские живут!»

Отношения Брежневой и Бориса, судя по всему, развивались по хорошо знакомому сценарию: из артиста театра «Ромэн» Буряце превращается в солиста Большого театра, его квартира на «Чеховской» отделана по последнему слову европейской моды, он ест черную икру ложками… Галина Леонидовна уже балансировала на грани, но не замечала этого. Не хватало только легкого толчка.

Тридцатого декабря 1981 года была похищена уникальная коллекция драгоцен-ностей несравненной укротительницы тигров Ирины Бугримовой. По подозрению в причастности к краже арестован Боря Буряце. Он звонит Гале. Та даже не в отчаянии, она в растерянности — как посмели? Сложно придумать более подходящий момент для начала агиткампании против Галины Брежневой. В прессе выходит серия статей о том, что дочь генсека имеет отношение к «Бриллиантовому делу». Ее лупят со всех сторон, припоминая и то, что было, и то, чего никогда не было. Голос Ирины Бугримовой, которая категорически отметает любые предположения о связи Брежневой с кражей камней, никто не слышит. Его и не хотят слышать. Леонид Ильич уже очень слаб, за его дверями стоит целая стая волков, готовых в любой момент начать драку за власть…

Буряце осудили на пять лет. А жизнь Галины Брежневой стала беспросветной и страшной. Она не могла понять — как случилось, что те, кто еще вчера лебезил и едва ли не в ножки кланялся, теперь жаждут ее крови? Галина Леонидовна превратилась в одинокую затворницу. Чурбанова арестовали.

Мила: «Мне очень тяжело говорить об этом времени. Когда умерли и Брежнев, и Милаев, мне тоже досталось. Но я сильный человек, я умела постоять за себя, а Галя была как хрупкий сосуд. Есть ласточки, а есть стервятники. И когда налетают грифы, ласточки не могут им противостоять».

Вместе со своей подругой Мила Москалева прошла три судебных процесса. Речь шла о том, чтобы отобрать у Галины Брежневой абсолютно все.

Мила: «Спрашивали, есть ли у нее бриллианты, библиотека, ценности. Даже задавали вопросы, есть ли у нее соболья шуба. Так об этом знал весь цирк! Ей эту шубу Милаев купил, потому что любил ее до безумия. Я ездила на процесс в качестве свидетельницы. Естественно, защищала Галю как могла. Галя часто плакала и говорила: «За что мне все это? Я же никому не принесла горя. Ну подождите, вы еще вспомните мне моего отца!»

Галина уже была сбита с ног, но теперь ее хотели запинать окончательно. И это оказалось несложным занятием: к тому времени ее тяга к вину успела перерасти в стойкую алкогольную зависимость. Друзья предавали один за другим, даже дети были не прочь ее продать.

Мила: «Когда с Галей случилась эта беда, все кинулись ее оговаривать. Это ведь они, дети Милаева, Саша и Наташа, которые теперь в Америке живут, притащили к ней английскую съемочную группу! Ее, пьяную, снимали с бутылкой в ванной. За что они ее так унизили? За то, что она заботилась о них? Шикарная, красивая… Ну не сложилась у нее жизнь! Сломалась она! А разве мало у нас сломавшихся людей? Телевизионщики предлагали мне большие деньги, чтобы я поехала и тоже снялась в том ужасном фильме. Конечно, я отказалась. Но отговорить Галю от участия в этом мерзком мероприятии не смогла. Когда она находилась в нетрезвом состоянии, ей ничего невозможно было объяснить».

Фильм и вправду отвратителен. Прелестницы, похожей на Вивьен Ли, больше нет. Грузная, неопрятная, пьяная в дым женщина рыдает в кадре. Плачет бессмысленными слезами о том, что не сложилось и теперь уже не сложится никогда. Рассказывает об отце людям, главная задача которых оплевать бывшего рулевого СССР по полной программе. Временами строит глазки оператору, не понимая унизительности ситуации…

Мила: «Как могли англичане в квартире на улице Алексея Толстого снимать фильм? Как они вообще могли попасть в дом, где и сейчас живут бывшие члены правительства? Значит, эта съемка была кому-то нужна… Когда-то Галя работала в АПН вместе с Владимиром Познером, Генрихом Боровиком, Ниной Буденной. И ее многие любили. Почему они не говорят, не вспоминают? Она была милой, очаровательной, просто судьба у нее роковая».

Считается, что женщины если уж пьют, то сильно. А особенно — русские. Галина пила как русская женщина — насмерть. Впоследствии ее родственники утверждали, что Галина Брежнева устраивала в своей квартире на улице Алексея Толстого пьяные дебоши, приводила туда чуть ли не бомжей, периодически устраивая потопы с пожарами. Конечно, тащить на себе алкоголика — тяжело, кто бы спорил. И все-таки кажется, что с ней поступили слишком жестоко.

Мила: «В больницу ее отправила Витуська, ее дочь, после очередного запоя. Я тогда довольно долго была в Швейцарии. Приехала, а Галины Леонидовны все нет и нет — не звонит, не заходит. Я забеспокоилась. Оказалось, она в дурдоме».

В клинику для психиатрических больных в деревне Добрынихе Мила ездила два раза. За время лечения Галина Леонидовна перестала пить, хорошо выглядела. И заводила разговоры о том, как хотелось бы вернуться к своей обычной жизни. Она еще не знала, что возвращаться больше некуда…

Мила: «Из родных к ней никто не приезжал. Да и друзья разбежались как крысы с тонущего корабля. В психушку ездила только я. Я понимаю, они боялись. И все-таки теперь я многих спрашиваю: „Где же вы были? Куда вы все подевались, когда ей было плохо? Вы же все ее использовали!“ Я не знаю подробностей, но ее не только упрятали в дурдом — еще при ее жизни каким-то образом продали Галину квартиру на улице Алексея Толстого. Галя просила меня о помощи, умоляла забрать ее из психушки. А куда я могла ее забрать? Тем более что речь шла не о ком-то, а о Гале Брежневой — меня и убить могли, чтобы в чужие дела не лезла. Очень страшно было. Но насчет Гали, думаю, все заранее решено было. Ей ведь при жизни памятник установили на Новодевичьем кладбище — новенькую такую плиту, только дату смерти оставалось выбить».

— Кошмар какой-то!

Мила: «Такой вот был кошмар. Ты вздыхаешь, а мне каково было? Я ходила к Витуське спрашивать, что значит это надгробие рядом с могилой Виктории Петровны? Но мне ничего не объясняли».

Пока для Галины Брежневой обустраивалось место на Новодевичьем, она продолжала цепляться за хрупкие осколки своей сломанной жизни. Звонить родственникам или друзьям Галина Леонидовна не просила. Зато умоляла пойти в суд, в Министерство здравоохранения, хоть куда-нибудь, — ведь здорового человека из психбольницы не выпускают. Мила не стала говорить ей, что квартира продана, — не хотела лишать надежды. В отчаянии Галина Леонидовна писала Чурбанову. Правда, он говорит, что писем не получал… Однажды ей стало совсем плохо, пейзаж за окном клиники померк, сузился до крошечной точки и исчез насовсем.

Летом 1998 года в газетах появилась лаконичная информация: «30 июня в одной из московских больниц от инсульта скончалась Галина Брежнева. Ей было 69 лет».

Мила: «Никто из любимых мужчин Галины не пришел с ней проститься, не принес ей последние цветы. Только бравируют теперь, истории рассказывают. Игорь Кио, например (Мила вновь по-кошачьи фыркает. — Авт.), дел-то было на три дня, а разговоров — на тридцать лет. Проходящий элемент! Чурбанов тоже не пришел».

— Вы знали Галину Леонидовну как никто другой. Кого, по вашему мнению, она действительно любила?

Мила: «Милаева. Ведь не случайно именно от него она родила ребенка».

— А какие цветы ей нравились?

Мила: «Розы суперстар — это такой огненный цвет».

Можно по-разному оценивать Галину Брежневу, ее жизнь, ее поступки. Но что бы ни натворила эта женщина, разве заслужила она предательство и презрение со стороны собственных детей?

Однажды в ресторане Дома литераторов Мила увидела Роя Медведева. По ее мнению, он не просто оговорил Брежневу — он ее приговорил. Именно после выхода статей Медведева Галина сломалась окончательно. Тот «бриллиантовый» запой стал для нее роковым.

Мила: «Я не знала его отчества и поэтому обратилась просто: «Рой Медведев, как долго я вас искала. Вы убили мою подругу своей статьей. Зачем вы написали, что она продавала бриллианты? Почему вы вмешали ее в скандал о краже драгоценностей Бугримовой? Когда Галя ездила с цирком, Ирина Бугримова с тиграми в гастролях не участвовала! За что вы ее так? Она не занималась политикой, она была просто женщиной». Он признался, что ему уже звонила Бугримова и сказала, что Галина Леонидовна действительно никакого отношения к краже не имеет. И еще Медведев спросил у меня, чем он теперь может помочь Гале. Я ответила: «Ей уже не поможешь. Она в психиатрической больнице…»

Уже много лет как нет Милаева, давно умерла и Галина Брежнева, а Мила и сейчас носит их фотографии с собой. И никак не может понять — почему жизнь до сих пор продолжает жестоко наказывать эту семью. Судьба Гали, внучки Галины Леонидовны и Евгения Милаева, тоже сложилась трагически — она попала в больницу. Так же, как ее бабушка.