Когда-то ее Тося Кислицына мечтала отомстить за всех девчат, а фраза о ребятах, которые сами собой в штабеля укладываются, до сих пор не дает покоя молодым девчонкам. Ее голос по-прежнему молод и задорен, она много смеется и любит мечтать. 9 сентября Надежде Васильевне Румянцевой исполнится 75 лет. Поздравить актрису с юбилеем, а заодно задать ей несколько вопросов решили ее хорошие знакомые и поклонники, к которым присоединился «МК-Бульвар».

"МК-БУЛЬВАР" журнал

— Надежда Васильевна, в 75 лет жизнь заканчивается?

— Нет, продолжается. И это от тебя зависит, как ты ее будешь строить. Каждый возраст сам по себе прекрасен, появляются разные интересы и разное отношение к жизни. Я всегда вспоминаю дневники Льва Толстого, в которых он написал: «Жизнь дается человеку на такой короткий срок, что сама по себе она уже огромное счастье». Так что я к каждому дню отношусь как к подарку: жизнь продолжается!

СВЕТЛАНА ДРУЖИНИНА

режиссер, снималась вместе с Румянцевой в фильме «Девчата»

— Наденька, ты очень талантливый человек, мы все тебя любим, но не видим на экране. Почему?

— Ну, ты же, Света, режиссер. Вот ты и ответь на этот вопрос.

— Тоскуешь ли ты без хорошей работы?

— Не могу сказать, чтобы очень, поскольку я не вижу на экране много хороших работ, после которых я бы думала: «Ах, люди снимаются, а я нет». Что касается прошлого, то тут вопрос в другом: тоскую ли я по тем временам? Нет. Я сделала все что хотела, и дай бог, чтобы кто-то из актрис, которые сегодня именуют себя звездами, прожил такую же жизнь, как у меня. Я уже в таком возрасте, а меня на улице люди встречают, за руку берут и говорят: «Как мы любим ваши фильмы! Какое было время!» С одной стороны, это ужасно, потому что люди тоскуют по прошлым временам, и успокоить мне их нечем. Но с другой — приятно, что люди меня помнят. Мы не можем забыть то время и все время сравниваем с сегодняшним днем, в котором море грязи, стрельбы, убийств. И это все вышвыривается на экран. И только ради чего? Чтобы заработать деньги. Вот смотришь: молоденькая актриса — и видно, что режиссер ей даже не помогает. Она не знает, куда руки свои длинные деть, куда ноги.

— Как дела, Надежда?

— У меня? Хорошо.

ПАВЕЛ ВИННИК

актер, снимался вместе с Румянцевой в картинах «Королева бензоколонки» и «Крепкий орешек»

— Надя, не хотела бы ты снова сняться в «Будильнике»?

— (Смеется.) Так «Будильника» нет давно. И очень жаль, потому что детям такие передачи приносили пользу. Я сама готовилась к каждому эфиру так, чтобы не ударить в грязь лицом перед сидящими у экранов телевизоров детьми и их родителями. И когда ко мне подошел длинный, как баскетболист, здоровый парень и сказал: «Здрасте, Надежда Васильевна, а я вот такой вырос на вашем «Будильнике», — это было здорово. Если бы «Будильник» возродили, то, может быть, одну-две передачи я и согласилась бы провести. А так, чтобы постоянно работать, нет. Это нужно делать молодым мамам, молодым папам. Ведь на экране приятнее видеть молодое лицо, чтобы оно говорило: «Вот у меня трехлетний сын, и я его хочу познакомить с хорошими ребятами, которые чем-то увлекаются. Напишите мне». Это должен быть разговор равных людей.

— Надя, не разлюбила ли ты своего мужа?

— (Смеется.) Нет. Зачем? Лучше него я не вижу.

— Надежда, ты для нас до сих пор являешься «Королевой товарищеских сердец». Почему не общаешься с нами?

— Я живу далеко, в деревне. Нет, иногда я, конечно, приезжаю в Москву, общаюсь со своими друзьями. А вообще я не люблю тусовки, и это все давно знают. И знают, что к Румянцевой бесполезно подходить с вопросами типа: «Не пойдешь ли ты на этот вечер?» Не пойду. Не люблю. Все это мне напоминает пир во время чумы. У всех какие-то напряженные лица, никто ничему не радуется, у всех чувствуется страх: «А что же завтра?». Не хочу я это видеть.

ОЛЬГА КРАСЬКО

актриса («Папа», «Турецкий гамбит»), поклонница Надежды Румянцевой

— Надежда Васильевна, как вы общались и общаетесь до сих пор со своими поклонниками, отвечали ли вы когда-нибудь на их письма?

— Я один раз имела глупость ответить на послание. Мне прислал письмо какой-то заключенный: «После фильмов „Девчата“ и „Неподдающиеся“ я понял, как я живу, зачем я так живу» и т. д. И я ему ответила. После этого он просто стал бомбардировать меня письмами, а потом написал: «Я скоро освобождаюсь и прямо к тебе». Я предупредила об этом всех. И однажды тетя Лиза, наша консьержка, сообщила мне заговорщическим шепотом: «Надя, приходил». А она такая женщина интересная была, хорошая, добрая, маму мою напоминала. И дальше продолжает: «Я ему сказала: милый, не трожь ты ее. И муж у ней хороший, и спить она хорошо». Ой, говорю, теть Лиз, вы меня спасли. А она дальше рассказывает: «Я ему сумку собрала, батон положила, колбасы, сыра. На, говорю, ешь и поезжай домой».

— Как вы выбирали фильмы, в которых снимались, с кем-то советовались?

— Ну как я могла с кем-то советоваться? В основном работала по принципу «нравится — не нравится». Но вы знаете, первые свои фильмы я, конечно, не выбирала. Потому что мы, начинающие актеры, пришли все работать на «Мосфильм», и нас просто назначало руководство студии: «Будете сниматься в этой картине, и все. Вы наша штатная актриса». А когда директором «Мосфильма» стал Иван Александрович Пырьев, то он сказал: «На Надежду надо написать сценарий», — и заказал «Неподдающихся». Вот после этого я стала выбирать картины и сниматься только в тех, в которых хотела. Потом режиссер Юрий Чулюкин сделал «Девчат». Если бы с ним не случилась трагедия и он не погиб, то было бы продолжение этого фильма. Мы задумывали целый цикл, несколько серий, посвященных каждой из героинь (допустим, «Анфиска»), в которой рассказывалось бы, что с ними произошло в дальнейшем. Было бы очень интересно. Но жизнь распорядилась иначе.

— Как вы создавали свой образ в жизни, ведь стилистов раньше не было? Сами придумывали наряды, где-то покупали или шили?

— У нас на «Мосфильме» были прекрасные модельеры и художники по костюмам. Когда я впервые, в 1963 году, полетела с «Девчатами» на международный кинофестиваль в Аргентину, меня так одели, что там все удивились. Ко мне подходили и говорили: «А мы думали, что вы делаете только фильмы о войне». Был приказ директора студии, я вместе с мастерами выбирала материал, потом мне сшили все эти наряды, и я заплатила за них какие-то деньги, причем очень маленькие. Точно так же можно было сшить и для повседневной жизни. Так что свой стиль я вырабатывала на «Мосфильме».