«Ягода-малина в лес меня манила, ягода-малина летом в гости звала…» Эта песня принесла Валентине Легкоступовой сумасшедшую популярность.

В конце 80-х хит знала вся страна, а сама певица купалась в щедрых лучах славы. Но через пару лет она вдруг бесследно исчезла. Эмигрировала? Сломалась? Сменила профессию? Все оказалось намного сложнее. В зарослях малины может затаиться змея. Одно неосторожное движение — и она ужалит. Внезапно и беспощадно. Валентина угодила именно в такую ловушку.

Все гениальное просто. Характер человека — это его судьба. Валя, например, всегда понимала, чего хочет и как этого добиться. В десять лет она шокировала маму не по-детски пафосным заявлением: «Когда мне исполнится двадцать четыре года, я положу тебе на стол диплом Московской консерватории или Института имени Гнесиных. Вот увидишь, я стану известной певицей». Впрочем, стоило ли удивляться — дочка любила петь чуть ли не с пеленок.

Валентина Легкоступова: «До трех лет я жила в Хабаровске, городе суровом и холодном. Мама по уши заматывала меня шарфиком, когда отвозила в садик. А в переполненном автобусе я стаскивала его и на всю округу начинала петь: «Ах ты, Коля-Николаша, где ж мы встретимся с тобой!» Громко-громко, никого не стесняясь. Все хлопали и говорили: «Вторая Зыкина».

А почему вы пели народные песни?

В. Л.: «Все просто. Мой папа — баянист, а мама выступала в ансамбле народной песни и часто брала меня на репетиции. Потом мы с родителями переехали в Феодосию. Маленький крымский дворик около столовой стал моей первой сценой. Я доставала из какой-то подсобки деревянные ящики, ставила их рядами, как места в зрительном зале, и звала всех соседей на концерт „народной артистки Советского Союза Валентины Легкоступовой“. А потом наряжалась в платья из бабушкиного сундука и пела, пока были желающие меня слушать».

В школе за вами мальчишки, наверное, бегали.

В. Л.: «Как-то не замечала. Я все время куда-то спешила — училась в музыкальной школе, была активисткой, старостой класса, комсоргом, выступала на школьных концертах. Все мои мысли занимала музыка. После школы я окончила Симферопольское училище по классу скрипки. А потом, в двадцать лет, поступила в Институт имени Гнесиных — на курс вокала к Иосифу Давыдовичу Кобзону».

Не робели перед мэтром?

В. Л.: «Он мой идеал, и я его обожаю. Конечно, сначала было страшно — у Иосифа Давыдовича взгляд такой пронзительный, до пяток достает. Кажется, что он насквозь тебя видит. У нас был сильный курс — Валерия (в то время Алла Перфилова), Ира Отиева».

Профессор помогал своим талантливым ученицам в их карьере?

В. Л.: «Только советом или критикой. На конкурс молодых исполнителей „Юрмала−86“ я попала без всякой протекции. Хотела попробовать свои силы и понять, что нужна кому-то еще, кроме моих зрителей на ящичках в крымских двориках. Никогда не забуду волнения, трепета, а потом — безграничного счастья, когда я пела „Берег счастья“ и „Пускай метель“. Зал устроил овацию. За кулисами меня уже поздравляли с победой. А наутро я узнала, что получила… вторую премию. Сначала расстроилась, а потом поняла, что я все равно заявила о себе».

КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Главный приз «настиг» Валентину уже в Москве, месяца через два после ее возвращения из Юрмалы. Однажды в ее квартире зазвонил телефон, она сняла трубку и услышала бархатный мужской голос: «Алло, Валентина, здравствуйте. Это Вячеслав Добрынин». Известный композитор обратил внимание на юную дипломантку еще в Юрмале. Задорная, нежная и эмоциональная девушка так понравилась ему, что он написал песню «Ягода-малина» специально для нее.

Ходили слухи, что Вячеслав Добрынин был неравнодушен к вам. Это правда?

В. Л.: «Не знаю, никогда не спрашивала его. И даже не думала. У нас были дружеские творческие отношения. Слава написал для меня потрясающий хит, который люди помнят до сих пор — хотя прошло уже больше двадцати лет, и я безумно благодарна ему. Впервые я спела „Ягоду-малину“ на новогоднем „Огоньке“ в 1987 году. И, без преувеличения, проснулась знаменитой».

В чем это выражалось?

В. Л.: «Я получала мешки писем. У меня появился напряженнейший график гастролей — сто двадцать концертов в месяц. Это было огромное счастье, потому что я обожаю свою работу. Однажды, правда, случился казус: примерно на восемьсот пятидесятом концерте я забыла слова „Ягоды-малины“. Наверное, в мозгу сработал какой-то защитный механизм. Подошла к своим музыкантам и спрашиваю: „Подскажите, что петь-то?“ Но не испугалась, наоборот, мне смешно стало. Песня была настолько популярной, что, как некоторые шутили, только из утюга не звучала. „Мы так хорошо заработали на тебе в то время“, — говорили потом мне музыканты в ресторанах. „Ягоду-малину“ по двадцать раз в день заказывали».

И везде-везде вас на ура принимали? Неужели не было никаких неудач?

В. Л.: «Самый сложный концерт был у меня в Феодосии, моем родном городе. Помню, вышла на сцену — и чувствую стену между собой и зрителями. Они сидели так напряженно, руки крест-накрест на груди сложили, всем своим видом показывая: ну покажи нам, на что ты способна, звезда. Но я их победила, растопила весь лед. Зал стоял и аплодировал. Вообще-то у меня всегда была взаимная любовь со зрителями. После концертов мне часто дарили баночки малинового варенья, пироги с начинкой из малины — в благодарность за песню.

Никогда не забуду эпизод в Ялте. Я была уже беременна, села в машину, а поклонники подняли ее на руки и начали раскачивать. У меня просто дух захватило — так радостно, так приятно было!"

Вы упомянули про беременность. Значит, выкроили все-таки время на личную жизнь?

В. Л.: «Да, я вышла замуж в перерыве между гастролями. Но о своем первом муже я говорить не хочу — это перевернутая страница моей жизни. Меня родители предупреждали: подумай, потом пожалеешь. И оказались правы, хотя я из упрямства сделала по-своему. Но у меня родилась дочка, и я не жалею ни о чем. Я назвала ее в честь дочки Раймонда Паулса, Анэтты, с которой мы очень дружили».

Когда вы почувствовали, что популярность пошла на спад?

В. Л.: «После случая, который произошел со мной на творческом вечере Раймонда Паулса в концертном зале „Россия“. Я выступила с песней „Двое“ — не зная, что эту песню уже спела (не на этом концерте, естественно) одна замечательная певица. Единственная наша. Ну вы понимаете, о ком я — о той, которая могла бы сказать: „Живи спокойно, страна, я у тебя всего одна“. Оказывается, она пришла на концерт Раймонда Паулса, послушала, после чего маэстро зашел ко мне в гримерку и сказал сочувственно: „Ну, девочка моя, теперь берегись…“ И после этого она в какой-то передаче отозвалась обо мне не очень хорошо. В общем, я не знаю, кто виноват, но мне стали перекрывать кислород. Лишили всех радио- и телеэфиров, стали реже приглашать на гастроли. Я была вынуждена распустить свой коллектив — двадцать человек: музыкантов, балет, администраторов».

Валентина не назвала имя той загадочной певицы, которая, предположительно, пустила под откос ее карьеру. Однако факты говорят сами за себя. Песня «Двое» была написана Ильей Резником для Аллы Пугачевой, и примадонна неоднократно исполняла ее на своих концертах.

МОЯ ЛЮБОВЬ, МОЯ ПЕЧАЛЬ

Период интриг совпал с беременностью Валентины. В 1990 году она плюнула на все и ушла в декрет. Хлопоты с новорожденной дочкой несколько отвлекли ее от профессиональных проблем. Возможно, в глубине души она надеялась, что время все расставит по своим местам. Однако когда в 1991 году певица попыталась вернуться на большую сцену, то столкнулась с непреодолимыми препятствиями. И даже ее умение добиваться желаемых целей уже не могло помочь.

В. Л.: «В начале 90-х я поняла, что страна изменилась, зажглись другие звезды. На радио и телевидении я встречала одни отказы, причем самыми обидными словами были „вы не формат!“. Я никак не могла понять — какой дяденька и какая тетенька это решили? Мои концерты проходили при полных залах, всегда успешно — и вдруг стала „не форматом“?! Это ужасно — чувствовать себя невостребованной. В такой момент главное — не сойти с ума».

Многие артисты не выдерживают такого прессинга и пытаются уйти от жестокой реальности с помощью алкоголя…

В. Л.: «Я знаю, обо мне ходили подобные сплетни. Но все это ложь. Как я могла позволить себе такое, имея маленькую дочь? Мы развелись с мужем, и я должна была растить Анэтту, работать. Хотя я и исчезла из эфиров, но гастролировать не перестала. Конечно, приглашений получала гораздо меньше, чем раньше, но они все равно были. Меня очень поддерживали родители, кроме того, я начала ходить в спортзал, занималась аэробикой. Обстоятельства меня не сломили. Я работала в Тульской филармонии, потом перешла в Театр эстрады под руководством Льва Лещенко. Была в Америке с творческими вечерами Славы Добрынина, и в Африке — Иосиф Давыдович включил меня в состав своих гастролей».

Говорят, ваш второй муж — продюсер?

В. Л.: «Ну можно и так назвать с натяжкой: Алексей не умеет прогибаться, не умеет просить, интриговать. Мы знакомы с ним сто лет. Его папа, знаменитый звукоимитатор Юрий Григорьев, был другом нашей семьи. Леша — тоже замечательный артист разговорного жанра. Правда, он почему-то вбил себе в голову, что у него недостаточно таланта, поэтому не выступает. Так вот, он устроился ко мне директором году в 94-м. Никто не думал, что между нами может пробежать искра. Даже не могу сказать, когда это случилось. Мне нравится, что у Алексея сильный характер, с ним можно и в разведку, и на необитаемый остров. Считаю, что лучше всего о человеке говорят его поступки. На момент, когда мы перестали быть просто друзьями, Алексей был женат. И когда он понял, что не может без меня жить, то пошел к жене и честно рассказал обо всем. Многие мужчины годами тянут с таким решением и в итоге не уходят из семьи, где уже нет любви. Боятся что-то менять. А Алексей сам сделал этот шаг. Жена его отпустила, хотя думаю, что ей было очень и очень нелегко сделать это».

И вы сразу поженились?

В. Л.: «Нет, года через два-три. У меня к свадьбе особое отношение. Белого платья я не надевала ни разу. Когда выходила замуж второй раз, то надела черный смокинг, а в петличку вставила белую розу. Леша тоже был в смокинге. Это была моя идея, получилось очень красиво. Надевая мне на палец обручальное кольцо, он сказал с улыбкой: „Ну что, мышка, попалась? Теперь тебе не отвертеться!“ И мы начали хохотать — к удивлению женщины, регистрирующей наш брак. Вообще чувство юмора и взаимное подшучивание нас с Лешей очень объединяет».

БОЙ СО СВОЕЙ СУДЬБОЙ

Рождение сына Матвея и запись нового альбома «Я улыбаюсь» почти совпали по времени — оба события произошли в 2001 году. Однако былая слава так и не вернулась к Легкоступовой.

Есть актеры одной роли, так же, как и певцы одной песни. Вам не грустно, что ваше имя навсегда связано с одной «Ягодой-малиной»?

В. Л.: «Я рада, что мне посчастливилось спеть такую песню, которая до сих пор нравится людям. На всех концертах меня просят исполнить „Ягоду-малину“, а также „Каплю в море“. Мне жаль только, что люди не слышат моих новых песен — а среди них, поверьте, есть очень хорошие. Все упирается в пиар, в раскрутку, которой никто не хочет заниматься. Обращалась к Игорю Крутому, но он не протянул мне руку помощи. Только Коля Басков поступил как настоящий друг. Он сказал мне: „Валюшка, я тебе помогу“ — и пригласил выступить в своей передаче „Субботний вечер“. Перед Новым годом у меня было еще два эфира. И потом столько звонков я получила! Люди искренне удивлялись: „А вы еще живы? Мы-то думали, что вы уже давно на пенсии“. У многих такое чувство, что я уже старушка. А все дело в том, что я на эстраде уже двадцать лет — выступать начала в девятнадцать, стадионы собирала. Так что я и сейчас полна сил».

Вы производите впечатление человека, который привык во всем себя контролировать. А слабости у вас есть?

В. Л.: «Я очень боюсь летать на самолете — ничего не могу с собой поделать, хотя, конечно же, приходится. Еще обожаю шоколад — страсть к нему у меня проснулась лет в восемнадцать-девятнадцать. И почему-то мне хочется есть его по ночам. Поэтому рядом с моей кроватью всегда лежит сладкая плитка».

Прошлое иногда возвращается во снах, радуя или беспокоя. У вас такое бывает?

В. Л.: «Очень часто мне снится, что я не сдала специальность по скрипке. Или надо вот-вот выходить на сцену, а я не успела накраситься или одеться — хотя уже слышу, что играет моя музыка. Переживаю даже во сне. Иногда мне снится, что меня обижают коллеги. Тогда я разговариваю и плачу во сне, иногда просыпаюсь в панике и слезах. Муж успокаивает меня: «Тише, тише, ну что ты плачешь?», а я не могу успокоиться. Я очень хрупкий человек, несмотря на видимую силу и уверенность, и обидеть меня гораздо легче, чем кажется на первый взгляд.

В детстве я плакала, когда меня обижали — слезы брызгали из глаз, как у клоуна на сцене, — фонтанчиком таким. А сейчас я не могу дать волю своим эмоциям, держу себя в руках из-за детей. И поплакать могу только ночью — да и то во сне, когда никто не видит".

А с Вячеславом Добрыниным вы сейчас общаетесь?

В. Л.: «Последний раз разговаривали по телефону полгода назад. Слава пригласил меня спеть на своем творческом вечере. Даже фамилия моя была указана в афише. А потом что-то, видимо, случилось. Когда я уточняла, точно ли я буду участвовать, он отвечал уклончиво. И, наконец, увидела в рекламном ролике, что мою „Ягоду-малину“ будет исполнять молодая певица, Жасмин. Не смогла сдержать слез, так сердце сжалось. Иногда мне кажется, что оно разрывается на мелкие кусочки и может превратиться в тряпочку. Но я до сих пор благодарна Славе за чудесную песню и не держу на него обиду. Видимо, опять оказалась „не форматом“. Я знаю, моя звезда не пылает уже, как раньше. Но мне очень хочется надеяться, что из искры опять возгорится пламя».