Кто бы мог подумать, что открытие фестиваля «Кино без барьеров», посвященного людям с ограниченными возможностями (инвалидам, как обычно говорят), станет лучшим мероприятием, которое я посетила за последние пять лет. «Этот фестиваль про инвалидов, но не для них, — сказал как-то режиссер Александр Митта. — Он для нас, чтобы показать, как люди добиваются того, что нам дается задаром. От этих фильмов сильнее получаешь ощущение полноты жизни, чем от каких-то закрученных историй. Там все — правда».

Зал заполнен до отказа. Представители прессы, гости, организаторы. Мне досталось место только за колонной. Сцену то и дело освещают вспышки фотоаппаратов. В центре внимания председатель жюри режиссер и драматург Али Хамраев. Откуда-то издалека доносится речь: «Человек с физическими недостатками — абстрактное понятие. Я считаю себя инвалидом, потому что были люди, которые меня унижали».

Здесь, на фестивале, я учусь заново понимать слово «инвалид». Раньше это понятие казалось мне унизительным. Сейчас вижу: слово как слово, унизительна наша реакция. Мы еще хуже, чем старые «Жигули»: у нас только два режима восприятия — либо плачем над искалеченными судьбами, либо с неприязнью отворачиваемся. Жалость и унижение.

Инвалидам не нужно ни того, ни другого. Лучше ровное, равное отношение.

После Али Хамраева объявляют выступление театра «Пиано». Юные актеры разыгрывают пантомиму. Удивительно четкие движения точно ложатся в такт легкой музыки. Вот перед тобой вырастает глухая стена, которая растает через мгновение, чтобы показать новый мир. Клоуны и паяцы смешны и забавны. Причудливые звери наивны и трогательны. Маленькая комедия для детей, над которой плачут взрослые. В каждом жесте такая искренность — вам и не снилось. Вот так танцуют глухие дети…

Мы едва не вываливаемся из-за колоны — вновь прибывшие гости тоже хотят посмотреть на чудо. И тут замечаю: публика замерла, никто из журналистов не работает. Камеры и диктофоны живут своей жизнью. Их обладатели не могут оторвать взгляда от сцены. Тишина в данном случае сильнее аплодисментов.

Театральное шоу заканчивается. На большом экране появляется заставка конкурсного фильма — «Мой маленький братик с Луны» от французского режиссера Фредерика Филиба. Черно-белый экран, за кадром девочка рассказывает историю своего брата. Он такой же, как все. Только не любит, когда в доме появляются гости, или когда мама достает пылесос, или когда ему стригут волосы. Он живет в своем мире, потому что прилетел к нам с Луны. Он — аутист. «Нам надо быть очень терпеливыми. Соткать золотую нить между Луной и нашей старой Землей», — так рассуждает его сестра.

Но лучшая, на мой взгляд, работа принадлежит российскому режиссеру Дмитрию Владимирову. Фильм состоит из десяти историй. Здесь нет профессиональных актеров. Никто не играет, в результате получается жизнь. Каждый рассказывает свою историю. Молодой парень набирает текст постановления ООН о положении инвалидов. Живой голос читает официальный документ. И тут же казенные слова наполняются иным смыслом. Спортсмен-тяжеловес пытается поднять одной рукой 100 кг и сокрушается, что потянул мышцы на детском утреннике. А впереди — ответственные соревнования. Придется их пропустить. Но герой не отчаивается: «Я верю, я смогу». И какая разница, что парень слепой, а спортсмен без ног?

А вот еще девушка гуляет по улице. Рассматривает витрины, строит планы на вечер, мечтает о новой весне и ванне с клубничной пеной. Она просто гуляет по улице. «Я не люблю, когда на меня показывают пальцем!». Мария Нефедова единственный в России человек с синдромом Дауна, признанный трудоспособным…

Фильм потрясающий. Его можно показывать где угодно. И должен смотреть каждый. В качестве профилактики против «слишком здоровых людей».