Сейчас, когда ситуация вокруг НТВ немного поутихла, о произошедшей смене руководства канала напоминает лишь непривычное появление Киселева и Осокина на ТВ−6 и исчезновение некоторых программ из эфира НТВ. Служба информации восстановила свое вещание в полном объеме: дневные эфиры отданы молодым, вечерние выпуски ведут Петр Марченко и Кирилл Поздняков. Свое первое интервью в качестве нового лица НТВ Петр Марченко дал «МК-Бульвару».

«Новости — они и в Африке новости»

— Петр, как вы думаете, не случись такая форс-мажорная ситуация, сколько бы еще прошло времени, прежде чем вас пересадили на вечерний эфир?

 — Даже не знаю, никогда не задумывался над этим. На самом деле у меня первая реакция была очень грустная. Я жалел, что все эти перестановки произошли именно в такой ситуации. Конечно, раньше была мечта, но хотелось бы, чтобы это случилось при иных обстоятельствах. Я никогда не был карьеристом, я просто люблю свою работу. А новости — и утром, и днем, и вечером — они и в Африке новости.

— А если Осокин решит вернуться на НТВ, что тогда?

 — Я уступлю ему место. Думаю, у этого человека больше оснований его занимать, чем у меня. У него больше опыта, больше веса. В принципе я пять лет работаю на НТВ, но я не считаю себя таким уж суперпрофессионалом. Последнее время я просто исходил из принципа: делай что должен, и будь что будет. Вернется — вернется. Наверное, мне будет неприятно, но это не страшно.

— Разъясните мне как дилетанту, чем отличается специфика ведения утренних эфиров от вечерних? Что сложнее?

 — Утром ты настраиваешь людей на день, даешь им предварительную информацию: чего стоит ждать, что произошло за ночь. А вечерние новости — это итог дня. С одной стороны, здесь сложнее психологически, потому что это прайм-тайм. Хотя с другой, стало легче, потому что я стал спать ночами. Раньше я приезжал на работу к полуночи: у меня с 6 до 10 утра было пять выпусков новостей. И всю неделю, как сова, ночью работаешь, днем спишь — это физически очень тяжело. Сейчас график изменился — я приезжаю на работу в 11 утра, и у меня два выпуска — в 19.00 и 22.00. Сложнее стало в плане ответственности, поскольку вечером материалы более весомые, и нужно стараться избегать любых оценок, хотя иногда очень хочется.

— Когда первый раз вы вышли в вечернем эфире, очень волновались?

 — Вы знаете, к тому моменту я уже переволновался. Нужно было просто собраться, тем более что я не знал, что я в тот день сяду в эфир. Но в этом и заключается специфика новостной работы. Потому что всегда что-то происходит, и нужно собраться в любой момент, что бы ни случилось. Хотя, честно говоря, когда я вышел из студии, у меня были слезы на глазах, потому что всех нас «переехало» в тот день.

— Кто вам первый сказал, что вы будете вести вечерний выпуск?

 — Татьяна Миткова. Потому что Ольга Белова к тому моменту устала, и нужно было ее сменить. Нужно было продолжать работать. И это, кстати, одна из причин, почему я остался на канале. Я считаю, что надо спасать компанию. Я не говорю, что те, кто ушел, поступили неверно. Но в конце концов, мы ведь работаем не ради своих личных амбиций, а в первую очередь ради зрителей.

— Как сейчас вы воспринимаете Татьяну Миткову? Раньше она была просто вашей коллегой, а теперь стала непосредственным начальником…

 — Она точно так же остается для меня коллегой. Она стала главным редактором исключительно в силу своего авторитета, которым пользуется у большинства людей. В наших отношениях с ней абсолютно ничего не изменилось. Для меня Татьяна всегда останется человеком, который десять лет назад пошел против системы, против всей государственной машины. И я не думаю, что за это время такой человек способен измениться. Ее авторитет для меня очень весомый.

— Когда Татьяна Миткова сообщила о своем решении уйти из эфира, ее не отговаривали?

 — Отговаривали все. Я считаю, что уход Татьяны из эфира (надеюсь, что временный) — это в каком-то смысле потеря для телевидения. Так же, как исчезновение из эфира Сорокиной. Это мое личное мнение. Думаю, что Татьяна вернется. Вряд ли с новостями, но что-то другое будет наверняка. (Пока наш номер готовился к печати, стало известно, что с 21 мая Татьяна Миткова все-таки будет вести вечерние выпуски «Сегодня» с понедельника по четверг. — Прим. авт.)

— А как сейчас обстоят дела в информационной службе канала? Ведь многие корреспонденты ушли…

 — Вы знаете, как ни странно, благодаря всем, кто работал в компании, начиная от Добродеева и заканчивая, в том числе, Евгением Киселевым, система отлажена до такой степени, что она, как ящерица, — своеобразный регенерирующийся организм: отрубают хвост, а она продолжает работать дальше. Хотя на этот раз нам отрубили не хвостик, а многие жизненно важные органы. Но тем не менее они восстановились, ситуация абсолютно рабочая. У нас осталось много корреспондентов высокопрофессионального уровня — Саша Хабаров, Юра Липатов, Леша Пивоваров. Всех перечислять нет смысла. Вот Миша Антонов (ведущий программы «Вести». — Прим. авт.) в интервью «МК» назвал себя официантом — я не могу так сказать. Потому что мы все своего рода шеф-повара. И в первую очередь — ведущий, он главный шеф-повар. Я не преподношу то, что сделали другие, мы все делаем вместе. В какой-то степени тем, кто остался, пришлось тяжелее, потому что месяц мы доказываем, что мы остались теми же. Доказываем своей работой. И я считаю, что касается новостей, то их тональность ни в коей мере не изменилась. К счастью, «Газпром» в это вообще никак не вмешивается. Да и Йордана за этот месяц я видел, наверное, три или четыре раза.

— Можно ли сказать, что вы сейчас ощущаете себя так, будто бы ничего не изменилось?

 — В плане творческом — да, ничего не изменилось абсолютно.

«Женишься — домой не возвращайся»

— Журналистика для вас — призвание или работа?

 — Скорее стиль жизни. Потому что все время об этом думаешь, живешь все время в каких-то новостях. Я ловлю себя на том, что даже на отдыхе не могу без новостей. Даже когда еду в машине, я настраиваюсь на «Максимум», но через некоторое время переключаю на «Эхо Москвы» и слушаю новости. Это какой-то сумасшедший мир, который притягивает. Даже жена моя, которая сейчас тоже работает на телевидении, это прочувствовала. Хотя я совершенно не знаю, почему я выбрал эту профессию. Мой отец всегда был в журналистике, и после школы я, в общем-то, собирался поступать на журфак, но в какой-то момент отказался от этой затеи и пошел в педагогический, надеясь таким образом избежать призыва в армию. Но потом я туда все равно попал.

— Где служили?

 — Я попал в стройбат — самые известные войска, где даже оружие не дают. Служил в славном городе Иваново. Когда мама узнала, куда меня везут, сразу предупредила: «Женишься — домой не возвращайся».

— После армии вы сразу пошли поступать в МГУ?

 — Нет, я восстановился в педагогическом. Искренне пытался учиться, но мне это было уже не так интересно, как раньше. Потом мама услышала, что на радио «Эхо Москвы» набирают ведущих, и посоветовала мне позвонить. Я почему-то решил, что там нужны ди-джеи (мне в тот момент очень хотелось чего-то модного), но оказалось, что набирали информационных ведущих. Так я попал на «Эхо Москвы». 23 марта 1992 года это было, навсегда запомню. Потом перевелся в МГУ, на журфак, а позже так же случайно попал на НТВ. Я просто подошел к Киселеву и попросился в компанию. Наверное, к тому моменту сработало какое-то имя, которое у меня было на радио, и меня взяли.

— Многому пришлось научиться? Что было самым сложным?

 — Самым сложным было найти правильную интонацию. Потому что на радио ты обращаешься в пустое пространство, а здесь должен рассказывать новости так, чтобы каждый думал, что ты рассказываешь именно ему. И очень долгое время у меня были абсолютно отстраненные интонации. Лишний раз улыбнуться, по-доброму посмотреть — это была большая проблема. Сейчас, наверное, научился. Единственное, напрягает то, что иногда хочется попридуриваться — детство-то в голове играет, вроде и не старик, 31 год всего — а вроде как-то и неловко. Хотя на самом деле могу. Если настроение хорошее.

— Петр, вам не говорили, что вы очень похожи на Джорджа Клуни?

 — Очень часто говорили. (Смеется.) Ну, не самое худшее сравнение, в общем-то. Хотя сходство-то это относительное — я сам по себе, а Джордж Клуни сам по себе. Но лестно. А вообще я ко всем этим сравнениям и узнаваниям на улице отношусь с большой долей иронии. Потому что сегодня это есть, а завтра этого нет. И стремиться к этому совершенно необязательно.

Затяжной прыжок

— Если жену вы нашли не в Иванове, то где?

 — Я ее нашел в институте. Она тоже училась в педагогическом, на лингвистическом факультете. Рядом с нашим институтом была небольшая кофейня, вот там мы и познакомились. Обменялись телефонами, и прежде чем у нас было первое свидание, месяц с лишним практически каждый вечер болтали по телефону. В следующем году будет уже десять лет, как мы женаты.

— Говорят, вы для нее в качестве подарка на день рождения один раз даже с парашютом прыгнули…

 — Правда. Она у меня девушка такая, экстремальщица, а я более спокойный. Я себе могу экстрим только на дороге с машиной позволить. Таня очень хотела прыгнуть с парашютом, и мы с нею поехали прыгать вместе. Ощущения были просто фантастические: такое количество адреналина вырабатывается, что потом очень сложно в себя прийти. У меня вообще несбывшаяся мечта такая — стать летчиком. И хотя у нее сейчас желание прыгать уже пропало, я теперь хочу прыгнуть еще раз, но уже с затяжным прыжком, чтобы почувствовать этот свободный полет.

— Вашему сыну сейчас шесть. Есть ли у вас качества, которые вы бы не хотели, чтобы он перенял?

 — Ой, есть. Это вечное «сейчас» — мое абсолютно. Он такой же: скажет «сейчас» и продолжает увлеченно заниматься своими делами. Я, конечно, как любой родитель, могу воспитывать его, ругаться, но все равно безумно люблю. Наверное, поэтому он мне кажется лучшим ребенком. Тут он меня недавно порадовал: впервые в жизни играл со своим приятелем в теленовости — он был ведущим и разыгрывал прямое включение с кем-то. Я когда это увидел, был в шоке. Правда, подозреваю, что это могло быть связано и не со мной… У него любимый мультик почему-то про Спайдермена. Там тоже герой журналист.

— Как вы думаете, ваша дальнейшая жизнь будет связана с ТВ?

 — Я бы очень этого хотел. Хотя… Боюсь загадывать. Я стараюсь придерживаться принципа «лови день», потому что допускаю, что завтра все может рухнуть.

— Есть что-то такое, что может послужить причиной для того, чтобы вы ушли с телевидения?

 — Это случится в тот день, когда мне скажут: «вот этого говорить нельзя, и ты это не скажешь». Тогда я, наверное, уйду и вообще уеду из страны. Потому что на Западе всегда можно прожить, заработав себе необходимый минимум, чтобы прокормить семью. И мне бы хотелось, чтобы ребенок рос в свободной стране. Но, надеюсь, мне не придется переживать такую ситуацию, когда предстоит выбирать между принципами и страхом за свою семью. Потому что предать что-то внутри себя для меня лично — путь к сумасшествию.